Kupi и революция мягкого
Меня что-то накрыло и я стал пересматривать советско-детское кино 70-80-х годов. Даже не сразу понял, почему именно этого периода. Но вскоре стало ясно, что как раз в эти годы детский московский концептуализм и просвещенный идиотизм Мухоморов встретились с неотразимыми эффектами ошибок и халтуры, которые вышли на смену классицистской психоделики 50-60-х. В доказательство этому приятно и неожиданно было обнаружить подлинный источник вдохновения Кости Звездочетова для его феерической выставки "Нормальная цивилизация" - фильм "Волшебный голос Джельсомино" (как всегда, узнал последним, а об этом даже Афиша писала!)
Где примером производительной недоделанности, выводящей далеко на измену предположительный замысел, может быть хотя бы эта сцена: http://www.youtube.com/watch?v=JeN-nwSaMkQ#t=5m31s
Ботинок "Kupi" неспроста был на обложке каталога "Цивилизации" - все же лучшая на ней работа ) Но просмотр фильма-предтечи также радикально переписывает содержание всей выставки (которая на первый взгляд про очаровательный картонный западный рай через призму советской реальности через призму сегодняшней реальности не менее карикатурного капитализма, а на второй - про особый путь в формализме). Однако, надписи игривой латиницей используются в фильме в основном не в рекламе, а в постоянном нанесени множества политических граффити, которые в итоге приводят к демонстрациям и революции с каноническим бегством диктатора на вертолете (и здесь сценарий почти мистико-пророчески предвосхищает последовательность событий румынской революции, особенно в части "кошмарного" превращения в массовый протест торжественного собрания перед диктатором на балконе)
Эта самая дурашливая игривость латиницы оказалась нужна здесь, видимо, для смазки прохождения через советскую цензуру двусмысленности - ровно как в стратегии анекдота "а у нас тоже можно выйти на Красную площадь и сказать: Рейган дурак!". Этой же линии подыгрывает и сам Джанни Родари - если в Чиполлино революцию делали ясно-метафорические пролетарии-овощи (а тут и Пепперштейн рассказ написал), а критической точкой стало право на жилье, то в "Джельсомино" революцию начинают кошки. Кошечки. Тем, что реализуют право мяукать. Такой образ одновременно не только снимает историзирующий революцию официоз, приближая его к смешанной сырой повседневности, но самое главное - революционизирует и делает главным агентом все умилительное, идиотичное, халтурное, неустойчивое, мягкое, слабое и потому исключенное.
Где примером производительной недоделанности, выводящей далеко на измену предположительный замысел, может быть хотя бы эта сцена: http://www.youtube.com/watch?v=JeN-nwSaMkQ#t=5m31s
Ботинок "Kupi" неспроста был на обложке каталога "Цивилизации" - все же лучшая на ней работа ) Но просмотр фильма-предтечи также радикально переписывает содержание всей выставки (которая на первый взгляд про очаровательный картонный западный рай через призму советской реальности через призму сегодняшней реальности не менее карикатурного капитализма, а на второй - про особый путь в формализме). Однако, надписи игривой латиницей используются в фильме в основном не в рекламе, а в постоянном нанесени множества политических граффити, которые в итоге приводят к демонстрациям и революции с каноническим бегством диктатора на вертолете (и здесь сценарий почти мистико-пророчески предвосхищает последовательность событий румынской революции, особенно в части "кошмарного" превращения в массовый протест торжественного собрания перед диктатором на балконе)
Эта самая дурашливая игривость латиницы оказалась нужна здесь, видимо, для смазки прохождения через советскую цензуру двусмысленности - ровно как в стратегии анекдота "а у нас тоже можно выйти на Красную площадь и сказать: Рейган дурак!". Этой же линии подыгрывает и сам Джанни Родари - если в Чиполлино революцию делали ясно-метафорические пролетарии-овощи (а тут и Пепперштейн рассказ написал), а критической точкой стало право на жилье, то в "Джельсомино" революцию начинают кошки. Кошечки. Тем, что реализуют право мяукать. Такой образ одновременно не только снимает историзирующий революцию официоз, приближая его к смешанной сырой повседневности, но самое главное - революционизирует и делает главным агентом все умилительное, идиотичное, халтурное, неустойчивое, мягкое, слабое и потому исключенное.