Преподобный Трифон Печенгский
Оригинал взят у sergey_v_fomin в ТАРКОВСКИЕ: ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ (часть 46)
Образ Преподобного Трифона Печенгского.
«Неудобные» святые
ПРЕПОДОБНЫЙ ТРИФОН ПЕЧЕНГСКИЙ
«Верил в Бога, отвергал Его и паки находил Его; любил мою родину и распинался с нею и был с распинающими ее!”»
Николай ЛЕСКОВ. «Овцебык».
«Вы знаете, отчего у русских так много прославленных святых и тьмы тем не прославленных? Это все оттого, что здесь еще недавно было так страшно жить, оттого, что земная жизнь здесь для благородного духа легко и скоро теряет всякую цену».
Николай ЛЕСКОВ. «Смех и горе».
Преподобный Трифон Печенгский (1495†1583), наряду с Варлаамом Керетским, издавна почитается как небесный покровитель Русского Севера. Находившиеся в опасности наши моряки традиционно возносили им молитвы.
Это единство и равночестность Святых запечатлено в последнем тропаре старинного Канона: «О, двоица присноблаженная, равночестная отца, Трифане и Варлааме, яко едино блаженство имущих от Бога, версто предобрая, нас призывающих от всех лютых спасати я теплым предстательством вашим вас восхваляющих».
Другое сходство преподобных мы видим в их непростой жизни, сказавшейся затем при написании их житий.
История жития преподобного Трифона Печенгского была не менее сложной, нежели у Варлаама Керетского, о чем мы писали в предыдущем посте.
Проблема эта подробно была разобрана в другой книге о. Митрофана (Баданина): «Преподобный Трифон Печенгский и его духовное наследие. Житие, предания, исторические документы. Опыт критического переосмысления» (Мурманск. 2003).
Дело в том, что святой Трифон (в мiру его звали Митрофаном) был сыном священника из Торжка Новгородской земли.
С юных лет он отличался богатырской силой и отменным здоровьем.
С дарами этими всегда нужно уметь ладить.
Перед моими глазами всегда стоит пример Преподобного Серафима Саровского. Обладая от рождения изрядной физической силой и статью, в пустыньку свою он обыкновенно хаживал с топориком.
Встретив однажды на своем пути разбойников и поняв их недобрые намерения, отец Серафим вынул из-за пояса это грозное в его руках оружие и отбросил его - от греха подальше - далеко в сторону. (Даже он был не уверен в себе.)
Напавшие жестоко избили Праведника и покалечили…
Нападение разбойников на Преподобного Серафима Саровского. Клеймо житийной иконы начала ХХ века. Весьма характерны на этом дореволюционном еще образе лица людей, дерзнувших напасть на Святого; их, так сказать, генетический тип. Изображением именно этого иконного клейма предварил я составленный мною в 1997 г. сборник воспоминаний о паломничестве в Саров и Дивеево во время гонений на Церковь и Веру в 1920-1930-е годы («В гости к Батюшке Серафиму»).
Заметим, кстати, что, хотя оружие - вещь иногда нужная, но далеко не для каждого и не всегда полезная. Владеть или не владеть им - об этом каждому, прежде, чем принимать какое-либо определенное решение, нужно крепко подумать.
Что же касается Митрофана (будущего преподобного Трифона), то он в ту пору об этом не задумывался. Поступив сначала в военную службу, вскоре он возглавил шайку разбойников, наводившую страх на «каянских немцев» (так в то время называли финнов).
В своих набегах лихие люди достигали «Каяно-моря» (Ботнического залива).
Имея необузданный нрав, однажды в ярости он убил даже свою возлюбленную.
Атаман Кудеяр. Русский лубок.
Первое «Житие святого Трифона» было написано во второй половине XVII века. Основывалось оно на кратких и довольно случайных записях-памятях, хранившихся в Печенгском монастыре, основанном Преподобным.
Однако сохранились и другого рода свидетельства.
Так в «Сообщении о земли лопи» голландский купец Симон ван Салинген приводил запись рассказа о своей молодости самого Трифона:
«Он был грозным для врагов воином, много народу ограбил и разорил он на границе и много крови пролил, в чём раскаялся и о чём горько сожалел: поэтому, он поклялся не носить в своей жизни полотна, решил сделать себе обруч вокруг пояса и (вдали) от всех людей, в пустыне, среди диких зверей каяться перед Богом…»
Оставив разбой, Митрофан ушел на север, на Кольский полуостров.
