Цена Курской битвы (I)
Красная армия победила, потому что воевала лучше
В принижении Великой Победы ведущая роль отведена мифу о том, будто наши людские потери многократно превосходили немецкие. Подобного рода небылицы часто сопровождают и военно-исторический анализ Курской битвы, навсегда лишившей вермахт стратегической инициативы.
Американский историк Дэвид Гланц в книге, посвященной Курской битве, пишет: «Ни в одном случае потери немцев не бывают так велики, как советские». В публикациях последних лет ряд авторов, относящих себя к военным историкам, называют совсем уж несуразные цифры соотношения потерь. Так, в изданной в 2017 году книге «История России» под редакцией А. Зубова утверждается, будто в Курской битве людские потери советских войск были в 4,5 раза больше, чем немецких. Доктор филологии Борис Соколов («Цена войны. Людские потери России и СССР в ХХ и ХХI вв.», 2017) еще более радикален - 18,6:1 в пользу немцев.
Здесь сказываются и недостаточные знания закономерностей вооруженной борьбы, и слабое представление о реалиях Курской битвы, но прежде всего - игнорирование «экспертами» различий в понятиях, используемых в РККА и вермахте.
Кто как считал
Сравнение имеет смысл лишь при единой трактовке понятия «военно-оперативные потери». Эта категория оценивает их влияние на боеспособность войск. Донесения об убыли использовались вышестоящими штабами РККА и вермахта при изучении результатов боевых действий, определении численности пополнения, необходимого для восстановления боеспособности. Поэтому в данном случае учитывается всякое выбытие из строя, хотя бы на время, а не только смерть.
“ Понятие «безвозвратные потери в сражении» совпадает с тем, что в вермахте фигурирует как «убыль» ”
В Красной армии военно-оперативные потери делились на безвозвратные (погибшие, умершие, пропавшие без вести и попавшие в плен) и санитарные (раненые и больные). Эта классификация широко используется в отечественных исследованиях, однако применительно к конкретным сражениям не обладает нужной полнотой и четкостью. Дело в том, что деление на безвозвратные и санитарные, оправданное для отчетности, оказывается не столь однозначным для историка. Определенную часть санитарных потерь (раненых и больных, не вернувшихся в строй в ходе битвы) следует относить одновременно и к безвозвратным. Проблема в том, что такие сведения в донесениях не содержались, поэтому точная оценка невозможна. Но логично допущение, что все раненые и больные, направленные в тыловые госпитали, до окончания сражения в строй не вернутся. Тогда понятие «безвозвратные потери в сражении» трактуется так: погибшие, попавшие в плен, пропавшие без вести, а также раненые и больные, отправленные в тыловые госпитали в ходе сражения.
В сводках вермахта военно-оперативные потери оценивались категорией «убыль», в которую включались погибшие, умершие, пропавшие без вести (попавшие в плен относились к этой же категории), а также, как показано в третьем томе книги генерал-майора Мюллера-Гиллебранда «Сухопутная армия Германии 1933-1945 гг.», раненые и больные, эвакуированные в тыл из полосы действий армий.
Таким образом, сформулированное выше для Красной армии понятие «безвозвратные потери в сражении» совпадает с тем, что в вермахте фигурирует как «убыль».
Потери Красной армии
Коллектив военных историков под руководством генерал-полковника Г. Кривошеева в ходе тщательных исследований потерь Красной армии методом списочного учета - по донесениям войск (результаты опубликованы в книгах «Гриф секретности снят», «Россия и СССР в войнах ХХ века» и «Великая Отечественная без грифа секретности») - оценил ее потери в Курской битве (5 июля - 23 августа 1943-го) в 863 тысячи человек (254 тысячи - безвозвратные, 609 тысяч - санитарные). Соколов с оценками Кривошеева не согласен. В книге «Тайны Второй мировой» он утверждает, что общие потери Красной армии вдвое больше - 1677 тысяч человек. В частности, в Курской оборонительной операции (5-23 июля) Соколов оценивает их в 317 тысяч (у Кривошеева - 178 тысяч). Эта цифра включает потери Центрального (90 тысяч), Воронежского (157 тысяч) и Степного (70 тысяч) фронтов. Только в последнем случае расчеты Соколова совпадают с данными Кривошеева. В остальных - гораздо выше. Но получены эти цифры в результате фальсификаций, ошибок и искажений сведений. Потери Центрального фронта в 90 тысяч человек Соколов получил вычитанием из его численности на 5 июля 1943 года (738 тысяч) аналогичных данных на 12 июля (645 тысяч) и убывших соединений. Но кроме них, из состава фронта в указанный период были выведены 31-я отдельная боевая, ряд тыловых частей и подразделений. Их суммарная численность - примерно 56 тысяч, то есть реальная убыль фронта была не 90 тысяч, а 34 тысячи человек, что совпадает с цифрой Кривошеева. Потери Воронежского фронта Соколов завысил, во-первых, за счет увеличения раненых с 46 тысяч до 90 тысяч человек путем некорректной интерпретации сведений из мемуаров генерал-полковника медицинской службы Е. Смирнова, а во-вторых, пересчетом безвозвратных потерь с 21 тысячи до 67 тысяч на основе ничем не подтвержденных домыслов о числе погибших. Если фальсификации и ошибки исключить, цифры Соколова сдуваются до величин, сопоставимых с оценками Кривошеева.
