Избранный в конце 1917 года состав Учредительного собрания белых категорически не устраивал
Андрей Ганин
Русская Idea начинает цикл публикаций, посвященный столетию Гражданской войны в России. На протяжении предшествующего года наш проект уделил повышенное внимание теме легитимности власти в эпоху революционного слома старого порядка. На наш взгляд, в 1917 году столкнулось несколько легитимностей - монархическая (не имевшая воплощения в реальной жизни) и народно-демократическая, раздвоившаяся между символом Учредительного собрания и советами. Понятно, что в годы гражданской войны легитимность власти опирается больше на военную силу, чем на легитимность каких бы то ни было институтов. И тем не менее нам хотелось понять, какую роль в истории гражданской войны сыграл символ Учредительного собрания - по сути, единственного легитимного органа с момента 3 марта 1917 года. С вопросом о том, что значил этот символ для тех, кто попытался использовать его в политической борьбе в годы гражданской войны (а именно - для деятелей Комуча), и можно ли считать поражение Комуча, после которого белые лишились даже призрака легитимности, одной из причин поражения белого движения в целом, мы обратились к доктору исторических наук, ведущему научному сотруднику Института славяноведения РАН Андрею Ганину.
Любовь Ульянова
Уважаемый Андрей Владиславович! В монографии «Семь “почему” российской Гражданской войны» Вы делаете акцент на «военно-политических аспектах Гражданской войны, так как именно они были главенствующими». Нет ли в таком подходе изъяна - так как из прицела исследования исчезает народ как субъект, народная стихия, смута, анархия, которые так или иначе определяли весь контекст боевых и политических действий и красных, и белых?
Андрей Ганин
Действительно, в книге «Семь “почему” российской Гражданской войны», которая вышла в этом году в молодом московском издательстве «Пятый Рим», представлены очерки о некоторых ключевых сюжетах истории российской Гражданской войны. Тематика эта крайне актуальна и востребована, тем более, что мы сейчас отмечаем столетие широкомасштабной фазы Гражданской войны. Военно-политические аспекты этой темы меня всегда особенно интересовали, поскольку исход войны решается на полях сражений и в кабинетах политиков. Не могу сказать, что в этом подходе есть изъян. Каждый должен заниматься своим делом: специалист по истории крестьянства - изучать аграрный вопрос, а военный историк - отвечать на вопросы о вооруженных конфликтах и истории армий. Тем более, что народ никуда не исчезает. Миллионы людей держали в ту пору оружие в руках. Часть из них воевала порой не только на одной стороне, но и меняя стороны и лагеря. Смута и анархия были той реальностью, с которой столкнулись все участники конфликта, и более успешное в сравнении с оппонентами преодоление этого позволило красным в итоге одержать верх.
Что касается народной стихии, то она исторически в России достаточно инертна и деструктивна. По этим причинам крестьянское движение периода Гражданской войны, прежде всего повстанческое, не смогло выдвинуть военно-политических лидеров общегосударственного уровня, предложить конструктивную программу развития страны и обрести сколько-нибудь серьезный масштаб, преодолев локальность и разрозненность. Оно было исключительно протестным, а не созидательным, анархичным и слабо организованным по форме и деструктивным для будущего России. По большому счету, это движение, которое называют «зеленым», было обречено на проигрыш не имевшим никакой организованной альтернативы основным противоборствующим лагерям конфликта - красному и белому.
Любовь Ульянова
Когда, на Ваш взгляд, началась Гражданская война?
Андрей Ганин
Гражданская война началась в октябре 1917 года со свержения Временного правительства в Петрограде. Начало широкомасштабной Гражданской войны в стране относится к более позднему периоду и связано с восстанием в мае 1918 года Чехословацкого корпуса.
Любовь Ульянова
Василий Цветков датирует начало Белого движения летом 1917 года, после июльского кризиса Временного правительства. Согласны ли Вы с такой датировкой? Означает ли это, что Гражданская война была неизбежной - вне зависимости от событий октября 1917 года?
Андрей Ганин
Летом 1917 года сложились предпосылки для возникновения Белого движения. В результате выступления генерала Лавра Корнилова сформировался круг единомышленников - будущих лидеров этого движения на самом мощном антибольшевистском фронте Юга России. Однако говорить о том, что летом 1917-го Белое движение уже возникло, на мой взгляд, не приходится, поскольку неясно, в чем это движение тогда состояло. Василий Цветков в своем фундаментальном многотомном труде «Белое дело в России» на самом деле пишет, что программное зарождение Белого движения связано с корниловским выступлением, а организационное - с октябрем 1917 - январем 1918 года. И это вполне справедливо. Если мы считаем, что Белое движение - это организованное патриотическое военно-политическое внепартийное движение против большевиков под лозунгами единой и неделимой России, то, очевидно, его историю следует вести именно с послеоктябрьских событий, когда и возникли организационные структуры этого движения. До этого можно говорить лишь о предпосылках.
