Атлантикс. Глава 2.1
(продолжение)
Атлантикс
Глава 2
Оборотень из Антарктиды
(Астор)
Пока я спал, моё укрытие в расщелине полностью занесло колючей снежной крупой. В образовавшейся пещерке возникла зона комфорта! Минус тридцать, а снаружи мороз чуть ли не под минус пятьдесят, да ещё и с ветром, впрочем, и это ничто для моей мягкой полой шерсти. Жирок я, правда, уже поистратил, но и шубы, отросшей после включения комплекса генов, заимствованных у белого медведя, вполне достаточно, чтобы не замерзнуть. К тому же моя кожа ороговела, избавилась от капилляров - они сохранились только на подушечках пальцев рук, спрятанных сейчас в естественных рукавицах из длинной шерсти.
Я выбрался из пещеры и дал ветру вдоволь наиграться моим мехом. Казалось, что это сама Антарктида дружески хлопает меня рукой по плечу. Я - царь этого белого хаоса! Повелитель ледяного континента. Сегодня я, пожалуй, самое совершенное существо, идеально приспособленное к жизни в этом белом аду. Впрочем, пока нет! Я в три раза уменьшил количество цветовых колбочек в сетчатке, ухудшив распознание цветов, и нарастил число палочек-фоторецепторов, полезных в тусклом освещении антарктических сумерек. Окружающий пейзаж - ледяные глыбы, позёмка, затянутое тяжёлыми тучами небо - всё это стало ещё более зловещим. Скольким первопроходцам попытка проникнуть сюда - в самое сердце белого континента стоила жизни! Великая сила человеческого духа, огромная воля и страсть открытий гнали героев прошлого вперёд, но несовершенство бренного тела и плохая подготовка экспедиций не оставляли шансов выжить!
Со мной всё иначе. Меховая шуба позволит пережить даже суровую антарктическую зиму, а запаса питательных веществ - подкожных отложений хватит ещё на месяц перехода. В критической ситуации я могу пожертвовать частью подкожных запасов и перестроить организм для выработки особых гликопротеинов - естественного антифриза, который позволяет даже снизить температуру тела до отрицательной. Если же станет совсем тяжело, я зароюсь в снег и впаду в спячку до более тёплых дней. Какой же это ни с чем несравнимый восторг - управлять своим телом, меняя его по собственной воле!
Я выкопал из белого песка полимерные лыжи, надел их на ноги. Пожалуй, при следующем переходе к южному полюсу нужно будет преобразовать тело более кардинально - стать четвероногим бегуном в теле, среднем между медвежьим и волчьим. Отчего бы и нет? Лемурийский институт генетики работает в полную силу и скоро расшифрует все возможные сочетания генов, а я - геноиспытатель, кому как не мне опробовать новые варианты.
Я - геноиспытатель! Это звучит как музыка. Эта профессия лучшая из всех, доступных атлантам Земли!
Я сориентировался по спутанным магнитным полям и потокам ветра и затянул песню восторга в ультразвуковом диапазоне. Специальная мышца, такая же, как у летучей мыши, прикрывала уши в момент испускания звуков, защищая мой слух. Вот теперь я был совершенен. Я легко оттолкнулся и не побежал, а скорее полетел сквозь буран, объезжая невидимые под снежными заносами опасные трещины во льдах. Ещё неделя пути и я достигну Трансантарктических гор, а там уж рукой подать до гор королевы Мод, за которыми в зоне умеренного климата западной Антарктиды на километровых сваях построена столица Лемурии - её старейший город.
Часы безостановочного бега по тропам, по которым первопроходцы могли лишь ползти, - лучшее время, чтобы побыть наедине с собой, собрать мысли воедино и ответить на неприятные вопросы. Не надо думать, что одиночный переход через континент - лёгкая забава. Я тоже действую на грани возможного, бегу что есть сил, не оставляю себе страховки на случай собственной лени или слабости. Да, я могу изменить параметры своего организма и впасть в спячку - это спасёт меня от гибели, но всё же останется тяжёлым поражением, признанием того, что я плохо подготовил переход, не имел достаточной воли, был слишком слаб и проиграл самому себе. И это несмотря на все преимущества, которые мне даёт наука четырёх Атлантид - древней Шамбалы, дерзкой Лемурии, юной Пангеи и грозного Атлантикса! Я не должен и не имею права проиграть, но всегда ли проигрыш является поражением? Этот вопрос я задаю себе уже две недели - с того момента, как вернулся в Лемурию после той неприятной поездки в Атлантикс, поездки, воспоминания о которой теперь целиком занимают мои мысли.
Её звали Глория, и я предстал перед ней в своём самом привлекательном человеческом облике. Двухметровый мускулистый красавец с копной золотых волос, подчёркивающих глубину чёрных глаз. Это был мой любимый вид - результат бесчисленных превращений и игры библиотекой самых чистых человеческих генов, отобранных как у ныне живущих, так и у давно исчезнувших народов.
Генетика влекла меня, как и любого лемурийца, с детства. Мы - жители самых суровых областей малой Земли, построили уютные города, освещённые искусственным солнцем, закрылись тепловыми куполами от морозов и ветров и защитили себя от случайностей передовой наукой. Но это лишь усилило ощущение несовершенства человеческого существа.