Кольский полуостров.
Пять лет он скитался в диких лесах. Терпел жестокий холод и изнуряющий голод.
В конце концов, на своем пути он встретил преподобного Феодорита Кольского, пришедшего из Заволжья для просвещения светом Христовой веры местных язычников.
Изучив язык лопарей, оба они отправились на проповедь на реку Печенгу.
В 1532 г. при впадении реки Маны в Печенгу Митрофан основал обитель Пресвятой Троицы. Там его и постригли в монахи с именем Трифон.
Однако из-за пролитой им крови его не могли посвятить в священный сан.
Пришедший в обитель после своего покаянного плавания преподобный Варлаам Керетский предрек Трифону с братией: «Будут люди и села зело неукротимы, яко дикие звери, твоей ярости и острожелчию подобящиеся».
Так и случилось: в декабре 1589 г. обитель подверглась нападению отряда «свейских финнов», подчинявшегося Шведскому королю. Помня завет своего игумена не устраивать побоище в церкви, все монастырские насельники приняли смерть на молитве, стоя на коленях.
Эти 116 иноков и мiрян ныне прославлены в лике преподобномучеников.
Сам преподобный Трифон к тому времени уже шесть лет как почил. Скончался он 15 декабря 1583 г. в возрасте 88 лет.
Читая житие преподобного Трифона, на память невольно приходит известная в свое время песня «Жило двенадцать разбойников», входившая некогда в репертуар Федора Ивановича Шаляпина:
Жило двенадцать разбойников,
Жил Кудеяр атаман.
Много разбойники пролили
Крови честных христиан!
Господу Богу помолимся, древнюю быль возвестим!
Так в Соловках нам рассказывал инок честной Питирим.
Много богатства награбили,
Жили в дремучем лесу.
Вождь Кудеяр, из-под Киева
Выкрал девицу красу.
Господу Богу помолимся, древнюю быль возвестим!
Так в Соловках нам рассказывал инок честной Питирим.
Днём с полюбовницей тешился,
Ночью набеги творил.
Вдруг у разбойника лютого
Совесть Господь пробудил.
Господу Богу помолимся, древнюю быль возвестим!
Так в Соловках нам рассказывал инок честной Питирим.
Бросил своих он товарищей,
Бросил набеги творить;
Сам Кудеяр в монастырь ушёл
Богу и людям служить!
Господу Богу помолимся, древнюю быль возвестим!
Так в Соловках нам рассказывал сам Кудеяр - Питирим!
Господу Богу помолимся,
Будем Ему мы служить!
За Кудеяра разбойника -
Будем мы Бога молить!
Река Печенга.
Текст этой народной песни восходит к известному стихотворению Н.А. Некрасова «О двух великих грешниках», написанному в 1876 г. и предназначавшегося первоначально для поэмы «Кому на Руси жить хорошо».
Три первых куплета песни полностью совпадают с некрасовским стихом.
Далее, после слов «Вдруг у разбойника лютого / Совесть Господь пробудил», песня входит в противоречие со стихами:
Сон отлетел; опротивели
Пьянство, убийство, грабеж,
Тени убитых являются,
Целая рать - не сочтешь!
Долго боролся, противился
Господу зверь-человек,
Голову снес полюбовнице
И есаула засек.
Совесть злодея осилила,
Шайку свою распустил,
Роздал на церкви имущество,
Нож под ракитой зарыл.
Свято-Троицкий Трифонов Печенгский монастырь. Поселок Луостари Печенгского района Мурманской области. Этот старейший монастырь на Кольском полуострове долгое время считался самым северном монастырем во всем мiре.
Разбойник у поэта не уходит в монастырь. Он живет в одиночестве. К тому же молитвы ему не очень-то помогают:
Странствует, молится, кается,
Легче ему не стает.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Денно и нощно Всевышнего
Молит: грехи отпусти!
«Тело предай истязанию,
Дай только душу спасти!»
Сжалился Бог и к спасению
Схимнику путь указал:
Старцу в молитвенном бдении
Некий угодник предстал,
Рек «Не без Божьего промысла
Выбрал ты дуб вековой,
Тем же ножом, что разбойничал,
Срежь его, той же рукой!
Будет работа великая,
Будет награда за труд;
Только что рухнется дерево -
Цепи греха упадут».
Печенгский монастырь.
Искупление грехов, по Некрасову, приходит, к Кудеяру, как только тот своим старым разбойничьим ножом убивает помещика, мучившего своих крепостных.
