3705. Другой Пелевин.
Покров-17
(цитаты с начинкой)
А потом еще ходишь среди мертвых и видишь, как тени с них сползают и в землю просачиваются, как будто черная краска слезает, и нимбы в воздухе растворяются, и вот уже лежит перед тобой человек. Человек! Уже чистый, настоящий, не враг. Это страшно и это красиво.
(стр. 160)
- Седьмой? - продолжил полковник. - Черт…
Он тряхнул рацией, ударил ею о бардачок, снова заговорил:
- Седьмой, Седьмой, отвечай, Седьмой!
- Он тебя не слышит, - сказал я хмуро.
- Блядь.
(стр. 237-238)
И когда сама Смерть взглянет на нас своими пустыми глазницами, когда ядовитое жало ее нависнет над головой, когда оскалит она гнилую свою усмешку, мы скажем ей: «Да».
(стр. 267)
Я никогда не сомневался в своем существовании. Да и с чего бы вдруг? Нет, конечно, в последние годы стали модными разнообразные квазирелигиозные течения, отрицающие бытие, приобрел популярность буддизм и особенно дзэн, Гребенщиков распевает мантры, книжные полки завалены Кастанедой… Появился недавно, к слову, еще один модный русский писатель, вдохновляющийся буддизмом и Кастанедой, забыл его фамилию, но не суть.
(стр. 274)
(цитаты с начинкой)
А потом еще ходишь среди мертвых и видишь, как тени с них сползают и в землю просачиваются, как будто черная краска слезает, и нимбы в воздухе растворяются, и вот уже лежит перед тобой человек. Человек! Уже чистый, настоящий, не враг. Это страшно и это красиво.
(стр. 160)
- Седьмой? - продолжил полковник. - Черт…
Он тряхнул рацией, ударил ею о бардачок, снова заговорил:
- Седьмой, Седьмой, отвечай, Седьмой!
- Он тебя не слышит, - сказал я хмуро.
- Блядь.
(стр. 237-238)
И когда сама Смерть взглянет на нас своими пустыми глазницами, когда ядовитое жало ее нависнет над головой, когда оскалит она гнилую свою усмешку, мы скажем ей: «Да».
(стр. 267)
Я никогда не сомневался в своем существовании. Да и с чего бы вдруг? Нет, конечно, в последние годы стали модными разнообразные квазирелигиозные течения, отрицающие бытие, приобрел популярность буддизм и особенно дзэн, Гребенщиков распевает мантры, книжные полки завалены Кастанедой… Появился недавно, к слову, еще один модный русский писатель, вдохновляющийся буддизмом и Кастанедой, забыл его фамилию, но не суть.
(стр. 274)