Древняя Шамбала - экспериментальный посёлок миллиардеров, неожиданно ставшая форпостом человечества в период его упадка, и сегодня остаётся уголком снобов - тех, кто стремится законсервировать уже утверждённое могущество атлантов. Атлантикс - военная база - центр электронного слежения и новейших инженерных разработок. Возможно, это тот мир, который вскоре позволит атланто-человечеству устремиться к звездам. Пангея - новая земля, вздыбленная со дна океана, экспериментальная лаборатория геологии и климатологии. Когда-нибудь от создания новых континентов пангейцы перейдут к моделированию климата планеты, сместят ось вращения Земли, растопят льды Антарктиды и накроют большую часть суши тропическим одеялом. Всё это - центры человеческого гения, доказывающие могущество и созидательную силу разума, восставшего против энтропии и деградации. Но Лемурия - это совсем другое. Лемурия - тот мир, где меняется сам человек: здесь рождается новый атлант - человек воистину всемогущий, способный менять своё тело, приспосабливая его к любым условиям жизни, преодолевать довлеющие над разумом инстинкты и открывать чистое и ничем незамутнённое сознание. Если вселенская цель материи - эволюция от неживого к живому и от неразумного к истинно разумному, то достигнута она будет именно в Лемурии.
Мы встретились с Глорией в Алтантиксе. Я приехал как студент, чтобы прослушать несколько курсов социологии большой Земли, Глория - как исследователь событий, происходящих в чуждом и скучном нам мире человеческого муравейника. А причиной, заставившей меня на пару месяцев оставить Лемурию и любимые генетические эксперименты, было открытие, сделанной мной в Антарктиде. Я нашёл его - титана духа - одного из первых исследователей мёртвого континента.
На восемьдесят втором градусе южной широты я обнаружил промёрзший насквозь труп человека. Это не была могила - путешественник в позе эмбриона лежал между камней в естественной пещере, открывшейся мне на миг по игре случая. За два с лишним столетия сползающие льды несколько раз сдавливали тело, но, думаю, оно выглядело примерно так же, как и в момент смерти. До этого я никогда не видел людей - современные жители большой Земли - деградировавшие существа с небольшим мозгом были мне неинтересны, тела же наших общих предков в открытых экспозициях Лемурии и Шамбалы не выставляются.
Я долго стоял и рассматривал этого человека - ростом он был намного ниже меня. Иссохшие мышцы также вряд ли отличались богатырской силой. Поразила одежда погибшего - примитивная неудобная куртка из какой-то холодной, тяжёлой материи и отсутствие обуви. Я обыскал окружающую площадку, но не нашёл никаких следов стоянки. Кто ты такой - древний солдат с передового края Антарктики и зачем ты оказался здесь в царстве вечного холода?
Атлантам и особенно их лемурийской ветви присуще огромное любопытство. Столкнувшись с неизвестным, мы не успокаиваемся, пока не создадим стройную теорию, в которой есть объяснение новому факту. Вернувшись домой, я прочёл историю поиска и исследования Южной земли за последние полтысячи лет, возмутился тем трудностям, с которыми участникам экспедиций приходилось выбивать финансирование своих походов у правительств и той наглостью, с которой затем эти правительства объявляли вновь открытые земли своими, даже не представляя, как будут распоряжаться ими. А ещё мне вдруг стала интересна история - не перечисление многочисленных династий, сменяющих друг друга с помощью кинжала и яда, а настоящая история человечества - история человеческой мысли, освобождения человеческого духа из-под гнета предрассудков, суеверий и невежества, история науки и общества. Это и привело меня в Атлантикс, где я хотел ближе познакомиться с современным положением тупиковой ветви нашего разделившегося вида - узнать про жизнь людей заката, как именовала людей большой Земли Глория.
- Глория, твоя лекция была прекрасна, - хотел сказать я, но не успел - мои слова прозвучали из уст Роджера - геолога, создающего новые земли в Пангее. На лекции Глории он оказался примерно по той же причине, что и я. Никогда ранее не интересовавшийся историей большой Земли, Роджер по какой-то надобности посетил один из крошечных островов в Тихом океане - клочок суши, давным-давно заселённый первопроходцами - людьми, бросившими вызов синей безбрежности и на утлых плотах, лодках и катамаранах переплывших океан. Пангеец был восхищен мужеством древних мореплавателей, но не нашёл его у нынешних жителей островов.
Как все мы, Роджер был потомком первых атлантов Шамбалы. Когда мои предки отправились строить новый мир во льдах Антарктиды, его предпочли пробудить земную кору и выпустить наружу раскаленную мантию - дать жизнь искусственным вулканам, которым предстояло породить новый континент. В то время как лемурийцы изучали генетику и биологию, пангейцы десятилетиями исследовали белые пятна геологии и климатологии. И если нашим подарком, сделанным сотню лет назад людям заката, стали биочипы - вживляемые в мозг передатчики, которые возвращают деградировавшему человечеству подобие разума, то польза от геологических экспериментов пангейцев была не столь очевидна. Со спора о роли атлантов в судьбе большого человечества и началось наше знакомство.
