опять про Церковь, закон, раскаяние, прощение и справедливость
и про тётку в заключении. Но не про пусей. И вообще не о России.
Это наши сегодняшние локальные дела, по силе общественного резонанса вполне сравнимые с пусями. Тут у нас на днях выходит из заключения одна тётка, Мишель Мартэн. Процесс её знаменитого мужа, «процесс века», я хорошо помню, потому что это было в год моей самой первой поездки в Бельгию.
С её мужа Марка Дютру http://fr.wikipedia.org/wiki/Affaire_Dutroux Борис Акунин по свежим следам с натуры писал своего Брюссельского Крысолова из сериала про Фандорина. Тогда, в 1996-м, на ступенях Дворца Юстиции стихийно возникло нечто вроде мемориала - огромные фотографии Мелиссы и Юлии, двух школьниц, замученных Дютру, и море венков с надписями на всевозможных языках. Фотографиями этими был тогда уклеен весь Брюссель. Даже за окнами частных домов и ветровым стеклом автомобилей можно было видеть девочек, которых оплакивала вся страна. Волна митингов прокатилась по многим городам, белый марш в более чем 600 000 участников прошёл по Брюсселю с требованием справедливого воздаяния монстру.
Импровизированный мемориал с постоянно обновляющимися свежими цветами просуществовал на террасе Дворца Юстиции не менее десяти лет. Потом он рассосался, отчасти по случаю реставрации фасада, но фотографии девочек можно видеть и сегодня, через пятнадцать лет после ареста Дютру. В витринах мелких лавочек, недорогих парикмахерских и, что особенно трогательно, в кабинах шоферов-дальнобойщиков. Имена Мелиссы и Юлии стали чем-то вроде национальной святыни, символом неприятия зла и насилия.
Но вернёмся к жене знаменитости. Сама она никого не убивала и не насиловала. Она просто, надеясь спрятать концы в воду, после ареста мужа перестала носить пищу в тайник, где были заперты две живые восьмилетние девочки (двух «уже початых» в ближнем тайнике нашли и освободили, а про ещё двух, в резервном тайнике, она не сочла нужным объявлять, мож, оно само рассосётся, думала, их же давно украли, год назад, небось уже все забыли). И третий тайник, где были зарыты убитые, тоже отказалась показать - там было на одно тело больше, чем искали, вот она и полагала, что лучше не показывать. Отягощение статьи - раз, а вдобавок же эксгумация, визгу столько лишнего, зачем? И без того народ волнуется и создаёт моральные помехи законному судопроизводству.
Мишель, за все свои не-деяния, всё же была признана соучастницей и получила 30 лет. И немедленно начала подавать заявления о досрочном освобождении. Откажут - опять подавала. И вот совсем недавно её очередное заявление решено было удовлетворить. Она в тюрьме не совершала новых преступлений или крупных нарушений режима, и поэтому имеет право на досрочное освобождение по истечении половины срока. Она собирается вступить в общину сестер кларисс в Малонне (под Намюром), и будет там вести созерцательную жизнь, поливать цветочки и с достоинством носить облачение.
При этом за всё время отсидки, между подачей заяв о досрочке и переговоров с общиной кларисс, она не нашла нужным примирится (прощения попросить, ага) с людьми, чьих детей уморила голодом в каменном мешке. Ни с людьми, чьих детей замучил её мужик. Ни с теперь уже взрослыми спасёнными полицией девочками, которые хорошо помнят эту тётю, какой она была в 1996 году. Зачем эти средневековые реверансы, она же отсидела своё согласно закону, и теперь имеет полное право удалиться в тихую обитель. А обитель обещала её принять, потому что христиане вроде как обязаны всех прощать и всех любить.
Казалось бы, всё ясно и всё пучком. Ан нет.
Общественность, вообразите себе, против. И светская, и церковная. Тихой обители уже сейчас вымазали ворота дёгтем разрисовали все стены выразительными текстами.А с чего бы, кажется, общественности волноваться? Всё строго по закону - раз. Всякий имеет право попробовать себя на монашеском поприще - два. И это, на смирных воду возят христиане обязаны, это три.
Ан нет же. Есть ещё некоторые зашоренные средневеково мыслящие элементы, которым кажется (конечно, кажется, писаного-то закона нет), что у них оскорблённые чувства (как известно, «лучше пусть у меня не будет никаких чувств, чем такие чувства, из-за которых люди могут сидеть в тюрьме»), так вот, которым кажется, что нераскаянная убийца (что это вообще за терминология - «нераскаянная»? она же отсидела половину срока без нарушений, чего вам ещё?) не имеет права принимать ангельский образ. Вот эти зашоренные и выйдут в следующее воскресенье на митинг в Брюсселе. Если что - я тоже непременно пошла бы, если бы завтра в Англию не ехать. Дай вот хоть постинг запощу, пусть будет инфа на русском, а то в Вики по-русски даже и про Дютру только два слова.
Да, а может, кто ленивый своей головой шевелить и хочет мораль открытым текстом и в связи с текущим моментом? Хорошо, вот мораль:
Если некоторые думают, что все вопросы решаются соблюдением писаных законов и гуманным обращением с носителями мирового зла правонарушителями, то это не так. Все вопросы соблюдением и гуманным обращением всё равно почему-то не решаются.
