КВЕСТ
Трехэтажное здание господствовало над окружением. Во всяком случае, так казалось с высоты моего роста. (Какой там бывает рост в неполные пять лет?)
Заметил. Стоит только попытаться поделиться какими-то воспоминаниями, и текста в скобочках оказывается значительно больше, чем без. Хотя, скорее, это моя манера писать. В написанной мною небольшой книжке (довольно непритязательной) эту проблему удалось решить, особым образом сверстав текст. А здесь энергию, обычно затрачиваемую мной на борьбу со скобочками, постараюсь сэкономить.
О, сколько всего бурлило во мне, когда после школы я поступил в институт! Свалившаяся на меня аж до начала учебы свобода требовала каких-то действий. Появилось желание повидать места моего детства, казавшегося таким далёким. А до мест оказалось недалеко - рядом с прежним нашим домом построили метро, и тихая, почти никуда и не ведшая улица в стиле «там, где кончается асфальт» превратилась в магистраль, а большие дома, окруженные маленькими деревцами, оказались небольшими, стоящими среди высоких деревьев. Но куда больше впечатлений я получил, решив углубиться в еще более раннее детство. Несколько остановок на автобусе…
(Ах, этот автобус, сотый красный, именно красный! На сотом черном тоже можно было добраться, но выходило дольше - их маршруты не имели конечной остановки, но оба, достигая таинственного института со страшноватым названием Гамалеи, делали петлю в разные стороны.
Тут уже будет скобка в скобочке: недавно, оказавшись в тех же местах, я просто оторопел, когда из-за поворота, медленно покачиваясь на лежачих полицейских выехал он, тот самый сотый. Да, именно красный. Оказалось, что нумерация маршрутов - чуть не единственное, что в течение десятилетий и даже эпох осталось неизменным! Скобку закрываем).
Торжественное трехэтажное, украшенное полуротондой колонн, здание офицерского клуба, где в верхних этажах располагалась гостиница, где мы и жили, и где я провел свои первые годы, было унижено до положения трансформаторной будки построенным возле него огромным восьмиэтажным параллелепипедом! Ух, надо перевести дух! Но именно там началась эта история.
Скобочек предстоит еще много. О цифрах. Мое волнующее и романтическое путешествие в далекое детство происходило ровно через семь лет после того, как мы переехали из тех мест. Смехотворно мало в моем нынешнем масштабе.
А некоторые вещи, несомненно, существовавшие всегда…
(Новая скобка. Вдруг оказалось, что Детский мир был открыт в 1957-м, как раз в тот год, когда я пошел в школу.
Это было первое место, куда я поехал самостоятельно. Далеко - пять остановок на метро. Дзержинская, как и Кировская, тогда не имели станционных залов, только выходы с концов. В час пик перроны были до самой кромки заполнены людьми, плотным потоком медленно двигавшимися к выходам, и из приходящих поездов было трудно выйти. Мне стало страшновато, но помню, что стиснутый толпой взрослых, идущих НА РАБОТУ, я вдруг ощутил свою причастность чему-то большому и важному.
А в самом Детском мире, под лестницей, в отделе для самодельщиков, можно было купить какие-то деревяшки, обрезки металла и даже листочки прозрачной винипрозы. Слова этого я не слышал ни до, ни после, но трафареты парабол были у меня лучшими в классе).
Среди кучи старых вещей, что привезли нам младшие дети (то есть младший сын и невестка), когда обустраивались в квартире моих покойных родителей (переложив таким образом на нас задачу разборки, выкидывания и хранения), найден был и потрепанный кожаный портфель. (С двумя замками - автоматически отметил я, вспомнив, с каким уважением мы смотрели на одноклассника, который как-то появился с таким - наши ученические портфельчики обходились одним).
Но портфель был заперт - один из замков был сломан. Было бы хорошо в стиле какой-нибудь бондианы элегантно вскрыть его шпилькой, ненадолго одолжив ее у спутницы. Но пришлось обойтись шилом. В пустом на вид портфеле обнаружилось несколько предметов, наведших меня на мысль, что портфель не открывался с конца сороковых годов.
Каким образом среди вещей моего отца оказался этот портфель, никогда не попадавшийся мне на глаза, я могу лишь догадываться. Упомянутый офицерский клуб, был надстроен (как я тоже узнал недавно) двумя этажами уже после войны. Там разместили гостиницу, куда и заселились приехавшие после войны офицеры. Заселились, и никуда уезжать не торопились. Понемногу оженились, завели детей. Мама рассказывала, что какое-то время даже меняли регулярно белье, но довольно скоро гостиница эта превратилась в огромную коммуналку. Что не мешает мне поддразнивать супругу тем, что в детстве она жила в бараке, а я, подобно Набокову, в гостинице.
Однако я знаю, что до своей женитьбы отец делил эту комнату с каким-то товарищем, впоследствии съехавшим. Скорее всего тот и оставил этот портфель. Вот он и хранился, как вещь ненужная, но все же чужая.
(Почему хранился? Сейчас это отношение к ВЕЩАМ довольно трудно постичь. Фото моего деда, франта в цилиндре, фланирующего по Парижу начала прошлого века, трудно совмещаются с найденными мной его письмами конца сороковых. На маленьких, пронумерованных им обрывках тетрадных листков, жизнь человека, целиком погруженного в быт. А это письма выпускника парижской Академии художеств).
В портфельчике том были обнаружены: маленькое фото неизвестного мужчины (такие снимали для документов), ключ от навесного замка, семерка пик и белая нарукавная повязка с красной надписью СК (скорее всего, имеется в виду советская комендатура). Дети сказали, что больше всего это похоже на квест. Я не знаю, что это такое.