- Роджер, ты сейчас обвиняешь лемурийцев в потакании деэволюционным процессам большой Земли. Дескать, не будь наших чипов, человечество не глупело бы столь стремительно, - резюмировал я длинную речь Роджера, последовавшую за лекцией Глории о жизни человеческого муравейника. Будь спокоен, они начали деградировать намного раньше и поглупели бы не меньше нынешнего, только вместо биочипов пользовались бы для самоорганизации внешними электронными приборами. Но даже если в нынешнем плачевном положении землян есть доля нашей вины, что с того? Мы, а не они прогрессивная ветвь эволюции. Сегодня мы сосуществуем в некоем симбиозе - даем землянам технологии, дарим возможность жить, даем право работать на нас - добывать ресурсы разведанных нами же недр, но как только земляне станут не нужны, мы предоставим им право умереть - покинуть сцену эволюционного театра. И это станет квинтэссенцией нашей борьбы за место под солнцем - на протяжении всей своей истории мы не особенно-то считались с потребностями масс. Разве я не прав, Глория?
Глория кивнула.
- Действительно, Астор. История выделения атлантов как нового человеческого вида - это многотомная драма о присвоении меньшинством ресурсов большинства. Что такое Шамбала? Это придание международного статуса территории, ранее принадлежавшей сразу четырем государствам, - попытка создать рай для немногих. То, что этот рай стал колыбелью нового человечества, не заслуга наших предков, а результат реализации фундаментального эволюционного закона - стремления материи к самоосознанию. Получив полную власть над миром и почти достигнув бессмертия, наши прадеды не смогли сохранить паритет. Нашим более совершенным и интеллектуально развитым дедам игры старой цивилизации оказались просто неинтересны. А наши отцы в свою очередь - генетически модифицированные снобы уже не особенно-то интересовались вопросом того, на сколько сотен лет в прошлое кто-то может проследить свою родословную. Они слишком часто рекомбинировали собственные гены, так что уже не могут однозначно назвать кого-то из живших на Земле людей своими прямыми предками.
Мы - внуки не просто оторвались от человечества, мы стали чуждыми своим родителям. Поэтому нет ничего странного в том, что Роджер даже не замечает тех последствий, которые несет усиление вулканической активности жителям большой Земли.
- Последствий? - изумился Рождер. - Я знаю их все. Повышение температуры, таяние льдов. Ураганы и ледяной дождь в теплых зонах, теплая зима в местах традиционно суровых. Что с того? Климат Земли за тысячу лет меняется дважды. Мы лишь чуть сдвинули смену климатичеческих эпох. Не нынешнему поколению землян, так их внукам пришлось бы столкнуться с теми же явлениями, и наступили бы они вполне естественным путем. А если разницы нет - какая разница, просите за повтор, какая разница кому придется немного пострадать? Тем более что в будущем, я полагаю, мы сумеем изменить ось вращения планеты, создав более мягкие условия для жизни на большей части поверхности Земли. Мы не жестоки. Вместо того чтобы уничтожить землян на целом континенте и построить свой дом на месте опустевших городов, мы отняли лишь небольшой малозаселенный кусочек земли, а свои города установили на океанских платформах и в Антарктиде, ресурсы которой никогда не будут востребованы старым человечеством.
Мне было приятно, что признанный социолог и красавица Глория скорее на моей стороне, чем на стороне Роджера. Я повернулся к нему - красивому черноволосому атланту с высоким лбом и умными глазами.
- Мне кажется, - сказал я, - ты, Роджер, слишком мягок к людям заката. Надо быть более жестоким! Нас никто не станет жалеть. Узнай примитивная ветвь человечества о нашем существовании, она бы сделала все возможное, чтобы уничтожить нас, лишить разума, свести к своему животному уровню. Да и ты сам, окажись в ситуации опасности, с легкостью бы уничтожил столько представителей старого человечества, сколько бы понадобилось, чтобы спастись!
Роджер пожал плечами.
- В критической ситуации, возможно. Но не протянуть людям руку помощи я считаю аморальным.
- Роджер, нас всего лишь десять миллионов, - напомнила Глория. - Если мы, используя свои технологии, вернем разум хотя бы двадцати миллионам людей, это создаст мощную силу, способную направить ресурсы большой Земли против нас. Как знать, не создадим ли мы себе конкурента, заинтересованного в том, чтобы уничтожить нас ради консервации собственного могущества? Вспомни великое противостояние дедов и внуков, разделившее атлантов на самой заре их существования! А ведь нас тогда было не больше двух миллионов, при этом половину населения составляли полностью аполитичные люди - исследователи и ученые!
- Я думаю, что осознаю немалую часть рисков, - согласился Роджер. - Но все равно, я считаю, что человеку должна быть дана возможность развития. Мы должны предоставить шанс найти себя человеку заката, заставить его выйти из животного состояния.
- Необычное заявление, - Глория остановила на Роджере долгий взгляд, и, сказать по правде, мне это не очень понравилось.
Погода портится, и ветер усиливается. Правда, дует он в спину, но похлопывания по плечу уже не кажутся дружеским. Теперь это холодная испытующая рука Антарктики, проверяющей меня на прочность. Ориентироваться становится сложнее - для определения верного направления я сканирую слежавшиеся слои снега, высчитываю, как они были уложены дувшими ранее ветрами. Ветры белого континента известны своей стабильностью, но когда вокруг начинается пляска бурана, все равно крайне сложно понять, куда идти. Конечно, можно забраться в расщелину и переждать бурю под снежным одеялом, но разве метель может сломить меня - сына этого жестокого мира. Я повышаю температуру тела, это нельзя назвать рациональным поступком, но зато позволит расщеплять жировые запасы быстрее. Это даст больше чистой энергии, ускорит вывод из мышц продуктов распада, и я смогу бежать еще быстрее! Я преодолел экваториальные джунгли, проплыл три тысячи километров через океан, а уж проделать путешествие от полюса до побережья для меня не составит труда! Я проходил этот путь не раз, правда, погода была лучше, и никогда еще я так не спешил. Почему я тороплюсь? Вовсе не потому, что это дает ощущение могущества. Как говорил дед, самое большое преступление атланта - это ложь самому себе. Что же, буду честен. Я так быстро бегу из-за Роджера.
