Франсуаза Саган. Сигнал к капитуляции.
Главный закон Парижа: никогда не извиняйся, чтобы ты ни натворил, делай это с улыбкой.
Когда она входила в гостиную, ему казалось, что он не то умирает, не то едва начинает жить. С любовью всегда так, никогда не знаешь, явь это или сон.
Беспричинная жестокость не может сочетаться с умом.
Людям становится все страшнее жить - он всего боятся. Боятся старости, боятся потерять то, что имеют, и не получить, чего хочется, боятся скуки и боятся казаться скучными. И психуют. Все из-за своей жадности как с ума посходили.
Она не хотела, чтобы он из-за неё страдал, не хотела лгать, не хотела говорить правду. Ей хотелось, чтобы он обо всем догадался сам, и ничего не надо было объяснять. Она была чудовищно малодушна.
Она слишком привыкла быть сама по себе, чтобы легко смирится мыслью, что кто то мог стать для нее столь необходимым. Ей казалось такая зависимость еще хуже одиночества
Обычно, я просто думаю о чем то своем, а улыбаюсь из вежливости. И вид у меня ни какой не беззащитный, а отсутствующий.
Когда она входила в гостиную, ему казалось, что он не то умирает, не то едва начинает жить. С любовью всегда так, никогда не знаешь, явь это или сон.
Беспричинная жестокость не может сочетаться с умом.
Людям становится все страшнее жить - он всего боятся. Боятся старости, боятся потерять то, что имеют, и не получить, чего хочется, боятся скуки и боятся казаться скучными. И психуют. Все из-за своей жадности как с ума посходили.
Она не хотела, чтобы он из-за неё страдал, не хотела лгать, не хотела говорить правду. Ей хотелось, чтобы он обо всем догадался сам, и ничего не надо было объяснять. Она была чудовищно малодушна.
Она слишком привыкла быть сама по себе, чтобы легко смирится мыслью, что кто то мог стать для нее столь необходимым. Ей казалось такая зависимость еще хуже одиночества
Обычно, я просто думаю о чем то своем, а улыбаюсь из вежливости. И вид у меня ни какой не беззащитный, а отсутствующий.