Деньги в чемодане.
А конце прошлого века я работала на рынке. Центральном. Рыбу продавала. Ну карта так легла, речь не об этом.
Мне там нравилось наблюдать за незнакомыми людьми, придумывать им характер, придумывать им жизнь, какую они могли жить. На рынке в этои плане простор для фатазий. К тому же в конце прошлого века супер-пупер-мега-мини-маркетов практичекски не было. В всяком случае в нашем милом городке.
По четвергам ко мне приходила молодая супружеская пара. Они приезжали откуда-то совсем издалека, продавали на рынке сметану, творог, молоко, иногда яйца, а потом закупались чем-нить другим, ну вот у меня, например, мороженой, копченой и соленой рыбой. Молодой муж ни на дух не переносил седедку, а молодая жена всегда ее покупала. И у прилавка каждый четверг я слышала один и тот же диалог.
- Ой, да не люблю я тваю селедовку!
- Ну и тябе не нравицца, ты ня ешь!
По выходным иногда приходил сильно красивый мужчина средних лет. Иногда один. иногда с дочкой. Он всегда покупал что-то дорогое, немного, но со вскусом. Потом я увидела его по телеку и узнала, что он главврач одной из больниц города, и еще ведет цикл каких-то культурно-литературных передач по телеку, имеет кучу регалий и званий. А рыбу покупал как все - на рынке...
Еще один покупатель запомнился. Он носил деньги в саквояже. У моего дяди, Царствие ему Небесное, был похожий. Он с ним в баню ходил. Я этот саквояж таким и запомнила, с вечно торчящим березовым или дубовым веником.
Так вот. У моего приметного покупателя в этом саквояже не веник лежал, а деньги. Много денег. Ну кошелек у него такой, видимо, был. Охранники маячили немного поодаль, большие такие крепкие детины с квадратными лицами. А дяденька чаще всего был слегка навеселе. И скупал все подряд. Что подороже. Помногу.
И еще у него была одна очень странная особенность. Его всегда сопровождала какая-нибудь "синеватая" мадам. Ну реально какая-нить пьянчужка. Не шибко грязная, но уже заметно потасканая. Желательно с синяком под глазом. И с выбитым зубом. Таких он особенно уважал. Где он их подбирал - не знаю, и куда потом девал, тоже, но каждый раз была новая.
А потом я ушла с рынка. Когда поняла, что еще с полгода-год и я могу стать одной из этих мадамов. Потому что рынок ломает. Всех. По-разному. Но всех.
Мне там нравилось наблюдать за незнакомыми людьми, придумывать им характер, придумывать им жизнь, какую они могли жить. На рынке в этои плане простор для фатазий. К тому же в конце прошлого века супер-пупер-мега-мини-маркетов практичекски не было. В всяком случае в нашем милом городке.
По четвергам ко мне приходила молодая супружеская пара. Они приезжали откуда-то совсем издалека, продавали на рынке сметану, творог, молоко, иногда яйца, а потом закупались чем-нить другим, ну вот у меня, например, мороженой, копченой и соленой рыбой. Молодой муж ни на дух не переносил седедку, а молодая жена всегда ее покупала. И у прилавка каждый четверг я слышала один и тот же диалог.
- Ой, да не люблю я тваю селедовку!
- Ну и тябе не нравицца, ты ня ешь!
По выходным иногда приходил сильно красивый мужчина средних лет. Иногда один. иногда с дочкой. Он всегда покупал что-то дорогое, немного, но со вскусом. Потом я увидела его по телеку и узнала, что он главврач одной из больниц города, и еще ведет цикл каких-то культурно-литературных передач по телеку, имеет кучу регалий и званий. А рыбу покупал как все - на рынке...
Еще один покупатель запомнился. Он носил деньги в саквояже. У моего дяди, Царствие ему Небесное, был похожий. Он с ним в баню ходил. Я этот саквояж таким и запомнила, с вечно торчящим березовым или дубовым веником.
Так вот. У моего приметного покупателя в этом саквояже не веник лежал, а деньги. Много денег. Ну кошелек у него такой, видимо, был. Охранники маячили немного поодаль, большие такие крепкие детины с квадратными лицами. А дяденька чаще всего был слегка навеселе. И скупал все подряд. Что подороже. Помногу.
И еще у него была одна очень странная особенность. Его всегда сопровождала какая-нибудь "синеватая" мадам. Ну реально какая-нить пьянчужка. Не шибко грязная, но уже заметно потасканая. Желательно с синяком под глазом. И с выбитым зубом. Таких он особенно уважал. Где он их подбирал - не знаю, и куда потом девал, тоже, но каждый раз была новая.
А потом я ушла с рынка. Когда поняла, что еще с полгода-год и я могу стать одной из этих мадамов. Потому что рынок ломает. Всех. По-разному. Но всех.