Роджер! Роджер!
Он вообще был странный парень этот Роджер. Какой-то мямля, что ли… Или это я нарочно пытаюсь представить Роджера хуже, чем он есть, чтобы найти себе еще одно оправдание? Хотя, разве мне нужны оправдания и чьи-то мнения? Я - бог снегов - прекрасно себя чувствую в абсолютном одиночестве. Могу прожить и без людей, и без атлантов. А могу стать титаном духа что для первых, что для вторых. Может быть, стоит перебраться в амазонские джунгли, вырезать биочипы у тысячи аборигенов и породить новое человечество, каждый представитель которого будет эволюционировать в сторону усиления индивидуальных способностей? Я стану его кровавым божеством, я буду безжалостно пожирать слабых! Дайте мне самое примитивное племя, и пройдет не более двухсот-трехсот лет направленной эволюции, как я представлю альтернативу сегодняшним людям заката! Даже более того! Я создам расу новых атлантов - людей, не менее сильных духом, чем мы, а что до необходимых знаний - так я заставлю их вновь раскрыть все тайны этого мира! Что ты скажешь на это, Глория? Это ли не практическое решение для теоремы Роджера, как ты назвала её?
В мире атлантов социальные связи деформировались. Хотя мы и не достигли пока практического бессмертия, годы жизни, доступные нам, велики. Мне лишь двадцать три, но вглядываясь в ту бездну, которая открыта передо мной, я понимаю, сколь сильно изменюсь в будущем. Нет ничего постоянного в этом мире. Пройдёт двадцать или пятьдесят лет, и что останется от меня сегодняшнего? Изменятся мои увлечения, появятся новые друзья… Узнаю ли я себя? Сохранится ли во мне хоть что-то от меня сегодняшнего? Мы - новое поколение атлантов острее всех предыдущих чувствуем иллюзорность происходящего вокруг. Почему же я понимающий это как никто другой, меняющий свое тело иногда по несколько раз в неделю, всё еще нахожусь во власти древних эмоционально-гормональных инстинктов?
Глория! Я - способный контролировать выработку любых гормонов и менять химический состав в клетках тела - превратился в обыкновенного гормонального наркомана, ловящего каждый взгляд Глории! Её улыбка вызывала дофаминовый душ, омывающий мой мозг и погружающий меня в сладкое опьянение! Смешно! Человек, научившийся заменять собственные гены, оказался невластен перед чувством мальчика-подростка.
Глорию приводили в восторг мои превращения, и я старался вовсю. Умение управлять генами пока не очень распространено среди атлантов, но, думаю, среди будущих поколений оно станет всеобщим.
- Ты можешь превратиться в дельфина? - спросила Глория, а я уже предвидел такой поворот событий и загодя запасся необходимыми питательными веществами для энергоемкого процесса трансформации.
Полчаса - и мы несемся по волнам Атлантического океана - я и Глория, лежащая на моей гладкой серой спине. Я не совсем обычный дельфин. Мой хвост и плавники мощнее, специальные мышцы захватывают воду и выбрасывают ее реактивными струями. На планете нет столь быстрого существа, а, чтобы подобрать нужную комбинацию генов, мне пришлось долго экспериментировать и читать справочники.
- Астор! Ты такой классный, - говорит Глория, когда мы возвращаемся на насыпной пляж на юге Атлантикса. - Я чувствовала себя Европой на спине Зевса.
- Кем?
- Это древний миф о боге, который превратился в быка, похитил свою возлюбленную и увёз её на своей спине! - смеётся Глория.
- В облике быка мне было бы не очень легко плыть. Разве что, если отрастить вместо ног моржовые ласты, - отвечаю я, и Глория целует мою дельфинью голову.
А потом появляется Роджер, и они поднимаются на платформу. Стоят и смотрят с края пляжа, как я снова превращаюсь в человека. Нет, я не сержусь на Роджера - каждое последующее превращение дается мне всё проще. Я приехавший в Атлантикс, чтобы узнать о жизни людей большой Земли, многое узнал и о себе, а также совершенно неожиданным образом довел до совершенства несколько техник генетической трансформации - научился включать большие группы генов и освоил оптимальные последовательности замены генов. А ещё я сделал открытие: вместо того, чтобы грубо заменять один ген на другой начал производить последовательные манипуляции с цепочками родственных генов. Это превратило трансформации в совершенно безболезненный, плавный, весьма зрелищный и, главное, более быстрый процесс. Я даже описал этот метод в научной статье, и полагаю, она появилась так быстро, прежде всего потому, что я хотел произвести впечатление на Глорию - услышать её похвалу.
А вот Роджер всё это время путался под ногами. И ведь вроде бы он даже не проявлял каких-то притязаний на Глорию - скорее это было её желание, чтобы он всюду сопровождал нас.
- Изучать людей лучше всего в их естественном мире! - как-то сказала Глория. - Кто хочет посмотреть на города большой Земли?
- Мы, - ответил Роджер, опередив меня. - Ты же поедешь, Астор?
- Конечно, - буркнул я.