Прототипом пана Глуховского, как полагают литературоведы, мог быть реальный смоленский помещик середины XIX в., засекший до смерти крестьянина, о чем в 1859 г. сообщал лондонский «Колокол» Герцена.
Глянул - и пана Глуховского
Видит на борзом коне,
Пана богатого, знатного,
Первого в той стороне.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Жить надо, старче, по-моему:
Сколько холопов гублю,
Мучу, пытаю и вешаю,
А поглядел бы, как сплю!»
Чудо с отшельником сталося:
Бешеный гнев ощутил,
Бросился к пану Глуховскому,
Нож ему в сердце вонзил!
Только что пан окровавленный
Пал головой на седло,
Рухнуло древо громадное,
Эхо весь лес потрясло.
Рухнуло древо, скатилося
С инока бремя грехов!..
Господу Богу помолимся:
Милуй нас, темных рабов!
Памятный крест преподобному Трифону Печенгскому.
Отраженное в народной песне предводительство шайкой разбойников, многочисленные душегубства, убийство возлюбленной, уход в монастырь, постриг Кудеяра, ставшего Питиримом, - всё это отсылает нас, скорее, к жизни исторического преподобного Трифона, нежели к выдуманному герою некрасовского стиха или историческому Кудеяру с Волги.
Что же касается стихотворения Н.А. Некрасова, которое народ так гениально поправил, то простым русским людям все эти социальные мотивы, сопровождавшиеся вполне реальным революционным террором, увенчавшимся убийством 1 марта 1881 г. Царя-Освободителя, оказались крайне чужды.
Гораздо важнее им было иное…
Богослов, литературовед и священник С.Н. Дурылин обращал внимание на то, что в русской иконописи вместе с Господом, Иоанном Предтечей, Илией и Енохом святых в раю встречает Благоразумный разбойник.
М.В. Нестеров. Отец Сергий Дурылин. 1927 г.
«В иконописи нет случайностей, - пишет о. Сергий. - В этом выделении благоразумного разбойника из всего сонма святых есть особый смысл, как будто иконописец хочет сказать: таковых есть Царство Небесное, таковые первенствуют в нем.
И это - глубоко православно: в смирении есть величайшее дерзновение, последний ученик Христов на земле, разбойник первый святой в раю.
Христианство - есть религия “малых сих”, а самый малый из малых - разбойник».
Обложка одной из книг С.Н. Дурылина, изданной в годы Великой Отечественной войны. Собрание автора.
«Если критерием истинности и процветания Церкви, - замечает он далее, - взять критерий праведности и нравственности ее членов, окажется, что и при жизни Христа не было Церкви. […]
При критерии нравственного совершенства, прилагаемом к современной Церкви, праведным и принадлежавшим к Церкви, во дни Христовы, оказался бы, вероятно, один лишь фарисей, который ведь и в действительности ни от кого не отрекался, подобно Петру, не распутничал, подобно Марии Магдалине, не грабил, как благоразумный разбойник, не требовал дерзостно лицезреть Отца, как Филипп, не верил своему осязанию больше, чем Самому Богу, как Фома, не засыпал в безсилии, как все ученики в саду Гефсиманском.
Между тем фарисей, несмотря на свою несомненную непричастность ко многим слабостям и грехам, которых не лишены были ближайшие ученики Христа, несмотря на некоторые несомненные свои добродетели (помощь бедным, посвящение части своего имущества Богу, постоянное посещение храма) был осужден, а мытарь, разбойник и все грешившие апостолы и спутники Христовы - оправданы и причислены к Церкви невидимой.
Приятие человека в Церковь Христову и пребывание в ней совершаются не по праведности и положительной его заслуге, но по сознанию им своей греховности, совершенной безпомощности и единому упованию на Божью помощь.
Благоразумный разбойник.
Первенство Благоразумного разбойника в приятии полноты Благодати Церкви Невидимой всецело обусловлено единственно актом его безграничного, хотя и совершившегося почти мгновенно, покаяния, которое одно, при всей вопиющей неправде его жизни, сделало его участником Церкви во всей ее полноте.
Самые вопиющие недостатки не только церковного управления, но и жизни всей земной Церкви не в состоянии истребить благодати, в ней почиющей».
Нет у нас, Господи, праведных,
Пламенных, Господи, нет.
А потому и не знаем мы,
Сколько томиться нам лет…
Нет у нас, Господи, знамени,
Знаменья, Господи, нет.
