"Для нас права человека универсальны, неотъемлемы при любых обстоятельствах"
Интервью с директором фламандской секции Международной Амнистии Карен Мускопс.
М.Е. Вы работаете по правам человека в России. Как бы Вы охарактеризовали ситуацию в области прав человека в России?
К.М. Международная Амнистия проводит исследования нарушений прав человека и по результатам этих исследований организует акции. В России в фокусе нашего внимания - свобода выражения, свобода собраний, а также репрессии против некоммерческих организаций (НКО). Мы проводили кампании как раз перед Олимпийскими играми в Сочи, это был подходящий момент для того, чтобы информировать публику о том, что происходит в России с правами человека. Как раз на Олимпийских Играх собираются политики со всего мира, и это очень подходящий момент для разговора о правах человека и выстроить поддержку международного сообщества.
М.Е. Позвольте задать Вам вопрос о политических заключенных. Амнистия их поддерживает путем писем им и руководящим органам государств. Что Вы можете сказать о политзаключенных в России?
К.М. В Амнистии различают два статуса: политзаключенный и узник совести. Определение узника совести, принятое в Амнистии, - это заключенный только за мирные убеждения или акции. А статус политзаключенного допускает даже некоторые нарушения законодательства. Для узников совести мы требуем немедленного освобождения; а для политзаключенных - справедливого и беспристрастного правосудия. Решение о присвоении статуса политзаключенного или узника совести принимается главной штаб-квартирой Амнистии, находящейся в Лондоне, на основании тщательного изучения обстоятельств дела.
М.Е. Пользуясь случаем, хочу обратиться к Вам по делу забытого российского политзаключенного - Бориса Стомахина. Он отбывает второй срок - 6 лет - только лишь за слова. Он в резких выражениях критикует власти и народ, даже высказывает ненависть, однако никогда не прибегал к насильственным действиям. Может ли Амнистия признать его политзаключенным?
К.М. Это исследует и решает только штаб-квартира. Я у них спрошу. На данный момент я не имею ответа на этот вопрос, но когда будет что-либо известно, я дам Вам знать.
М.Е. В этой связи вспоминается Нельсон Мандела. Амнистия признала его политзаключенным, хотя он совершал насильственные действия.
К.М. Вот это как раз пример политзаключенного, но не узника совести.
М.Е. Как Вы оцениваете в целом ситуацию в области прав человека в России?
К.М. С тех пор как Путин стал президентом, мы видим очень жёсткие репрессии против НКО, и это нас очень тревожит. Но в данный момент наше главное внимание сосредоточено на конфликте между Россией и Украиной.
М.Е. Я слышал, что МА часто критикуется за то, что слишком много внимания уделяется правам ЛГБТ и недостаточно - другим правам человека. Это так?
К.М. Перед Олимпийскими Играми в Сочи действительно правам ЛГБТ в России уделялось много внимания, особенно - в СМИ европейских стран. Но это не значит, что МА не мониторит другие права человека. В отношении России мы интенсивно работаем в защиту НКО в связи с законом об «иностранных агентах», по Болотному делу. Но права ЛГБТ были в центре внимания европейских СМИ, подобно тому как несколько лет назад - защита арестованных по делу Pussy Riot. Мне не представляется, что МА слишком избирательна в отношении нарушений прав человека. Мы также работаем по нарушениям свободы слова, свободы собраний, ведь эти права являются базовыми, на них основываются НКО.
М.Е. Какое количество людей поддерживают МА в целом в мире?
К.М. Примерно семь миллионов поддерживают МА разными путями: финансово, или посвящают МА свое время - пишут письма и петиции, проводят митинги и демонстрации у посольств.
М.Е. Независимость МА подчас приводит к тому, что государства используют отчеты МА для того, чтобы указывать другим государствам на нарушения ими прав человека, не так ли?
К.М. Как независимая организация мы не указываем пальцем на тот или иной политический режим или ту или иную религию. Мы только указываем на нарушения прав человека, где бы они ни случались, и нам нет дела, какое правительство за ними стоит. Но зачастую наши отчеты используются государствами для того, чтобы указывать друг на друга, и это подчас выглядит забавно. В Москве в январе 2014 года издали обширный государственный отчет о нарушениях прав человека в европейских странах, и в нём использовались наши отчеты. Конечно, европейские государства не идеальны, наши отчеты могут использоваться кем угодно, но при этом желательно, чтобы государство обращало внимание на свои собственные ошибки и на препятствия к улучшению ситуации с правами человека.
М.Е. Расскажите кратко о людях из России, которых поддержала МА.