(Продолжение следует)
Атлантикс
Глава 2
Оборотень из Антарктиды
(Астор)
Пока я спал, моё укрытие в расщелине полностью занесло колючей снежной крупой. В образовавшейся пещерке возникла зона комфорта! Минус тридцать, а снаружи мороз чуть ли не под минус пятьдесят, да ещё и с ветром, впрочем, и это ничто для моей мягкой полой шерсти. Жирок я, правда, уже поистратил, но и шубы, отросшей после включения комплекса генов, заимствованных у белого медведя, вполне достаточно, чтобы не замерзнуть. К тому же моя кожа ороговела, избавилась от капилляров - они сохранились только на подушечках пальцев рук, спрятанных сейчас в естественных рукавицах из длинной шерсти.
Я выбрался из пещеры и дал ветру вдоволь наиграться моим мехом. Казалось, что это сама Антарктида дружески хлопает меня рукой по плечу. Я - царь этого белого хаоса! Повелитель ледяного континента. Сегодня я, пожалуй, самое совершенное существо, идеально приспособленное к жизни в этом белом аду. Впрочем, пока нет! Я в три раза уменьшил количество цветовых колбочек в сетчатке, ухудшив распознание цветов, и нарастил число палочек-фоторецепторов, полезных в тусклом освещении антарктических сумерек. Окружающий пейзаж - ледяные глыбы, позёмка, затянутое тяжёлыми тучами небо - всё это стало ещё более зловещим. Скольким первопроходцам попытка проникнуть сюда - в самое сердце белого континента стоила жизни! Великая сила человеческого духа, огромная воля и страсть открытий гнали героев прошлого вперёд, но несовершенство бренного тела и плохая подготовка экспедиций не оставляли шансов выжить!
Со мной всё иначе. Меховая шуба позволит пережить даже суровую антарктическую зиму, а запаса питательных веществ - подкожных отложений хватит ещё на месяц перехода. В критической ситуации я могу пожертвовать частью подкожных запасов и перестроить организм для выработки особых гликопротеинов - естественного антифриза, который позволяет даже снизить температуру тела до отрицательной. Если же станет совсем тяжело, я зароюсь в снег и впаду в спячку до более тёплых дней. Какой же это ни с чем несравнимый восторг - управлять своим телом, меняя его по собственной воле!
Я выкопал из белого песка полимерные лыжи, надел их на ноги. Пожалуй, при следующем переходе к южному полюсу нужно будет преобразовать тело более кардинально - стать четвероногим бегуном в теле, среднем между медвежьим и волчьим. Отчего бы и нет? Лемурийский институт генетики работает в полную силу и скоро расшифрует все возможные сочетания генов, а я - геноиспытатель, кому как не мне опробовать новые варианты.
Я - геноиспытатель! Это звучит как музыка. Эта профессия лучшая из всех, доступных атлантам Земли!
Я сориентировался по спутанным магнитным полям и потокам ветра и затянул песню восторга в ультразвуковом диапазоне. Специальная мышца, такая же, как у летучей мыши, прикрывала уши в момент испускания звуков, защищая мой слух. Вот теперь я был совершенен. Я легко оттолкнулся и не побежал, а скорее полетел сквозь буран, объезжая невидимые под снежными заносами опасные трещины во льдах. Ещё неделя пути и я достигну Трансантарктических гор, а там уж рукой подать до гор королевы Мод, за которыми в зоне умеренного климата западной Антарктиды на километровых сваях построена столица Лемурии - её старейший город.
Часы безостановочного бега по тропам, по которым первопроходцы могли лишь ползти, - лучшее время, чтобы побыть наедине с собой, собрать мысли воедино и ответить на неприятные вопросы. Не надо думать, что одиночный переход через континент - лёгкая забава. Я тоже действую на грани возможного, бегу что есть сил, не оставляю себе страховки на случай собственной лени или слабости. Да, я могу изменить параметры своего организма и впасть в спячку - это спасёт меня от гибели, но всё же останется тяжёлым поражением, признанием того, что я плохо подготовил переход, не имел достаточной воли, был слишком слаб и проиграл самому себе. И это несмотря на все преимущества, которые мне даёт наука четырёх Атлантид - древней Шамбалы, дерзкой Лемурии, юной Пангеи и грозного Атлантикса! Я не должен и не имею права проиграть, но всегда ли проигрыш является поражением? Этот вопрос я задаю себе уже две недели - с того момента, как вернулся в Лемурию после той неприятной поездки в Атлантикс, поездки, воспоминания о которой теперь целиком занимают мои мысли.
Её звали Глория, и я предстал перед ней в своём самом привлекательном человеческом облике. Двухметровый мускулистый красавец с копной золотых волос, подчёркивающих глубину чёрных глаз. Это был мой любимый вид - результат бесчисленных превращений и игры библиотекой самых чистых человеческих генов, отобранных как у ныне живущих, так и у давно исчезнувших народов.
Генетика влекла меня, как и любого лемурийца, с детства. Мы - жители самых суровых областей малой Земли, построили уютные города, освещённые искусственным солнцем, закрылись тепловыми куполами от морозов и ветров и защитили себя от случайностей передовой наукой. Но это лишь усилило ощущение несовершенства человеческого существа.
