Немного воспоминаний.
Мне было лет около 15, когда я увидел чудеснейший сон.
Но ощущение легкости наполняло меня и не было вопросов. Я просто смотрел на очертания горы, сверху крепостные стены были похожи на игрушечные. Это было довольно долго.
Мне не часто снятся сны, два десятка за всю жизнь, не считая короткометражных, сумбурных. Они несли информацию, зашифрованную в ощущениях и образах. В тот раз я пропитался картой местности и ощущений. Попав через несколько лет на Мангуп, я не сразу понял места, почувствовав только что-то странное в череде моих дней. Они как-то все смешались в одну кучу, перестали быть историей. Из сюжетов, происходивших тогда, запомнились два. В Кабаньем гроте вещает красномаковский Марик, частенько ссылаясь на Кастанеду. Он делал это очень красиво, держа во внимании настроение всех присутствовавших там. И еще чел с бидончиком мотается по горе, постоянно молоко варит, предлагает тому да этому.
В то время новых ощущений, предлагаемых миром, я уже наелся, душа томилась в тесноте, не так уж редко приходила мысль о смерти. И вот ей представился шанс. На краю мыса Дырявый есть площадка, на ней круг разделенный трещиной пополам. Перед рассветом пришел я в это место, не догадываясь о его назначении и лег в этот круг. Через некоторое время пустоты и тишины внутри прозвучал голос - Проси, чего хочешь - Думать нечего, встал, подошел к краю скалы, там очень эффектное место и сказал - Дай мне, Господь Жизни, силы и знания -
В этот момент появилась первая полоска солнца из-за Чатыр-Дага и пошел меленький, мельчайший, дождик. Ветерок поднимался по отвесной скале наверх и капельки двигались во все стороны сразу, он их крутил не торопясь, восходящее солнце исполнило в каждой капле радугу. Я был увлечен зрелищем и одновременно наполнялся пониманием, что нужно уходить. Не куда-то, а отсюда. Уже потом я заметил, что прийти в это место бывает сложновато, но слетать с него - и попутки мгновенно подаются, и прямо к поезду успеваешь, и дорога не замечается - уже в родном городе.
В дальнейшем я возвращался на эту гору примерно раз в год, на 3-7 дней. Останавливался в одном и том же месте, на Дырявом и практически не гулял по городу. Рассвет-родник-закат-огонь-рассвет. Позже эту пещерку прозвали Драконья. Но однажды, большинство поступков лучше и не пытаться объяснить, я оказался на нижнем ярусе горы - в гротах. В 47ом. И наблюдал вот что. Леха Батарейкин, самый старший и явно рулящий в компании 15ти разного вида парней, по ходу дела очень заботливо, с любовью то ли отеческой, то ли старшебратской, вытягивает из глубочайшей депрессии Кольку, Колбыча. А тот лежит с открытыми глазами, взгляд далекоооо. Не первый день. Иногда покушает пару ложек, на автомате, если "хорошо подъехать". Посто раньше мужской любви я не видел, потому запомнил их хорошо, познакомились мы уже потом, лет через пять.
Яна пришла на гору жить раньше меня на пол дня, разделась догола, легла на тропинке и доказывала свое пренебрежение к чему-то. Взглянув в ее глаза, я увидел почти отчаяние. Присел рядом, так было с пол часа-час, молчали. Я и сам такой был в тот период, может и не надломленный, но раздавленный. С месяц вообще не разговаривал, только смотрел. Пришел еще паренек, Роджер, с несколько другими проблемами, в итоге мы так и жили втроем в одной пещерке по разным углам несколько месяцев.
Школа индейцев очень жестка. Не каждый готов вот так сразу ни на что не обижаться-сердиться, не расчитывать на чью-то помощь, но иначе на Мангупе не останешься. У Духа места много способов прогнать. Самый частый - люди уходили в ужасе, потому что заблуживались " в трех соснах", так что просто хочется поскорее попасть в деревню, а там - обратной дороги нет, на некоторое время. С другой стороны, лично я ни разу не видел и не слышал о жестокости со стороны мангупских жителей.
В один день Роджер повел нас в гости, познакомился, мол, с интересным людом. Сразу было видно, Колбыч - руль в том коллективе. Прежде, чем принять решение, пацаны молча оборачивались к нему и ожидали кивка головой. Я в тот вечер не произнес и слова, но Колян заметил меня и наблюдал все реакции с нескрываемым любопытством.
Нам с Яной и Роджером пора была уходить, летом в лесу и в безлунную ночь очень темно, мы к тому же не знали тропы. Яна попросила проводить нас, в ответ смех, тогда не понятный, потом мы сами так смеялись. Фонариков тогда не было. Были, конечно, в фантастике. Мы долго нащупывали тропинку ногами, не зная, куда идем. И вот тогда вспомнился сон пятнадцатилетней давности. Наконец-то я что-то знал наверняка и слова мои звучали настолько естественно, что ребята не сразу заметили, что Молчун заговорил) Я точно знал, что впереди источник, недалеко, от него - выход на плато, там звезды подсветят)
Тогда мы услышали пение. Древний язык, церковная тема, исполняли много девушек. В последствии этот хор я слышал только однажды. Это неимоверно красиво, немного страшно и до какого-то внутреннего скрипа знакомо. А что за глюк такой, объяснения не имею. Но сказы о внутреннем городе с тех пор особенно меня интересуют.
Рассказ вышел и ни о чем, вроде и сказано немало, думаю, меня легче будет понимать, если опишу некоторые истории с горы Баба-Даг.
