Милость Ak deniz
Серо-коричневая скала, покрытая прилепившейся тут и там зеленью, кажется горячей. Огромное слепленное из тумана облако медленно сползает вдоль плешивой каменной вершины. Ещё немного и оно окажется во дворе отеля.
Турция. Посёлок в окрестностях Кемера на побережье Средиземного моря. Красный флаг развевается над входом в четырёхзвёздочный отель. Хозяин стоит у ворот и смотрит на тонкий ручеёк туристов, потянувшихся к пляжу от соседних гостиниц.
Мухаммед-бей не понимает, почему номера пусты, подсчитывает убытки и уповает на то, что через неделю начнётся высокий сезон. Может быть тогда, привлечённые положительными отзывами, в отеле появятся новые постояльцы.
Два дня назад Мухаммед-бей заполнил водой бассейн - это $1.000 месячных расходов; в цокольном этаже работает хамам; в саду приятная тень от апельсиновых деревьев, а до пляжа лишь двести метров. Но на четырёх этажах отеля всего десять постояльцев - восемь женщин и двое мужчин. Вчера один из гостей выпил две бутылки джина, ходил по лобби и что-то кричал.
Мухаммед-бей не понял, что не понравилось мужчине, и спросил об этом Марину. Марине шестьдесят, она говорит по-турецки, по-английски, знает русский и ещё несколько языков, на которых общаются между собой приезжающие в Турцию славяне.
- Он просто пьяный, - сказала Марина.
Мухаммед-бей сделал вид, что его устроил этот ответ, хотя и почувствовал в нём какую-то фальшь.
Я знаю, о чём кричал гость.
«Бeндeрoвцы, хo*хлы! Всех вас вешать надо!» - разносилось в вечерней прохладе турецких улочек.
Эти слова относились в том числе и к Марине, а также к её подруге Ольге и ещё к нескольким женщинам, работающим в соседних отелях. Все они приехали в Турцию с востока Украины. Марина из Донецка, Ольга из Луганска.
Ольга - бывший врач-педиатр, а сейчас помогает в хамаме. До пенсии остался год, а дома работы нет. Марине шестьдесят, хотя выглядит она моложе. Её тоже больше ничего не держит на малой родине: один сын уехал из зоны боевых действий в Харьков, другой оказался в Ростове.
- Вам сделают массаж за $10, - предлагает мне Ольга. - Мы сами, когда десять лет назад первый раз ходили в хамам, платили по 35.
$10 - это прогревание на мраморном столе, пилинг, пенный, а затем масляный массаж, горячий турецкий чай. Расходы бизнеса: $16.000 - аренда помещения за сезон, электричество, вода, крема и скрабы, чистые полотенца, а также плата сотрудникам - массажистам и агентам, которые в условиях сильнейшей конкуренции привели клиента.
Марина и Ольга отказываются фотографироваться, просят не называть фамилий и настоящих имён, почему - я пойму позже.
Когда начались события на востоке Украины, Ольга на несколько месяцев уехала к подруге в Израиль, чтобы переждать конфликт - тогда казалось, что всё очень быстро образуется.
Тогда многие бежали из городов, в которых отключили воду и электричество; не хотели сидеть в подвалах, вздрагивая от выстрелов. Кто стрелял? Зачем? Почему? Говорили разное, знали только, что дальнобойность орудий составляет до шестисот километров.
Накопленные деньги быстро заканчивались, и приходилось возвращаться. Перед тем, как попасть в Турцию, Ольга успела несколько месяцев проработать в Польше. Целыми днями мыла окна, но денег едва хватало на еду. В Турции у неё появилась надежда. Сейчас отели работают в убыток, но хозяева ожидают, что высокий сезон принесёт потоки российских и украинских туристов.
- В Украине всё хорошо - Киев, Одесса - прекрасные для жизни города, - рассказывает Ольга. - Не верьте тому, что говорят по телевизору - там нет никаких фашистов, никаких экстремистов, но и мы там не нужны. Как беженцев с Донбасса нас ставят на учёт, но помощь минимальна. Да и местные не всегда готовы нас принять. «Так вам и надо - вы сепаратисты», - так мне говорила женщина в киевском метро.
- В России мы тоже не нужны никому, - соглашается Марина. - Кто приезжает, тем предлагают ехать в сёла, а какая там работа?
Раньше у обеих женщин не было проблем с деньгами. Семье Марины принадлежали два грузовых автомобиля, большой дом. Один грузовик сейчас в России у сына, а второй забрали люди, называвшие себя ополченцами. У друзей так же отобрали внедоржник - остановили на трассе, приставили автомат к виску и уехали. Хорошо, что хозяин машины знал, к кому обратиться, машину удалось вернуть через три дня.
Мне рассказывают историю директора школы, бывший ученик которой стал в первые месяцы событий крупным чиновником одной из самопровозглашённых республик. Директор получил восемь лет тюрьмы за поддержку сепаратистов. Другая история о том, как пожилой мужчина под дулами автоматов копал могилу для себя. Его вина: родственник занимает пост в силовых структурах Украины. Мужчина остался жив, но его психическое здоровье оказалось подорванным. А уж сколько знакомых оказалось в чёрном списке одной из сторон за высказывания в Интернете - Ольга и Марина даже сосчитать не могут.