Николая ЛИСОВОЙ.
Продолжение следует.
Образ Преподобного Трифона Печенгского.
«Неудобные» святые
ПРЕПОДОБНЫЙ ТРИФОН ПЕЧЕНГСКИЙ
«Верил в Бога, отвергал Его и паки находил Его; любил мою родину и распинался с нею и был с распинающими ее!”»
Николай ЛЕСКОВ. «Овцебык».
«Вы знаете, отчего у русских так много прославленных святых и тьмы тем не прославленных? Это все оттого, что здесь еще недавно было так страшно жить, оттого, что земная жизнь здесь для благородного духа легко и скоро теряет всякую цену».
Николай ЛЕСКОВ. «Смех и горе».
Преподобный Трифон Печенгский (1495†1583), наряду с Варлаамом Керетским, издавна почитается как небесный покровитель Русского Севера. Находившиеся в опасности наши моряки традиционно возносили им молитвы.
Это единство и равночестность Святых запечатлено в последнем тропаре старинного Канона: «О, двоица присноблаженная, равночестная отца, Трифане и Варлааме, яко едино блаженство имущих от Бога, версто предобрая, нас призывающих от всех лютых спасати я теплым предстательством вашим вас восхваляющих».
Другое сходство преподобных мы видим в их непростой жизни, сказавшейся затем при написании их житий.
История жития преподобного Трифона Печенгского была не менее сложной, нежели у Варлаама Керетского, о чем мы писали в предыдущем посте.
Проблема эта подробно была разобрана в другой книге о. Митрофана (Баданина): «Преподобный Трифон Печенгский и его духовное наследие. Житие, предания, исторические документы. Опыт критического переосмысления» (Мурманск. 2003).
Дело в том, что святой Трифон (в мiру его звали Митрофаном) был сыном священника из Торжка Новгородской земли.
С юных лет он отличался богатырской силой и отменным здоровьем.
С дарами этими всегда нужно уметь ладить.
Перед моими глазами всегда стоит пример Преподобного Серафима Саровского. Обладая от рождения изрядной физической силой и статью, в пустыньку свою он обыкновенно хаживал с топориком.
Встретив однажды на своем пути разбойников и поняв их недобрые намерения, отец Серафим вынул из-за пояса это грозное в его руках оружие и отбросил его - от греха подальше - далеко в сторону. (Даже он был не уверен в себе.)
Напавшие жестоко избили Праведника и покалечили…
Нападение разбойников на Преподобного Серафима Саровского. Клеймо житийной иконы начала ХХ века. Весьма характерны на этом дореволюционном еще образе лица людей, дерзнувших напасть на Святого; их, так сказать, генетический тип. Изображением именно этого иконного клейма предварил я составленный мною в 1997 г. сборник воспоминаний о паломничестве в Саров и Дивеево во время гонений на Церковь и Веру в 1920-1930-е годы («В гости к Батюшке Серафиму»).
Заметим, кстати, что, хотя оружие - вещь иногда нужная, но далеко не для каждого и не всегда полезная. Владеть или не владеть им - об этом каждому, прежде, чем принимать какое-либо определенное решение, нужно крепко подумать.
Что же касается Митрофана (будущего преподобного Трифона), то он в ту пору об этом не задумывался. Поступив сначала в военную службу, вскоре он возглавил шайку разбойников, наводившую страх на «каянских немцев» (так в то время называли финнов).
В своих набегах лихие люди достигали «Каяно-моря» (Ботнического залива).
Имея необузданный нрав, однажды в ярости он убил даже свою возлюбленную.
Атаман Кудеяр. Русский лубок.
Первое «Житие святого Трифона» было написано во второй половине XVII века. Основывалось оно на кратких и довольно случайных записях-памятях, хранившихся в Печенгском монастыре, основанном Преподобным.
Однако сохранились и другого рода свидетельства.
Так в «Сообщении о земли лопи» голландский купец Симон ван Салинген приводил запись рассказа о своей молодости самого Трифона:
«Он был грозным для врагов воином, много народу ограбил и разорил он на границе и много крови пролил, в чём раскаялся и о чём горько сожалел: поэтому, он поклялся не носить в своей жизни полотна, решил сделать себе обруч вокруг пояса и (вдали) от всех людей, в пустыне, среди диких зверей каяться перед Богом…»
Оставив разбой, Митрофан ушел на север, на Кольский полуостров.
Кольский полуостров.