К.М. Мы защищали [политзаключенных по делу] Pussy Riot; мы встречались с ними и сотрудничали с нашими коллегами из Москвы. И нам удалось добиться международной поддержки и солидарности по этому делу.
М.Е. Я участвовал в работе МА в Петрозаводске несколько лет. И я вынужден сказать, что сама идея прав человека не очень популярна в России. Почему, как Вы считаете?
К.М. Это трудный вопрос. Для нас права человека универсальны, неотъемлемы при любых обстоятельствах. Я предполагаю, что в данный момент политический климат в России таков, что людям очень трудно пользоваться свободно своими правами. МА сосредоточена на ситуации прав человека, а анализ политических обстоятельств - не наша задача. В настоящее время мы проводим две кампании. Одна - против пыток. В прошлом году отмечали 30-летие принятия Декларации [ООН] против пыток, но еще многие государства до сих пор применяют пытки в тюрьмах и в полиции. Вторая кампания - права в сфере сексуальности и репродуктивности. Также, в Европе мы проводим специальную кампанию по защите прав мигрантов и беженцев. А в отношении России у нас в главном фокусе свобода слова и свобода собраний.
М.Е. Как вы оцениваете результаты этих кампаний?
К.М. Я задала этот вопрос одной из моих московских коллег. Она ответила так: иногда нам удается лишь предотвратить ухудшение ситуации. В настоящий момент трудно усмотреть какой-либо прогресс, но мы стараемся, чтобы ситуация не стала еще хуже, в частности, в отношении НКО. В России сейчас работать очень трудно. В прошлом нам приходилось быть очень терпеливыми в течение долгого времени, чтобы добиться желаемых результатов. Взять хотя бы борьбу против смертной казни. Когда мы начали кампанию 30 лет назад, нас называли сумасбродными. А в прошлом году 17 стран проголосовали на уровне ООН за мораторий на смертную казнь. Это было наибольшее число стран за все годы, что мы занимались этой борьбой. Также, мы вели кампанию по Договору о торговле оружием - и такой договор принят; мы добивались создания Международного уголовного суда - и он создан. Даже в России, хотя может показаться, что мы не достигли больших успехов, но поддержка НКО, правозащитников дает результаты. Мы постоянно мониторим ситуацию в России и не теряем надежды, что с помощью давления изнутри и на международном уровне ситуация НКО, свободы слова и свободы собраний улучшится.
М.Е. Что Вы думаете по поводу трагедии, случившейся в редакции Charlie Hebdo?
К.М. Конечно, она взорвала все европейские страны. Эта трагедия поставила в центр общественного внимания дискуссии о свободе слова. Печально, но надо было случиться столь трагическим событиям, чтобы люди задумались о, казалось бы, привычных свободах. А для МА очень важно следить, как государства реагируют на такие ситуации. С одной стороны, государства ответственны за защиту своих граждан от террора; с другой стороны, мы должны добиваться, чтобы тактика, применяемая ими против террора, соблюдала права человека. Мы не хотим повторения ошибок, которые допустили после 11 Сентября; так, на Гуантанамо до сих пор находятся заключенные, которые не должны там быть. Мы должны быть очень осторожны, реагируя на террор, и действовать правильно. Свобода слова не является абсолютным правом, в отличие от запрета пыток. Пытки не должны применяться ни при каких обстоятельствах, а относительно свободы слова международное право допускает ограничения при определенных обстоятельствах, - слово, прямо и непосредственно содержащее ненависть, является ярким примером таких ограничений. Но вопросы о правомерности ограничений решаются судом. В случае Шарли, мы считаем, что журнал имел право на свободу слова. Следовательно, нападение на редакцию является нападением на свободу слова.
М.Е. Мониторите ли вы ситуацию с правами человека в Бельгии?
К.М. Неделю или две недели назад, МА издала ежегодный отчет о ситуации прав человека во многих странах, в том числе в Бельгии. В Бельгии мы обеспокоены условиями в тюрьмах: очень много заключенных, тюрьмы переполнены, и это создает не очень хорошие условия для заключенных. Также, в Бельгии проблемы с психически больными заключенными - они не получают необходимого лечения. Это было главной темой, которую мы освещали на прошлой неделе в разговоре о правах человека в Бельгии.
М.Е. Что Вы скажете о ситуации в Украине, Восточной Украине в связи с войной России против Украины?
К.М. МА мониторит эту ситуацию очень тщательно. И мы видели нарушения прав человека, совершённые обеими сторонами, а расплачивается за всё гражданское население, запертое в зоне конфликта. Мы отметили обстрелы густонаселенных районов. С самого начала конфликта мы призывали обе стороны соблюдать международное гуманитарное право.
Максим Ефимов
Перевод Надежды Банчик