Потери Красной армии в Орловской наступательной операции (12 июля - 18 августа) оценены коллективом под руководством Кривошеева в 430 тысяч человек (113 тысяч - безвозвратные, 317 тысяч - санитарные). Борис Соколов в книге «Тайны Второй мировой» приводит вдвое большую цифру - 860 тысяч. Свою оценку он обосновывает так: «Потери советских войск в Орловской наступательной операции… вдвое больше, чем в книге «Гриф секретности снят», поскольку, как мы видели выше, потери в Курской оборонительной операции были занижены в этом источнике наполовину».
Потери РККА в Белгородско-Харьковской наступательной операции (3-23 августа) Борис Соколов оценил в 500 тысяч, завысив при этом на 120 тысяч человек пополнение фронтов, участвовавших в операции и проигнорировав убытие более 120 тысяч человек в составе 73 отдельных частей боевого состава и ряда тыловых частей и подразделений.
Согласно приведенному выше понятию «безвозвратные потери в сражении» скорректируем оценку Кривошеева: учтем ту часть раненых и больных, которая была направлена на излечение в тыл. Н. Малюгин в статье, посвященной тыловому обеспечению войск в Курской битве (Военно-исторический журнал, № 7, 1983), пишет, что в июле-августе 1943-го число эвакуированных составило 22,9 процента раненых и 8,9 процента больных. Поскольку по данным книги Н. Иванова, А. Георгиевского и О. Лобастова «Советское здравоохранение и военная медицина в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» в июле-августе 1943-го больные составляли примерно 25-26 процентов от всех санитарных потерь, то общее число отправленных в тыловые госпитали в ходе Курской битвы - примерно 116-126 тысяч человек. Безвозвратные потери при этом равны 370-380 тысячам.
Владимир Литвиненко, (с)
Продолжение: Цена Курской битвы (частьII)
В принижении Великой Победы ведущая роль отведена мифу о том, будто наши людские потери многократно превосходили немецкие. Подобного рода небылицы часто сопровождают и военно-исторический анализ Курской битвы, навсегда лишившей вермахт стратегической инициативы.
Американский историк Дэвид Гланц в книге, посвященной Курской битве, пишет: «Ни в одном случае потери немцев не бывают так велики, как советские». В публикациях последних лет ряд авторов, относящих себя к военным историкам, называют совсем уж несуразные цифры соотношения потерь. Так, в изданной в 2017 году книге «История России» под редакцией А. Зубова утверждается, будто в Курской битве людские потери советских войск были в 4,5 раза больше, чем немецких. Доктор филологии Борис Соколов («Цена войны. Людские потери России и СССР в ХХ и ХХI вв.», 2017) еще более радикален - 18,6:1 в пользу немцев.
Здесь сказываются и недостаточные знания закономерностей вооруженной борьбы, и слабое представление о реалиях Курской битвы, но прежде всего - игнорирование «экспертами» различий в понятиях, используемых в РККА и вермахте.
Кто как считал
Сравнение имеет смысл лишь при единой трактовке понятия «военно-оперативные потери». Эта категория оценивает их влияние на боеспособность войск. Донесения об убыли использовались вышестоящими штабами РККА и вермахта при изучении результатов боевых действий, определении численности пополнения, необходимого для восстановления боеспособности. Поэтому в данном случае учитывается всякое выбытие из строя, хотя бы на время, а не только смерть.
“ Понятие «безвозвратные потери в сражении» совпадает с тем, что в вермахте фигурирует как «убыль» ”
В Красной армии военно-оперативные потери делились на безвозвратные (погибшие, умершие, пропавшие без вести и попавшие в плен) и санитарные (раненые и больные). Эта классификация широко используется в отечественных исследованиях, однако применительно к конкретным сражениям не обладает нужной полнотой и четкостью. Дело в том, что деление на безвозвратные и санитарные, оправданное для отчетности, оказывается не столь однозначным для историка. Определенную часть санитарных потерь (раненых и больных, не вернувшихся в строй в ходе битвы) следует относить одновременно и к безвозвратным. Проблема в том, что такие сведения в донесениях не содержались, поэтому точная оценка невозможна. Но логично допущение, что все раненые и больные, направленные в тыловые госпитали, до окончания сражения в строй не вернутся. Тогда понятие «безвозвратные потери в сражении» трактуется так: погибшие, попавшие в плен, пропавшие без вести, а также раненые и больные, отправленные в тыловые госпитали в ходе сражения.