Пять лет он скитался в диких лесах. Терпел жестокий холод и изнуряющий голод.
В конце концов, на своем пути он встретил преподобного Феодорита Кольского, пришедшего из Заволжья для просвещения светом Христовой веры местных язычников.
Изучив язык лопарей, оба они отправились на проповедь на реку Печенгу.
В 1532 г. при впадении реки Маны в Печенгу Митрофан основал обитель Пресвятой Троицы. Там его и постригли в монахи с именем Трифон.
Однако из-за пролитой им крови его не могли посвятить в священный сан.
Пришедший в обитель после своего покаянного плавания преподобный Варлаам Керетский предрек Трифону с братией: «Будут люди и села зело неукротимы, яко дикие звери, твоей ярости и острожелчию подобящиеся».
Так и случилось: в декабре 1589 г. обитель подверглась нападению отряда «свейских финнов», подчинявшегося Шведскому королю. Помня завет своего игумена не устраивать побоище в церкви, все монастырские насельники приняли смерть на молитве, стоя на коленях.
Эти 116 иноков и мiрян ныне прославлены в лике преподобномучеников.
Сам преподобный Трифон к тому времени уже шесть лет как почил. Скончался он 15 декабря 1583 г. в возрасте 88 лет.
Читая житие преподобного Трифона, на память невольно приходит известная в свое время песня «Жило двенадцать разбойников», входившая некогда в репертуар Федора Ивановича Шаляпина:
Жило двенадцать разбойников,
Жил Кудеяр атаман.
Много разбойники пролили
Крови честных христиан!
Господу Богу помолимся, древнюю быль возвестим!
Так в Соловках нам рассказывал инок честной Питирим.
Много богатства награбили,
Жили в дремучем лесу.
Вождь Кудеяр, из-под Киева
Выкрал девицу красу.
Господу Богу помолимся, древнюю быль возвестим!
Так в Соловках нам рассказывал инок честной Питирим.
Днём с полюбовницей тешился,
Ночью набеги творил.
Вдруг у разбойника лютого
Совесть Господь пробудил.
Господу Богу помолимся, древнюю быль возвестим!
Так в Соловках нам рассказывал инок честной Питирим.
Бросил своих он товарищей,
Бросил набеги творить;
Сам Кудеяр в монастырь ушёл
Богу и людям служить!
Господу Богу помолимся, древнюю быль возвестим!
Так в Соловках нам рассказывал сам Кудеяр - Питирим!
Господу Богу помолимся,
Будем Ему мы служить!
За Кудеяра разбойника -
Будем мы Бога молить!
Река Печенга.
Текст этой народной песни восходит к известному стихотворению Н.А. Некрасова «О двух великих грешниках», написанному в 1876 г. и предназначавшегося первоначально для поэмы «Кому на Руси жить хорошо».
Три первых куплета песни полностью совпадают с некрасовским стихом.
Далее, после слов «Вдруг у разбойника лютого / Совесть Господь пробудил», песня входит в противоречие со стихами:
Сон отлетел; опротивели
Пьянство, убийство, грабеж,
Тени убитых являются,
Целая рать - не сочтешь!
Долго боролся, противился
Господу зверь-человек,
Голову снес полюбовнице
И есаула засек.
Совесть злодея осилила,
Шайку свою распустил,
Роздал на церкви имущество,
Нож под ракитой зарыл.
Свято-Троицкий Трифонов Печенгский монастырь. Поселок Луостари Печенгского района Мурманской области. Этот старейший монастырь на Кольском полуострове долгое время считался самым северном монастырем во всем мiре.
Разбойник у поэта не уходит в монастырь. Он живет в одиночестве. К тому же молитвы ему не очень-то помогают:
Странствует, молится, кается,
Легче ему не стает.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Денно и нощно Всевышнего
Молит: грехи отпусти!
«Тело предай истязанию,
Дай только душу спасти!»
Сжалился Бог и к спасению
Схимнику путь указал:
Старцу в молитвенном бдении
Некий угодник предстал,
Рек «Не без Божьего промысла
Выбрал ты дуб вековой,
Тем же ножом, что разбойничал,
Срежь его, той же рукой!
Будет работа великая,
Будет награда за труд;
Только что рухнется дерево -
Цепи греха упадут».
Печенгский монастырь.
Искупление грехов, по Некрасову, приходит, к Кудеяру, как только тот своим старым разбойничьим ножом убивает помещика, мучившего своих крепостных.