Это наши сегодняшние локальные дела, по силе общественного резонанса вполне сравнимые с пусями. Тут у нас на днях выходит из заключения одна тётка, Мишель Мартэн. Процесс её знаменитого мужа, «процесс века», я хорошо помню, потому что это было в год моей самой первой поездки в Бельгию.
С её мужа Марка Дютру http://fr.wikipedia.org/wiki/Affaire_Dutroux Борис Акунин по свежим следам с натуры писал своего Брюссельского Крысолова из сериала про Фандорина. Тогда, в 1996-м, на ступенях Дворца Юстиции стихийно возникло нечто вроде мемориала - огромные фотографии Мелиссы и Юлии, двух школьниц, замученных Дютру, и море венков с надписями на всевозможных языках. Фотографиями этими был тогда уклеен весь Брюссель. Даже за окнами частных домов и ветровым стеклом автомобилей можно было видеть девочек, которых оплакивала вся страна. Волна митингов прокатилась по многим городам, белый марш в более чем 600 000 участников прошёл по Брюсселю с требованием справедливого воздаяния монстру.
Импровизированный мемориал с постоянно обновляющимися свежими цветами просуществовал на террасе Дворца Юстиции не менее десяти лет. Потом он рассосался, отчасти по случаю реставрации фасада, но фотографии девочек можно видеть и сегодня, через пятнадцать лет после ареста Дютру. В витринах мелких лавочек, недорогих парикмахерских и, что особенно трогательно, в кабинах шоферов-дальнобойщиков. Имена Мелиссы и Юлии стали чем-то вроде национальной святыни, символом неприятия зла и насилия.
Но вернёмся к жене знаменитости. Сама она никого не убивала и не насиловала. Она просто, надеясь спрятать концы в воду, после ареста мужа перестала носить пищу в тайник, где были заперты две живые восьмилетние девочки (двух «уже початых» в ближнем тайнике нашли и освободили, а про ещё двух, в резервном тайнике, она не сочла нужным объявлять, мож, оно само рассосётся, думала, их же давно украли, год назад, небось уже все забыли). И третий тайник, где были зарыты убитые, тоже отказалась показать - там было на одно тело больше, чем искали, вот она и полагала, что лучше не показывать. Отягощение статьи - раз, а вдобавок же эксгумация, визгу столько лишнего, зачем? И без того народ волнуется и создаёт моральные помехи законному судопроизводству.
Мишель, за все свои не-деяния, всё же была признана соучастницей и получила 30 лет. И немедленно начала подавать заявления о досрочном освобождении. Откажут - опять подавала. И вот совсем недавно её очередное заявление решено было удовлетворить. Она в тюрьме не совершала новых преступлений или крупных нарушений режима, и поэтому имеет право на досрочное освобождение по истечении половины срока. Она собирается вступить в общину сестер кларисс в Малонне (под Намюром), и будет там вести созерцательную жизнь, поливать цветочки и с достоинством носить облачение.
При этом за всё время отсидки, между подачей заяв о досрочке и переговоров с общиной кларисс, она не нашла нужным примирится (прощения попросить, ага) с людьми, чьих детей уморила голодом в каменном мешке. Ни с людьми, чьих детей замучил её мужик. Ни с теперь уже взрослыми спасёнными полицией девочками, которые хорошо помнят эту тётю, какой она была в 1996 году. Зачем эти средневековые реверансы, она же отсидела своё согласно закону, и теперь имеет полное право удалиться в тихую обитель. А обитель обещала её принять, потому что христиане вроде как обязаны всех прощать и всех любить.
Казалось бы, всё ясно и всё пучком. Ан нет.
Общественность, вообразите себе, против. И светская, и церковная. Тихой обители уже сейчас вымазали ворота дёгтем разрисовали все стены выразительными текстами.А с чего бы, кажется, общественности волноваться? Всё строго по закону - раз. Всякий имеет право попробовать себя на монашеском поприще - два. И это, на смирных воду возят христиане обязаны, это три.
Ан нет же. Есть ещё некоторые зашоренные средневеково мыслящие элементы, которым кажется (конечно, кажется, писаного-то закона нет), что у них оскорблённые чувства (как известно, «лучше пусть у меня не будет никаких чувств, чем такие чувства, из-за которых люди могут сидеть в тюрьме»), так вот, которым кажется, что нераскаянная убийца (что это вообще за терминология - «нераскаянная»? она же отсидела половину срока без нарушений, чего вам ещё?) не имеет права принимать ангельский образ. Вот эти зашоренные и выйдут в следующее воскресенье на митинг в Брюсселе. Если что - я тоже непременно пошла бы, если бы завтра в Англию не ехать. Дай вот хоть постинг запощу, пусть будет инфа на русском, а то в Вики по-русски даже и про Дютру только два слова.
Да, а может, кто ленивый своей головой шевелить и хочет мораль открытым текстом и в связи с текущим моментом? Хорошо, вот мораль:
Если некоторые думают, что все вопросы решаются соблюдением писаных законов и гуманным обращением с носителями мирового зла правонарушителями, то это не так. Все вопросы соблюдением и гуманным обращением всё равно почему-то не решаются.