Философские беседы. Глава 35. Позволит ли планета обрести людям иную природу?
Это чтение для тех, кто хочет повернуть ход истории, кто желает стать элитой и создать новый тип социального устройства, умножив в мире счастье, гармонию и красоту. Для тех, кто пришёл в этот мир не для того, чтобы удовлетворять свои сугубо мещанские потребности и быть тупоумным паразитом, но заниматься политическим творчеством в интересах целого. Моя беседа с философом Арсеном Меликяном.
35. М: Мао Цзедун, будучи истощённым морально и физически, покинул Шанхай и вернулся в свою деревню зализывать раны. Александр Пушкин написал свои лучшие произведения в деревне Болдино. Лев Толстой предпочёл жить простой крестьянской жизнью у себя в поместье. Сон Обломова рассказывает об «измученном волнениями или вовсе незнакомом с ними сердце, которое так и просится спрятаться в этот забытый всеми уголок и жить никому не ведомым счастьем». Генри Торо прожил в хижине недалеко от Конкорда два года, придя к важному для себя состоянию самодоверия. Он критиковал современную цивилизацию и выступал за возврат к природе. В манифесте Унабомбера, к которому мы ещё вернёмся в следующих главах, говорится, что «Среди ненормальных условий, наблюдаемых в современном индустриальном обществе, следует назвать чрезмерную плотность населения, изоляцию человека от природы, немыслимую скорость социальных сдвигов и развал естественных небольших общностей, таких, как расширенная семья, деревня или племя».
Один из лучших образцов русского деревянного зодчества, имеющий мировое культурное значение, находится на острове Кижи в Карелии и был построен крестьянами. Трудно ещё что-то построенное в Карелии сопоставить по красоте с этим кижским ансамблем. Архитектура городов, рассматриваемая в историческом развитии, свидетельствует, скорее, о деградации человека и его чисто утилитарных заботах.
Европейский средний класс предпочитает жить в своих домах за городом. Индустриализация и коллективизация сформировали представление о том, что за лучшей жизнью надо ехать в город. И вот с этого, кажется, и началась подмена ценностей и истощение той культурной почвы и разрушение особого космоса. Как справедливо замечают, городская среда - жёсткая и снобистская. Зачем и кому нужно такое количество снобов и жёстких людей? Зачем это производство человеческой серной кислоты, разъедающей душу? Концентрация людей - это ещё и благоприятная среда для заражения вирусами. Архитектура городов определяет и сознание людей. Живя в многоэтажных муравейниках, люди всё больше похожи на насекомых и подчиняются механистическому порядку, заданному расписанием. Городская среда организует их жизнь, а не они организуют свою среду. Эти двуногие городские дикобразы с самодовольными, серьёзными и безразличными мордами, вечно куда-то спешащие - явно не лучшая картина и не комфортная среда обитания. Эти люди оторваны от природы и заботы о ней, а ведь именно природа - это то, ради чего и стоит жить и чему нужно поклоняться. Салот Сар, ненавидя городское население, забывшее о том, что оно происходит от рисового семени и должно заниматься выращиванием риса, почти полностью за трое суток опустошил Пномпень.
Сегодня я наблюдаю, как сельская местность пустеет, а население городов увеличивается, и для меня это негативная тенденция. Это значит, что мы будем иметь всё больше снобов. В английском языке snob - person who pays too much respect to social position or wealth, or who despises persons who are of lower social position. Городская среда будет генерировать корыстолюбцев, чинопочитателей, высокомерных людей и бесконечное презрение одних к другим! То, что случилось с Пномпенем во времена красных кхмеров - это предупреждение для нас: не отрываться от природы, от корней и не сбиваться в огромную муравьиную кучу. Человеческая масса, как масло на хлебе, должна быть равномерно распределена по поверхности земли. В этом я также усматриваю заложенную в нас идею равенства разных, гармонии и баланса.
Деррик Дженсона выступает против современной индустриальной парадигмы, против цивилизации по этим двум причинам: она опустошает природу и провоцирует насилие. «Two things happen as soon as you require the importation of resources. One of them is that your way of living can never be sustainable, because, if you require the importation of resources, it means you've denuded the landscape of that particular resource, and, as your city grows, you’ll denude an ever-larger area. [...] And the other thing it means is that your way of life must be based on violence, because if you require the importation of resources, trade will never be sufficiently reliable because, if you require the importation of resources and the people in the next watershed over aren't going to trade you for it, you're going to take it».