В сводках вермахта военно-оперативные потери оценивались категорией «убыль», в которую включались погибшие, умершие, пропавшие без вести (попавшие в плен относились к этой же категории), а также, как показано в третьем томе книги генерал-майора Мюллера-Гиллебранда «Сухопутная армия Германии 1933-1945 гг.», раненые и больные, эвакуированные в тыл из полосы действий армий.
Таким образом, сформулированное выше для Красной армии понятие «безвозвратные потери в сражении» совпадает с тем, что в вермахте фигурирует как «убыль».
Потери Красной армии
Коллектив военных историков под руководством генерал-полковника Г. Кривошеева в ходе тщательных исследований потерь Красной армии методом списочного учета - по донесениям войск (результаты опубликованы в книгах «Гриф секретности снят», «Россия и СССР в войнах ХХ века» и «Великая Отечественная без грифа секретности») - оценил ее потери в Курской битве (5 июля - 23 августа 1943-го) в 863 тысячи человек (254 тысячи - безвозвратные, 609 тысяч - санитарные). Соколов с оценками Кривошеева не согласен. В книге «Тайны Второй мировой» он утверждает, что общие потери Красной армии вдвое больше - 1677 тысяч человек. В частности, в Курской оборонительной операции (5-23 июля) Соколов оценивает их в 317 тысяч (у Кривошеева - 178 тысяч). Эта цифра включает потери Центрального (90 тысяч), Воронежского (157 тысяч) и Степного (70 тысяч) фронтов. Только в последнем случае расчеты Соколова совпадают с данными Кривошеева. В остальных - гораздо выше. Но получены эти цифры в результате фальсификаций, ошибок и искажений сведений. Потери Центрального фронта в 90 тысяч человек Соколов получил вычитанием из его численности на 5 июля 1943 года (738 тысяч) аналогичных данных на 12 июля (645 тысяч) и убывших соединений. Но кроме них, из состава фронта в указанный период были выведены 31-я отдельная боевая, ряд тыловых частей и подразделений. Их суммарная численность - примерно 56 тысяч, то есть реальная убыль фронта была не 90 тысяч, а 34 тысячи человек, что совпадает с цифрой Кривошеева. Потери Воронежского фронта Соколов завысил, во-первых, за счет увеличения раненых с 46 тысяч до 90 тысяч человек путем некорректной интерпретации сведений из мемуаров генерал-полковника медицинской службы Е. Смирнова, а во-вторых, пересчетом безвозвратных потерь с 21 тысячи до 67 тысяч на основе ничем не подтвержденных домыслов о числе погибших. Если фальсификации и ошибки исключить, цифры Соколова сдуваются до величин, сопоставимых с оценками Кривошеева.
Потери Красной армии в Орловской наступательной операции (12 июля - 18 августа) оценены коллективом под руководством Кривошеева в 430 тысяч человек (113 тысяч - безвозвратные, 317 тысяч - санитарные). Борис Соколов в книге «Тайны Второй мировой» приводит вдвое большую цифру - 860 тысяч. Свою оценку он обосновывает так: «Потери советских войск в Орловской наступательной операции… вдвое больше, чем в книге «Гриф секретности снят», поскольку, как мы видели выше, потери в Курской оборонительной операции были занижены в этом источнике наполовину».
Потери РККА в Белгородско-Харьковской наступательной операции (3-23 августа) Борис Соколов оценил в 500 тысяч, завысив при этом на 120 тысяч человек пополнение фронтов, участвовавших в операции и проигнорировав убытие более 120 тысяч человек в составе 73 отдельных частей боевого состава и ряда тыловых частей и подразделений.
Согласно приведенному выше понятию «безвозвратные потери в сражении» скорректируем оценку Кривошеева: учтем ту часть раненых и больных, которая была направлена на излечение в тыл. Н. Малюгин в статье, посвященной тыловому обеспечению войск в Курской битве (Военно-исторический журнал, № 7, 1983), пишет, что в июле-августе 1943-го число эвакуированных составило 22,9 процента раненых и 8,9 процента больных. Поскольку по данным книги Н. Иванова, А. Георгиевского и О. Лобастова «Советское здравоохранение и военная медицина в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» в июле-августе 1943-го больные составляли примерно 25-26 процентов от всех санитарных потерь, то общее число отправленных в тыловые госпитали в ходе Курской битвы - примерно 116-126 тысяч человек. Безвозвратные потери при этом равны 370-380 тысячам.
Владимир Литвиненко, (с)
Продолжение: Цена Курской битвы (частьII)