Но ощущение легкости наполняло меня и не было вопросов. Я просто смотрел на очертания горы, сверху крепостные стены были похожи на игрушечные. Это было довольно долго.
Мне не часто снятся сны, два десятка за всю жизнь, не считая короткометражных, сумбурных. Они несли информацию, зашифрованную в ощущениях и образах. В тот раз я пропитался картой местности и ощущений. Попав через несколько лет на Мангуп, я не сразу понял места, почувствовав только что-то странное в череде моих дней. Они как-то все смешались в одну кучу, перестали быть историей. Из сюжетов, происходивших тогда, запомнились два. В Кабаньем гроте вещает красномаковский Марик, частенько ссылаясь на Кастанеду. Он делал это очень красиво, держа во внимании настроение всех присутствовавших там. И еще чел с бидончиком мотается по горе, постоянно молоко варит, предлагает тому да этому.
В то время новых ощущений, предлагаемых миром, я уже наелся, душа томилась в тесноте, не так уж редко приходила мысль о смерти. И вот ей представился шанс. На краю мыса Дырявый есть площадка, на ней круг разделенный трещиной пополам. Перед рассветом пришел я в это место, не догадываясь о его назначении и лег в этот круг. Через некоторое время пустоты и тишины внутри прозвучал голос - Проси, чего хочешь - Думать нечего, встал, подошел к краю скалы, там очень эффектное место и сказал - Дай мне, Господь Жизни, силы и знания -
В этот момент появилась первая полоска солнца из-за Чатыр-Дага и пошел меленький, мельчайший, дождик. Ветерок поднимался по отвесной скале наверх и капельки двигались во все стороны сразу, он их крутил не торопясь, восходящее солнце исполнило в каждой капле радугу. Я был увлечен зрелищем и одновременно наполнялся пониманием, что нужно уходить. Не куда-то, а отсюда. Уже потом я заметил, что прийти в это место бывает сложновато, но слетать с него - и попутки мгновенно подаются, и прямо к поезду успеваешь, и дорога не замечается - уже в родном городе.
В дальнейшем я возвращался на эту гору примерно раз в год, на 3-7 дней. Останавливался в одном и том же месте, на Дырявом и практически не гулял по городу. Рассвет-родник-закат-огонь-рассвет. Позже эту пещерку прозвали Драконья. Но однажды, большинство поступков лучше и не пытаться объяснить, я оказался на нижнем ярусе горы - в гротах. В 47ом. И наблюдал вот что. Леха Батарейкин, самый старший и явно рулящий в компании 15ти разного вида парней, по ходу дела очень заботливо, с любовью то ли отеческой, то ли старшебратской, вытягивает из глубочайшей депрессии Кольку, Колбыча. А тот лежит с открытыми глазами, взгляд далекоооо. Не первый день. Иногда покушает пару ложек, на автомате, если "хорошо подъехать". Посто раньше мужской любви я не видел, потому запомнил их хорошо, познакомились мы уже потом, лет через пять.
Яна пришла на гору жить раньше меня на пол дня, разделась догола, легла на тропинке и доказывала свое пренебрежение к чему-то. Взглянув в ее глаза, я увидел почти отчаяние. Присел рядом, так было с пол часа-час, молчали. Я и сам такой был в тот период, может и не надломленный, но раздавленный. С месяц вообще не разговаривал, только смотрел. Пришел еще паренек, Роджер, с несколько другими проблемами, в итоге мы так и жили втроем в одной пещерке по разным углам несколько месяцев.
Школа индейцев очень жестка. Не каждый готов вот так сразу ни на что не обижаться-сердиться, не расчитывать на чью-то помощь, но иначе на Мангупе не останешься. У Духа места много способов прогнать. Самый частый - люди уходили в ужасе, потому что заблуживались " в трех соснах", так что просто хочется поскорее попасть в деревню, а там - обратной дороги нет, на некоторое время. С другой стороны, лично я ни разу не видел и не слышал о жестокости со стороны мангупских жителей.
В один день Роджер повел нас в гости, познакомился, мол, с интересным людом. Сразу было видно, Колбыч - руль в том коллективе. Прежде, чем принять решение, пацаны молча оборачивались к нему и ожидали кивка головой. Я в тот вечер не произнес и слова, но Колян заметил меня и наблюдал все реакции с нескрываемым любопытством.
Нам с Яной и Роджером пора была уходить, летом в лесу и в безлунную ночь очень темно, мы к тому же не знали тропы. Яна попросила проводить нас, в ответ смех, тогда не понятный, потом мы сами так смеялись. Фонариков тогда не было. Были, конечно, в фантастике. Мы долго нащупывали тропинку ногами, не зная, куда идем. И вот тогда вспомнился сон пятнадцатилетней давности. Наконец-то я что-то знал наверняка и слова мои звучали настолько естественно, что ребята не сразу заметили, что Молчун заговорил) Я точно знал, что впереди источник, недалеко, от него - выход на плато, там звезды подсветят)
Тогда мы услышали пение. Древний язык, церковная тема, исполняли много девушек. В последствии этот хор я слышал только однажды. Это неимоверно красиво, немного страшно и до какого-то внутреннего скрипа знакомо. А что за глюк такой, объяснения не имею. Но сказы о внутреннем городе с тех пор особенно меня интересуют.
Рассказ вышел и ни о чем, вроде и сказано немало, думаю, меня легче будет понимать, если опишу некоторые истории с горы Баба-Даг.