Древняя Шамбала - экспериментальный посёлок миллиардеров, неожиданно ставшая форпостом человечества в период его упадка, и сегодня остаётся уголком снобов - тех, кто стремится законсервировать уже утверждённое могущество атлантов. Атлантикс - военная база - центр электронного слежения и новейших инженерных разработок. Возможно, это тот мир, который вскоре позволит атланто-человечеству устремиться к звездам. Пангея - новая земля, вздыбленная со дна океана, экспериментальная лаборатория геологии и климатологии. Когда-нибудь от создания новых континентов пангейцы перейдут к моделированию климата планеты, сместят ось вращения Земли, растопят льды Антарктиды и накроют большую часть суши тропическим одеялом. Всё это - центры человеческого гения, доказывающие могущество и созидательную силу разума, восставшего против энтропии и деградации. Но Лемурия - это совсем другое. Лемурия - тот мир, где меняется сам человек: здесь рождается новый атлант - человек воистину всемогущий, способный менять своё тело, приспосабливая его к любым условиям жизни, преодолевать довлеющие над разумом инстинкты и открывать чистое и ничем незамутнённое сознание. Если вселенская цель материи - эволюция от неживого к живому и от неразумного к истинно разумному, то достигнута она будет именно в Лемурии.
Мы встретились с Глорией в Алтантиксе. Я приехал как студент, чтобы прослушать несколько курсов социологии большой Земли, Глория - как исследователь событий, происходящих в чуждом и скучном нам мире человеческого муравейника. А причиной, заставившей меня на пару месяцев оставить Лемурию и любимые генетические эксперименты, было открытие, сделанной мной в Антарктиде. Я нашёл его - титана духа - одного из первых исследователей мёртвого континента.
На восемьдесят втором градусе южной широты я обнаружил промёрзший насквозь труп человека. Это не была могила - путешественник в позе эмбриона лежал между камней в естественной пещере, открывшейся мне на миг по игре случая. За два с лишним столетия сползающие льды несколько раз сдавливали тело, но, думаю, оно выглядело примерно так же, как и в момент смерти. До этого я никогда не видел людей - современные жители большой Земли - деградировавшие существа с небольшим мозгом были мне неинтересны, тела же наших общих предков в открытых экспозициях Лемурии и Шамбалы не выставляются.
Я долго стоял и рассматривал этого человека - ростом он был намного ниже меня. Иссохшие мышцы также вряд ли отличались богатырской силой. Поразила одежда погибшего - примитивная неудобная куртка из какой-то холодной, тяжёлой материи и отсутствие обуви. Я обыскал окружающую площадку, но не нашёл никаких следов стоянки. Кто ты такой - древний солдат с передового края Антарктики и зачем ты оказался здесь в царстве вечного холода?
Атлантам и особенно их лемурийской ветви присуще огромное любопытство. Столкнувшись с неизвестным, мы не успокаиваемся, пока не создадим стройную теорию, в которой есть объяснение новому факту. Вернувшись домой, я прочёл историю поиска и исследования Южной земли за последние полтысячи лет, возмутился тем трудностям, с которыми участникам экспедиций приходилось выбивать финансирование своих походов у правительств и той наглостью, с которой затем эти правительства объявляли вновь открытые земли своими, даже не представляя, как будут распоряжаться ими. А ещё мне вдруг стала интересна история - не перечисление многочисленных династий, сменяющих друг друга с помощью кинжала и яда, а настоящая история человечества - история человеческой мысли, освобождения человеческого духа из-под гнета предрассудков, суеверий и невежества, история науки и общества. Это и привело меня в Атлантикс, где я хотел ближе познакомиться с современным положением тупиковой ветви нашего разделившегося вида - узнать про жизнь людей заката, как именовала людей большой Земли Глория.
- Глория, твоя лекция была прекрасна, - хотел сказать я, но не успел - мои слова прозвучали из уст Роджера - геолога, создающего новые земли в Пангее. На лекции Глории он оказался примерно по той же причине, что и я. Никогда ранее не интересовавшийся историей большой Земли, Роджер по какой-то надобности посетил один из крошечных островов в Тихом океане - клочок суши, давным-давно заселённый первопроходцами - людьми, бросившими вызов синей безбрежности и на утлых плотах, лодках и катамаранах переплывших океан. Пангеец был восхищен мужеством древних мореплавателей, но не нашёл его у нынешних жителей островов.
Как все мы, Роджер был потомком первых атлантов Шамбалы. Когда мои предки отправились строить новый мир во льдах Антарктиды, его предпочли пробудить земную кору и выпустить наружу раскаленную мантию - дать жизнь искусственным вулканам, которым предстояло породить новый континент. В то время как лемурийцы изучали генетику и биологию, пангейцы десятилетиями исследовали белые пятна геологии и климатологии. И если нашим подарком, сделанным сотню лет назад людям заката, стали биочипы - вживляемые в мозг передатчики, которые возвращают деградировавшему человечеству подобие разума, то польза от геологических экспериментов пангейцев была не столь очевидна. Со спора о роли атлантов в судьбе большого человечества и началось наше знакомство.