К этому я бы добавил, что город также высасывает человеческие ресурсы, превращая, выражаясь метафорически, натуральное в пластиковое, и опустошая большую территорию страны, лишая людей возможности строить там что-то совершенно оригинальное и жить своей особой жизнью в ладу с природой и с самими собой.
А: Прежде всего нужно заметить, что проблема оценки города и деревни является слишком двусмысленной и необъятной. Эту проблему можно распределить между понятиями цивилизация и варварство, культура и природа, наука и мудрость, развитие и гармония и т.д. Мы все и сегодня понимаем, что история человечества - это история его городов, а единство человечества можно реально сконструировать только в городской среде. Город - это не только архитектура, спланированная среда обитания, коммуникации, комфорт, система рациональной регуляции жизни, но и политика, наука, искусство, производство, то есть среда, которая продуцирует постоянный поток энергии. Подобно тому, как каждый человек в здоровом состоянии является источником температуры 36,6 и можно предположить, что при концентрации большого количества людей в ограниченном пространстве температура среды будет увеличена за счет телесной температуры людей, также дело обстоит с энергетическим потенциалом людей, который увеличивается и разогревается в зависимости от концентрации людей в пространстве города. Можно заметить, как человек буквально заряжается в мегаполисах, и как он впадает в пассивное состояние в маленьком городе или деревне. В знаменитом воззвании или выражении urbi et orbi помимо некоторой торжественности и величавости, есть, пожалуй, еще один важный посыл, - идеальный город призван стать моделью мира, воплощением смысла человеческого бытия в своем глобальном значении. В идеальном городе должны жить представители всех народов мира, в городском пространстве должны быть представлены миниатюрные национально-культурные очаги, свойственные представленным в городе народам. Таковы сегодня многие крупные города Европы, Америки, мегаполисы бывших колониальных империй, центры метрополий. Но и в прошлом мы видим такие же примеры возвышения и падения городов, воплощающих в себе модель всего мира. Но нельзя не отметить также постоянное ностальгическое движение людей к обретению утерянного рая, того места, где человек жил в согласии с природой, где его рождение и смерть принадлежали остальным порядкам природы и жизни, то есть он жил в согласии с растительным и животным мирами, мыслил себя частью великого естественного порядка мироздания. Родившись и прожив большую часть своей жизни в городской среде, люди постепенно понимают, что их предки когда-то соблазнились городом и были словно жертвы заманены в городскую западню, матрицу, высасывающую их жизни, таланты, силы, надежды и т.д. В 60-х гг. канадский философ Маршалл Маклюэн выдвинул метафору-концепцию "глобальная деревня". Основой этой концепции была идея о том, что благодаря дорогам, высокоскоростному транспорту, коммуникативным новым технологиям люди больше не будут вынуждены концентрироваться в тесном городском пространстве и смогут совместить природные и цивилизационные системы в своей повседневности. Так называемая "одно-, двухэтажная Америка", казалось, подтверждала тезис о скором наступлении эры "глобальной деревни". И сегодня можно отметить процесс постепенной пасторализации жителей высокоразвитых стран, которые оставляют города эмигрантам, деклассированным или бедным людям, и перебираются за городские пределы. Но нужно заметить, что этот процесс пасторализации и идея "глобальной деревни" оказались чем-то вроде самообмана, своеобразной симуляцией возвращения к природе и обретения согласия с ней. Ведь понятно, что если жизнь на природе является всего лишь знаком, если природа потребляется в виде созерцания, прогулок, чистого воздуха, истребления опасных насекомых и т.д., а не источником жизни, как это и должно быть в деревне, то жизнь людей существенно не изменяется, нового гармоничного человека таким образом получить не удастся. Сегодня футурологи говорят не столько о грядущей эпохе "глобальной деревни", но наоборот, о наступлении эры глобальных городов (через 50 лет, как утверждают ученые, вместо 208 стран в мире будет что-то около 66 городов). Крупные мегаполисы благодаря высокоскоростному транспорту постепенно объединятся с городами, которые расположены на расстоянии 600 или даже 1000 километров от мегаполиса. При достижении скорости транспорта в 500 и более км\ч какая-нибудь средних размеров страна может стать сплошным городом. Таким образом, мир и человечество прошли точку невозврата, и остается только гадать, позволит ли наша планета и вселенная своеобразное окончательное оцивилизовывание человечества, позволит ли людям обрести иную природу, которая будет сконструирована и оформлена искусственной средой, а не природой? Как кажется, сегодня многих беспокоит именно этот вопрос, о чем свидетельствуют бурные дебаты климатологов, экологов, биологов и т.д.