Прототипом пана Глуховского, как полагают литературоведы, мог быть реальный смоленский помещик середины XIX в., засекший до смерти крестьянина, о чем в 1859 г. сообщал лондонский «Колокол» Герцена.
Глянул - и пана Глуховского
Видит на борзом коне,
Пана богатого, знатного,
Первого в той стороне.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Жить надо, старче, по-моему:
Сколько холопов гублю,
Мучу, пытаю и вешаю,
А поглядел бы, как сплю!»
Чудо с отшельником сталося:
Бешеный гнев ощутил,
Бросился к пану Глуховскому,
Нож ему в сердце вонзил!
Только что пан окровавленный
Пал головой на седло,
Рухнуло древо громадное,
Эхо весь лес потрясло.
Рухнуло древо, скатилося
С инока бремя грехов!..
Господу Богу помолимся:
Милуй нас, темных рабов!
Памятный крест преподобному Трифону Печенгскому.
Отраженное в народной песне предводительство шайкой разбойников, многочисленные душегубства, убийство возлюбленной, уход в монастырь, постриг Кудеяра, ставшего Питиримом, - всё это отсылает нас, скорее, к жизни исторического преподобного Трифона, нежели к выдуманному герою некрасовского стиха или историческому Кудеяру с Волги.
Что же касается стихотворения Н.А. Некрасова, которое народ так гениально поправил, то простым русским людям все эти социальные мотивы, сопровождавшиеся вполне реальным революционным террором, увенчавшимся убийством 1 марта 1881 г. Царя-Освободителя, оказались крайне чужды.
Гораздо важнее им было иное…
Богослов, литературовед и священник С.Н. Дурылин обращал внимание на то, что в русской иконописи вместе с Господом, Иоанном Предтечей, Илией и Енохом святых в раю встречает Благоразумный разбойник.
М.В. Нестеров. Отец Сергий Дурылин. 1927 г.
«В иконописи нет случайностей, - пишет о. Сергий. - В этом выделении благоразумного разбойника из всего сонма святых есть особый смысл, как будто иконописец хочет сказать: таковых есть Царство Небесное, таковые первенствуют в нем.
И это - глубоко православно: в смирении есть величайшее дерзновение, последний ученик Христов на земле, разбойник первый святой в раю.
Христианство - есть религия “малых сих”, а самый малый из малых - разбойник».
Обложка одной из книг С.Н. Дурылина, изданной в годы Великой Отечественной войны. Собрание автора.
«Если критерием истинности и процветания Церкви, - замечает он далее, - взять критерий праведности и нравственности ее членов, окажется, что и при жизни Христа не было Церкви. […]
При критерии нравственного совершенства, прилагаемом к современной Церкви, праведным и принадлежавшим к Церкви, во дни Христовы, оказался бы, вероятно, один лишь фарисей, который ведь и в действительности ни от кого не отрекался, подобно Петру, не распутничал, подобно Марии Магдалине, не грабил, как благоразумный разбойник, не требовал дерзостно лицезреть Отца, как Филипп, не верил своему осязанию больше, чем Самому Богу, как Фома, не засыпал в безсилии, как все ученики в саду Гефсиманском.
Между тем фарисей, несмотря на свою несомненную непричастность ко многим слабостям и грехам, которых не лишены были ближайшие ученики Христа, несмотря на некоторые несомненные свои добродетели (помощь бедным, посвящение части своего имущества Богу, постоянное посещение храма) был осужден, а мытарь, разбойник и все грешившие апостолы и спутники Христовы - оправданы и причислены к Церкви невидимой.
Приятие человека в Церковь Христову и пребывание в ней совершаются не по праведности и положительной его заслуге, но по сознанию им своей греховности, совершенной безпомощности и единому упованию на Божью помощь.
Благоразумный разбойник.
Первенство Благоразумного разбойника в приятии полноты Благодати Церкви Невидимой всецело обусловлено единственно актом его безграничного, хотя и совершившегося почти мгновенно, покаяния, которое одно, при всей вопиющей неправде его жизни, сделало его участником Церкви во всей ее полноте.
Самые вопиющие недостатки не только церковного управления, но и жизни всей земной Церкви не в состоянии истребить благодати, в ней почиющей».
Нет у нас, Господи, праведных,
Пламенных, Господи, нет.
А потому и не знаем мы,
Сколько томиться нам лет…
Нет у нас, Господи, знамени,
Знаменья, Господи, нет.
Николая ЛИСОВОЙ.
Продолжение следует.