- Дома находиться страшно: политика разделила людей, начальство постоянно меняется, а происходящее используют для сведения личных счетов, - говорит Марина. - Создаётся впечатление, что всё дело в том, что кому-то очень хочется, чтобы нас не стало.
Старикам не место ни в Донецке, ни в Луганске. И ушлые перекупщики готовы «помочь» им поскорее уехать. Хочешь продать квартиру? $5.000 долларов за однокомнатную, $7.000 за трёхкомнатную. Покупателей, живущих по принципу «Когда на улицах льется кровь, приобретайте недвижимость», достаточно.
- Я не хочу разбираться в том, кто прав, кто виноват, - говорит Марина. - Живы - и рады этому. Дом, который строили, в надежде, что в нём обоснуются дети, стоит брошенный. Им не нужен, мне тоже. А у меня произошла переоценка ценностей: теперь я живу сегодняшним днём - ценю те радости, которые получаю.
- У меня были разные периоды в жизни, - рассказывает Ольга. - Мы были богаты, могли потратить на шопинг за границей $10.000, когда уезжали, бежали налегке. Я с одним чемоданом, сын в джинсах и куртке. Вещи жалко не было - больше всего боялись, что сына заберут служить в нацгвардию и отправят убивать.
От пляжа к отелю идёт пожилая пара из Пятигорска, лениво поглядывая на вывески. В магазинчике через дорогу турок-месхетинец флиртует с двумя киевлянками, нахваливая чемодан - десять минут торга и улыбок, и чемодан будет продан. Двумя домами выше пожилой курд, сидя в плетёном кресле, пролистывает пёстрый каталог - в ожидании перемен к лучшему он арендовал магазин и через пару-тройку дней откроет продажу текстиля.
- Я надеюсь, что чёрная полоса пройдёт, и меня снова ждёт что-то очень хорошее, - говорит Ольга. - Я не хочу справедливости - справедливый мир жесток, сейчас я прошу у Бога милости.
Белое облако спускается в долину и теперь уже почти задевает крыши домов. Небо затягивает бледно-серым покрывалом, из-под которого пробивается жёлтое солнце. Раскаты летнего грома, и начинается короткий турецкий дождик. Хлюпающие огромными пузырями ручьи быстро стекают по вымощенной плиткой дороге в сторону Средиземного моря. Турки называют его белым - Ak deniz.
-
Примечание:
Истории реальные, имена и географическое положение упомянутых объектов Турции изменены.
Турция. Посёлок в окрестностях Кемера на побережье Средиземного моря. Красный флаг развевается над входом в четырёхзвёздочный отель. Хозяин стоит у ворот и смотрит на тонкий ручеёк туристов, потянувшихся к пляжу от соседних гостиниц.
Мухаммед-бей не понимает, почему номера пусты, подсчитывает убытки и уповает на то, что через неделю начнётся высокий сезон. Может быть тогда, привлечённые положительными отзывами, в отеле появятся новые постояльцы.
Два дня назад Мухаммед-бей заполнил водой бассейн - это $1.000 месячных расходов; в цокольном этаже работает хамам; в саду приятная тень от апельсиновых деревьев, а до пляжа лишь двести метров. Но на четырёх этажах отеля всего десять постояльцев - восемь женщин и двое мужчин. Вчера один из гостей выпил две бутылки джина, ходил по лобби и что-то кричал.
Мухаммед-бей не понял, что не понравилось мужчине, и спросил об этом Марину. Марине шестьдесят, она говорит по-турецки, по-английски, знает русский и ещё несколько языков, на которых общаются между собой приезжающие в Турцию славяне.
- Он просто пьяный, - сказала Марина.
Мухаммед-бей сделал вид, что его устроил этот ответ, хотя и почувствовал в нём какую-то фальшь.
Я знаю, о чём кричал гость.
«Бeндeрoвцы, хo*хлы! Всех вас вешать надо!» - разносилось в вечерней прохладе турецких улочек.
Эти слова относились в том числе и к Марине, а также к её подруге Ольге и ещё к нескольким женщинам, работающим в соседних отелях. Все они приехали в Турцию с востока Украины. Марина из Донецка, Ольга из Луганска.
Ольга - бывший врач-педиатр, а сейчас помогает в хамаме. До пенсии остался год, а дома работы нет. Марине шестьдесят, хотя выглядит она моложе. Её тоже больше ничего не держит на малой родине: один сын уехал из зоны боевых действий в Харьков, другой оказался в Ростове.
- Вам сделают массаж за $10, - предлагает мне Ольга. - Мы сами, когда десять лет назад первый раз ходили в хамам, платили по 35.
$10 - это прогревание на мраморном столе, пилинг, пенный, а затем масляный массаж, горячий турецкий чай. Расходы бизнеса: $16.000 - аренда помещения за сезон, электричество, вода, крема и скрабы, чистые полотенца, а также плата сотрудникам - массажистам и агентам, которые в условиях сильнейшей конкуренции привели клиента.
