Электропрохладительный кислотный текст
Накануне кто-то с кем-то поспорил, что с утра будет идти снег, и теперь одна из сторон праздновала победу.
Мне снились странные сны..
Без оригинальных, но диких видений, крышесносных глюков, театральных истерик и искреннего декаданса - свободные почти от всего, от чего я подчас так уставал наяву.
Было тихо - снималось новое кино Годара.
Сценарий, как всегда ещё сочинялся, но фабула была уже ясна - двое смотрят самый первый фильм Годара.
В кадре мелькают плечи и руки. Блуждающий кадр - как всегда новаторская операторская работа, приглушённые цвета.
Мы видим забавные диалоги и слышим дискретные мысли.
Долгие паузы, горьковатый дым…
который почему-то пах болотом.
Помню, я рассказывал о топях, которые поглощают дома и города, и видел лишь недоверчивую улыбку.
Шорох текущей плёнки - одно странное кино сменяло другое - и гул бесшумных механизмов, в котором тонул вечер…
В какой-то момент вновь заныли виски, и стало беспокойно и грустно.
Я просыпался.
Процесс был долгим и болезненным, ведь я и в самом деле уже давно болел.
Затем..
Затем?!
Затем
…я очнулся после Болезни.
В возрасте двадцати лет, спокойный и здравый, к тому же относительно неплохо себя чувствующий, если не считать ослабленной печени и внешнего вида, обычного для всех, переживших Болезнь, -- как будто плоть твою взяли напрокат.... Большинство выживших не помнят подробностей бреда; я же, по всей видимости, записывал и болезнь, и бред в деталях…
И отлично видел со строны
Голый завтрак
-- застывшее мгновение, когда всем видно, что на конце каждой вилки --
Хотелось пить кофе и сидеть перед ноутом.
Вместо этого вновь пришлось идти.
Навстречу людям, самому безопасному в мире транспорту и девочке, читавшей перевернутый верх ногами томик Вульфа.
Сначала я рассмотрел лишь ругательства и хипповатую обложку, а потом догнал и до названия.
Оно неплохо подходит и к текущей реальности.
Мне снились странные сны..
Без оригинальных, но диких видений, крышесносных глюков, театральных истерик и искреннего декаданса - свободные почти от всего, от чего я подчас так уставал наяву.
Было тихо - снималось новое кино Годара.
Сценарий, как всегда ещё сочинялся, но фабула была уже ясна - двое смотрят самый первый фильм Годара.
В кадре мелькают плечи и руки. Блуждающий кадр - как всегда новаторская операторская работа, приглушённые цвета.
Мы видим забавные диалоги и слышим дискретные мысли.
Долгие паузы, горьковатый дым…
который почему-то пах болотом.
Помню, я рассказывал о топях, которые поглощают дома и города, и видел лишь недоверчивую улыбку.
Шорох текущей плёнки - одно странное кино сменяло другое - и гул бесшумных механизмов, в котором тонул вечер…
В какой-то момент вновь заныли виски, и стало беспокойно и грустно.
Я просыпался.
Процесс был долгим и болезненным, ведь я и в самом деле уже давно болел.
Затем..
Затем?!
Затем
…я очнулся после Болезни.
В возрасте двадцати лет, спокойный и здравый, к тому же относительно неплохо себя чувствующий, если не считать ослабленной печени и внешнего вида, обычного для всех, переживших Болезнь, -- как будто плоть твою взяли напрокат.... Большинство выживших не помнят подробностей бреда; я же, по всей видимости, записывал и болезнь, и бред в деталях…
И отлично видел со строны
Голый завтрак
-- застывшее мгновение, когда всем видно, что на конце каждой вилки --
Хотелось пить кофе и сидеть перед ноутом.
Вместо этого вновь пришлось идти.
Навстречу людям, самому безопасному в мире транспорту и девочке, читавшей перевернутый верх ногами томик Вульфа.
Сначала я рассмотрел лишь ругательства и хипповатую обложку, а потом догнал и до названия.
Оно неплохо подходит и к текущей реальности.