Второе измерение книги - социологическое. Как социолог, Маколи очень много внимания уделяет повседневности и тому, как менялись привычки петербуржцев в результате политических перемен, и указывает в предисловии, что это «срез социальной истории или мемуары». Например, примечательны ее заметки о гигиене в начале 1960-х: «Горячую воду включали по вторникам и четвергам с 14:00 до 16:00. Обычно мы, как и большинство населения Ленинграда, мылись в общественных банях <…>. Все свято верили, что если намылиться с ног до головы 5 раз, то ты будешь чище, чем если сделаешь это только дважды, и что отмыться меньше чем за 45 минут невозможно. (Гардеробщица могла выругать тебя за нечистоплотность <…>)». Не менее интересны воспоминания о студенческой жизни: «Студенты получали 29 рублей, отличники <…> - 35. Прожить на них можно было, только питаясь в студенческой столовой или готовя самому - сосиски, картошку или капусту, изредка устраивая кутеж в дни рождения или праздники. Родители присылали посылки с консервами и маринованными грибами. Водка стоила дешево, из других алкогольных напитков продавался только ужасный портвейн. В конце месяца вместо чая все переходили на кипяток с сахаром».
Маколи интересует не только повседневность, но и социальные проблемы. Рассказывая историю своей подруги Любы, сотрудницы лаборатории, воспитывающей сына, она сообщает: «В лаборатории на нее - мать маленького ребенка - смотрели покровительственно. Однажды ей предложили более высокую должность в другой лаборатории, и она пошла посоветоваться с заведующим лаборатории. „Люба! - сказал Серафим Николаевич. - Мне будет очень жалко, если вы уйдете из лаборатории, но вы понимаете, что это для вас редкий шанс получить должность старшего научного сотрудника. <…> ведь беспартийная женщина - это даже хуже, чем еврей”». Особое отношение к национальности поразило Маколи; в первые приезды ее ошарашивало, что о ком-то могут сказать «он еврей», а не «он русский»: «В Англии ты был прежде всего англичанином, американцем или французом, а уж потом евреем - как католиком или протестантом». Еще она, например, отмечает такое явление, как «двойная нагрузка», когда женщине приходится работать на полную ставку, занимаясь при этом детьми и домом (речь идет о ее подругах Любе и Люсе): «Если с семьей не жила бабушка и не было бабушки и дедушки в деревне, куда можно было отправить ребенка на лето, то угнаться за коллегами-мужчинами не было никакой возможности».
Маколи интересует не только повседневность, но и социальные проблемы. Рассказывая историю своей подруги Любы, сотрудницы лаборатории, воспитывающей сына, она сообщает: «В лаборатории на нее - мать маленького ребенка - смотрели покровительственно. Однажды ей предложили более высокую должность в другой лаборатории, и она пошла посоветоваться с заведующим лаборатории. „Люба! - сказал Серафим Николаевич. - Мне будет очень жалко, если вы уйдете из лаборатории, но вы понимаете, что это для вас редкий шанс получить должность старшего научного сотрудника. <…> ведь беспартийная женщина - это даже хуже, чем еврей”». Особое отношение к национальности поразило Маколи; в первые приезды ее ошарашивало, что о ком-то могут сказать «он еврей», а не «он русский»: «В Англии ты был прежде всего англичанином, американцем или французом, а уж потом евреем - как католиком или протестантом». Еще она, например, отмечает такое явление, как «двойная нагрузка», когда женщине приходится работать на полную ставку, занимаясь при этом детьми и домом (речь идет о ее подругах Любе и Люсе): «Если с семьей не жила бабушка и не было бабушки и дедушки в деревне, куда можно было отправить ребенка на лето, то угнаться за коллегами-мужчинами не было никакой возможности».
Reply
Leave a comment