- Роджер, ты сейчас обвиняешь лемурийцев в потакании деэволюционным процессам большой Земли. Дескать, не будь наших чипов, человечество не глупело бы столь стремительно, - резюмировал я длинную речь Роджера, последовавшую за лекцией Глории о жизни человеческого муравейника. Будь спокоен, они начали деградировать намного раньше и поглупели бы не меньше нынешнего, только вместо биочипов пользовались бы для самоорганизации внешними электронными приборами. Но даже если в нынешнем плачевном положении землян есть доля нашей вины, что с того? Мы, а не они прогрессивная ветвь эволюции. Сегодня мы сосуществуем в некоем симбиозе - даем землянам технологии, дарим возможность жить, даем право работать на нас - добывать ресурсы разведанных нами же недр, но как только земляне станут не нужны, мы предоставим им право умереть - покинуть сцену эволюционного театра. И это станет квинтэссенцией нашей борьбы за место под солнцем - на протяжении всей своей истории мы не особенно-то считались с потребностями масс. Разве я не прав, Глория?
Глория кивнула.
- Действительно, Астор. История выделения атлантов как нового человеческого вида - это многотомная драма о присвоении меньшинством ресурсов большинства. Что такое Шамбала? Это придание международного статуса территории, ранее принадлежавшей сразу четырем государствам, - попытка создать рай для немногих. То, что этот рай стал колыбелью нового человечества, не заслуга наших предков, а результат реализации фундаментального эволюционного закона - стремления материи к самоосознанию. Получив полную власть над миром и почти достигнув бессмертия, наши прадеды не смогли сохранить паритет. Нашим более совершенным и интеллектуально развитым дедам игры старой цивилизации оказались просто неинтересны. А наши отцы в свою очередь - генетически модифицированные снобы уже не особенно-то интересовались вопросом того, на сколько сотен лет в прошлое кто-то может проследить свою родословную. Они слишком часто рекомбинировали собственные гены, так что уже не могут однозначно назвать кого-то из живших на Земле людей своими прямыми предками.
Мы - внуки не просто оторвались от человечества, мы стали чуждыми своим родителям. Поэтому нет ничего странного в том, что Роджер даже не замечает тех последствий, которые несет усиление вулканической активности жителям большой Земли.
- Последствий? - изумился Рождер. - Я знаю их все. Повышение температуры, таяние льдов. Ураганы и ледяной дождь в теплых зонах, теплая зима в местах традиционно суровых. Что с того? Климат Земли за тысячу лет меняется дважды. Мы лишь чуть сдвинули смену климатичеческих эпох. Не нынешнему поколению землян, так их внукам пришлось бы столкнуться с теми же явлениями, и наступили бы они вполне естественным путем. А если разницы нет - какая разница, просите за повтор, какая разница кому придется немного пострадать? Тем более что в будущем, я полагаю, мы сумеем изменить ось вращения планеты, создав более мягкие условия для жизни на большей части поверхности Земли. Мы не жестоки. Вместо того чтобы уничтожить землян на целом континенте и построить свой дом на месте опустевших городов, мы отняли лишь небольшой малозаселенный кусочек земли, а свои города установили на океанских платформах и в Антарктиде, ресурсы которой никогда не будут востребованы старым человечеством.
Мне было приятно, что признанный социолог и красавица Глория скорее на моей стороне, чем на стороне Роджера. Я повернулся к нему - красивому черноволосому атланту с высоким лбом и умными глазами.
- Мне кажется, - сказал я, - ты, Роджер, слишком мягок к людям заката. Надо быть более жестоким! Нас никто не станет жалеть. Узнай примитивная ветвь человечества о нашем существовании, она бы сделала все возможное, чтобы уничтожить нас, лишить разума, свести к своему животному уровню. Да и ты сам, окажись в ситуации опасности, с легкостью бы уничтожил столько представителей старого человечества, сколько бы понадобилось, чтобы спастись!
Роджер пожал плечами.
- В критической ситуации, возможно. Но не протянуть людям руку помощи я считаю аморальным.
- Роджер, нас всего лишь десять миллионов, - напомнила Глория. - Если мы, используя свои технологии, вернем разум хотя бы двадцати миллионам людей, это создаст мощную силу, способную направить ресурсы большой Земли против нас. Как знать, не создадим ли мы себе конкурента, заинтересованного в том, чтобы уничтожить нас ради консервации собственного могущества? Вспомни великое противостояние дедов и внуков, разделившее атлантов на самой заре их существования! А ведь нас тогда было не больше двух миллионов, при этом половину населения составляли полностью аполитичные люди - исследователи и ученые!
- Я думаю, что осознаю немалую часть рисков, - согласился Роджер. - Но все равно, я считаю, что человеку должна быть дана возможность развития. Мы должны предоставить шанс найти себя человеку заката, заставить его выйти из животного состояния.
- Необычное заявление, - Глория остановила на Роджере долгий взгляд, и, сказать по правде, мне это не очень понравилось.
Погода портится, и ветер усиливается. Правда, дует он в спину, но похлопывания по плечу уже не кажутся дружеским. Теперь это холодная испытующая рука Антарктики, проверяющей меня на прочность. Ориентироваться становится сложнее - для определения верного направления я сканирую слежавшиеся слои снега, высчитываю, как они были уложены дувшими ранее ветрами. Ветры белого континента известны своей стабильностью, но когда вокруг начинается пляска бурана, все равно крайне сложно понять, куда идти. Конечно, можно забраться в расщелину и переждать бурю под снежным одеялом, но разве метель может сломить меня - сына этого жестокого мира. Я повышаю температуру тела, это нельзя назвать рациональным поступком, но зато позволит расщеплять жировые запасы быстрее. Это даст больше чистой энергии, ускорит вывод из мышц продуктов распада, и я смогу бежать еще быстрее! Я преодолел экваториальные джунгли, проплыл три тысячи километров через океан, а уж проделать путешествие от полюса до побережья для меня не составит труда! Я проходил этот путь не раз, правда, погода была лучше, и никогда еще я так не спешил. Почему я тороплюсь? Вовсе не потому, что это дает ощущение могущества. Как говорил дед, самое большое преступление атланта - это ложь самому себе. Что же, буду честен. Я так быстро бегу из-за Роджера.