Марина и Ольга отказываются фотографироваться, просят не называть фамилий и настоящих имён, почему - я пойму позже.
Когда начались события на востоке Украины, Ольга на несколько месяцев уехала к подруге в Израиль, чтобы переждать конфликт - тогда казалось, что всё очень быстро образуется.
Тогда многие бежали из городов, в которых отключили воду и электричество; не хотели сидеть в подвалах, вздрагивая от выстрелов. Кто стрелял? Зачем? Почему? Говорили разное, знали только, что дальнобойность орудий составляет до шестисот километров.
Накопленные деньги быстро заканчивались, и приходилось возвращаться. Перед тем, как попасть в Турцию, Ольга успела несколько месяцев проработать в Польше. Целыми днями мыла окна, но денег едва хватало на еду. В Турции у неё появилась надежда. Сейчас отели работают в убыток, но хозяева ожидают, что высокий сезон принесёт потоки российских и украинских туристов.
- В Украине всё хорошо - Киев, Одесса - прекрасные для жизни города, - рассказывает Ольга. - Не верьте тому, что говорят по телевизору - там нет никаких фашистов, никаких экстремистов, но и мы там не нужны. Как беженцев с Донбасса нас ставят на учёт, но помощь минимальна. Да и местные не всегда готовы нас принять. «Так вам и надо - вы сепаратисты», - так мне говорила женщина в киевском метро.
- В России мы тоже не нужны никому, - соглашается Марина. - Кто приезжает, тем предлагают ехать в сёла, а какая там работа?
Раньше у обеих женщин не было проблем с деньгами. Семье Марины принадлежали два грузовых автомобиля, большой дом. Один грузовик сейчас в России у сына, а второй забрали люди, называвшие себя ополченцами. У друзей так же отобрали внедоржник - остановили на трассе, приставили автомат к виску и уехали. Хорошо, что хозяин машины знал, к кому обратиться, машину удалось вернуть через три дня.
Мне рассказывают историю директора школы, бывший ученик которой стал в первые месяцы событий крупным чиновником одной из самопровозглашённых республик. Директор получил восемь лет тюрьмы за поддержку сепаратистов. Другая история о том, как пожилой мужчина под дулами автоматов копал могилу для себя. Его вина: родственник занимает пост в силовых структурах Украины. Мужчина остался жив, но его психическое здоровье оказалось подорванным. А уж сколько знакомых оказалось в чёрном списке одной из сторон за высказывания в Интернете - Ольга и Марина даже сосчитать не могут.
- Дома находиться страшно: политика разделила людей, начальство постоянно меняется, а происходящее используют для сведения личных счетов, - говорит Марина. - Создаётся впечатление, что всё дело в том, что кому-то очень хочется, чтобы нас не стало.
Старикам не место ни в Донецке, ни в Луганске. И ушлые перекупщики готовы «помочь» им поскорее уехать. Хочешь продать квартиру? $5.000 долларов за однокомнатную, $7.000 за трёхкомнатную. Покупателей, живущих по принципу «Когда на улицах льется кровь, приобретайте недвижимость», достаточно.
- Я не хочу разбираться в том, кто прав, кто виноват, - говорит Марина. - Живы - и рады этому. Дом, который строили, в надежде, что в нём обоснуются дети, стоит брошенный. Им не нужен, мне тоже. А у меня произошла переоценка ценностей: теперь я живу сегодняшним днём - ценю те радости, которые получаю.
- У меня были разные периоды в жизни, - рассказывает Ольга. - Мы были богаты, могли потратить на шопинг за границей $10.000, когда уезжали, бежали налегке. Я с одним чемоданом, сын в джинсах и куртке. Вещи жалко не было - больше всего боялись, что сына заберут служить в нацгвардию и отправят убивать.
От пляжа к отелю идёт пожилая пара из Пятигорска, лениво поглядывая на вывески. В магазинчике через дорогу турок-месхетинец флиртует с двумя киевлянками, нахваливая чемодан - десять минут торга и улыбок, и чемодан будет продан. Двумя домами выше пожилой курд, сидя в плетёном кресле, пролистывает пёстрый каталог - в ожидании перемен к лучшему он арендовал магазин и через пару-тройку дней откроет продажу текстиля.
- Я надеюсь, что чёрная полоса пройдёт, и меня снова ждёт что-то очень хорошее, - говорит Ольга. - Я не хочу справедливости - справедливый мир жесток, сейчас я прошу у Бога милости.
Белое облако спускается в долину и теперь уже почти задевает крыши домов. Небо затягивает бледно-серым покрывалом, из-под которого пробивается жёлтое солнце. Раскаты летнего грома, и начинается короткий турецкий дождик. Хлюпающие огромными пузырями ручьи быстро стекают по вымощенной плиткой дороге в сторону Средиземного моря. Турки называют его белым - Ak deniz.
-
Примечание:
Истории реальные, имена и географическое положение упомянутых объектов Турции изменены.