Роджер! Роджер!
Он вообще был странный парень этот Роджер. Какой-то мямля, что ли… Или это я нарочно пытаюсь представить Роджера хуже, чем он есть, чтобы найти себе еще одно оправдание? Хотя, разве мне нужны оправдания и чьи-то мнения? Я - бог снегов - прекрасно себя чувствую в абсолютном одиночестве. Могу прожить и без людей, и без атлантов. А могу стать титаном духа что для первых, что для вторых. Может быть, стоит перебраться в амазонские джунгли, вырезать биочипы у тысячи аборигенов и породить новое человечество, каждый представитель которого будет эволюционировать в сторону усиления индивидуальных способностей? Я стану его кровавым божеством, я буду безжалостно пожирать слабых! Дайте мне самое примитивное племя, и пройдет не более двухсот-трехсот лет направленной эволюции, как я представлю альтернативу сегодняшним людям заката! Даже более того! Я создам расу новых атлантов - людей, не менее сильных духом, чем мы, а что до необходимых знаний - так я заставлю их вновь раскрыть все тайны этого мира! Что ты скажешь на это, Глория? Это ли не практическое решение для теоремы Роджера, как ты назвала её?
В мире атлантов социальные связи деформировались. Хотя мы и не достигли пока практического бессмертия, годы жизни, доступные нам, велики. Мне лишь двадцать три, но вглядываясь в ту бездну, которая открыта передо мной, я понимаю, сколь сильно изменюсь в будущем. Нет ничего постоянного в этом мире. Пройдёт двадцать или пятьдесят лет, и что останется от меня сегодняшнего? Изменятся мои увлечения, появятся новые друзья… Узнаю ли я себя? Сохранится ли во мне хоть что-то от меня сегодняшнего? Мы - новое поколение атлантов острее всех предыдущих чувствуем иллюзорность происходящего вокруг. Почему же я понимающий это как никто другой, меняющий свое тело иногда по несколько раз в неделю, всё еще нахожусь во власти древних эмоционально-гормональных инстинктов?
Глория! Я - способный контролировать выработку любых гормонов и менять химический состав в клетках тела - превратился в обыкновенного гормонального наркомана, ловящего каждый взгляд Глории! Её улыбка вызывала дофаминовый душ, омывающий мой мозг и погружающий меня в сладкое опьянение! Смешно! Человек, научившийся заменять собственные гены, оказался невластен перед чувством мальчика-подростка.
Глорию приводили в восторг мои превращения, и я старался вовсю. Умение управлять генами пока не очень распространено среди атлантов, но, думаю, среди будущих поколений оно станет всеобщим.
- Ты можешь превратиться в дельфина? - спросила Глория, а я уже предвидел такой поворот событий и загодя запасся необходимыми питательными веществами для энергоемкого процесса трансформации.
Полчаса - и мы несемся по волнам Атлантического океана - я и Глория, лежащая на моей гладкой серой спине. Я не совсем обычный дельфин. Мой хвост и плавники мощнее, специальные мышцы захватывают воду и выбрасывают ее реактивными струями. На планете нет столь быстрого существа, а, чтобы подобрать нужную комбинацию генов, мне пришлось долго экспериментировать и читать справочники.
- Астор! Ты такой классный, - говорит Глория, когда мы возвращаемся на насыпной пляж на юге Атлантикса. - Я чувствовала себя Европой на спине Зевса.
- Кем?
- Это древний миф о боге, который превратился в быка, похитил свою возлюбленную и увёз её на своей спине! - смеётся Глория.
- В облике быка мне было бы не очень легко плыть. Разве что, если отрастить вместо ног моржовые ласты, - отвечаю я, и Глория целует мою дельфинью голову.
А потом появляется Роджер, и они поднимаются на платформу. Стоят и смотрят с края пляжа, как я снова превращаюсь в человека. Нет, я не сержусь на Роджера - каждое последующее превращение дается мне всё проще. Я приехавший в Атлантикс, чтобы узнать о жизни людей большой Земли, многое узнал и о себе, а также совершенно неожиданным образом довел до совершенства несколько техник генетической трансформации - научился включать большие группы генов и освоил оптимальные последовательности замены генов. А ещё я сделал открытие: вместо того, чтобы грубо заменять один ген на другой начал производить последовательные манипуляции с цепочками родственных генов. Это превратило трансформации в совершенно безболезненный, плавный, весьма зрелищный и, главное, более быстрый процесс. Я даже описал этот метод в научной статье, и полагаю, она появилась так быстро, прежде всего потому, что я хотел произвести впечатление на Глорию - услышать её похвалу.
А вот Роджер всё это время путался под ногами. И ведь вроде бы он даже не проявлял каких-то притязаний на Глорию - скорее это было её желание, чтобы он всюду сопровождал нас.
- Изучать людей лучше всего в их естественном мире! - как-то сказала Глория. - Кто хочет посмотреть на города большой Земли?
- Мы, - ответил Роджер, опередив меня. - Ты же поедешь, Астор?
- Конечно, - буркнул я.
(Продолжение следует)