Была ли Гражданская война неизбежной уже летом 1917 года безотносительно того, захватили бы власть большевики или нет, сказать сложно - история не знает сослагательного наклонения. Думаю, октябрьские события, а затем и начало иностранной интервенции сыграли определяющую роль в том, что Гражданская война началась и охватила всю страну.
Любовь Ульянова
В своей книге Вы называете белое движение «контрреволюционным». О какой «контрреволюции» идет речь? Было ли «белое дело» изначально «контрреволюционным»? Было ли «Белое движение», включавшее и эсеров, и кадетов, всё же сугубо контрреволюционным? Что вообще означает «контрреволюционность» применительно к годам Гражданской войны?
Андрей Ганин
Термин «контрреволюция» применительно к белым использовали даже сами участники Белого движения, так что он вполне устоявшийся. Можно вспомнить известный эмигрантский многотомник генерала Николая Головина «Российская контрреволюция». Головин отмечал, что антибольшевистский лагерь иным словом обобщенно и не охарактеризовать. Причем никакого негатива он в это не вкладывал. Разумеется, в условиях Гражданской войны такое определение являлось ярлыком для обозначения врага и практиковалось многими сторонами, претендовавшими на истинное понимание революции как прогрессивного события - эсеры называли контрреволюционерами большевиков и белых, большевики - эсеров и белых. Я не разделяю навязываемую сегодня концепцию «великой единой российской революции», призванную замолчать и умалить роль октябрьских событий 1917 года и поднять значение Февральской революции. Революций было две. Соответственно, те силы, которые не приняли Октябрьскую революцию, в том числе белые, были контрреволюционерами по отношению к тем, кто пришел к власти в результате этого события. Вместе с тем, белые в массе своей отнюдь не были против Февраля, и для весны 1917 года будущие лидеры белых (Михаил Алексеев, Лавр Корнилов, Александр Колчак, Александр Дутов) вполне революционны. Смешение всех революций воедино лишает идейную эволюцию этих офицеров и политиков внятного объяснения. Но, кажется, в моей книге вне цитат и присущих изучаемой эпохе обвинений (подозрения в контрреволюционности и т.п.) такое определение употребляется всего в нескольких случаях.
Любовь Ульянова
В своей книге Вы выделяете «красных» как «диктатуру слева», «белых» как «диктатуру справа» и «третий путь демократической альтернативы», представленный эсерами и Комучем. Насколько принято в историографии такое разделение? Какие есть основания не включать Комуч в состав Белого движения, а его историю - в историю «белого дела»?
Андрей Ганин
Под «третьим путем» в силу условности определения подразумевают очень разные силы. Обычно речь об эсерах, предлагавших некую политическую альтернативу белым и красным, но реально не имевших сил, возможностей и государственного мышления для реализации своей программы. Вообще так может быть названа любая альтернатива основным сторонам конфликта. Другое дело, что реальных альтернатив, по сути, не было. Комуч в силу его партийного характера исследователи справедливо не относят к Белому движению, а включают в движение антибольшевистское. Интересно, что сформированная под знаменами Комуча армия фактически была белой, не разделяя в массе эсеровских партийных установок. При этом определенная двойственность в войсках сохранялась. Поэтому в критические для белых моменты, как например, в конце 1919 года, эсеровские настроения в войсках усиливались, происходили мятежи, что в итоге усугубило разгром белых в Сибири.
Любовь Ульянова
Вы уделяете много внимания плохим военным способностям эсеров - лидеров Комуча. На Ваш взгляд, является ли недовольство лидерами Комуча со стороны офицерского состава и «белого» генералитета достаточным основанием для его свержения - ведь он состоял из членов Учредительного собрания - по сути, единственного легитимного органа власти с 3 марта 1917 года? Не привело ли свержение Комуча к исчезновению легитимности у всего Белого движения?
Андрей Ганин
В условиях непримиримой борьбы главной целью являлось достижение победы. Именно неспособность создать эффективную вооруженную силу привела к сильнейшему разочарованию офицерской массы в политике Комуча. Как таковое правительство Комуча никто не свергал. Напомню, что по итогам Государственного совещания в Уфе в сентябре 1918 года антибольшевистские силы Востока России объединились и возникло Временное Всероссийское правительство или Директория в качестве компромисса между различными политическими течениями. Были объединены и вооруженные силы. Но, когда в результате переворота 18 ноября 1918 года на Востоке России установилась единоличная власть адмирала Колчака как Верховного правителя, а Директорию свергли, эсеров в их противоборстве с Колчаком армия не поддержала. Прежде всего, в силу разочарования в их способностях и в связи с пониманием того, что диктаторская власть в тех условиях более эффективна.
Избранный в конце 1917 года состав Учредительного собрания белых категорически не устраивал, поэтому с началом широкомасштабного внутреннего конфликта в стране говорить о легитимности Учредительного собрания не приходится. Более 30% депутатов представляли прямых врагов белых - большевиков и левых эсеров. В случае победы белые планировали созвать новый представительный орган, но уже без этих партий.
Что касается легитимности в Гражданской войне в целом, вряд ли это имело хоть какое-то значение. Победитель в конфликте в итоге и стал легитимной властью.
Любовь Ульянова
В чем конкретно проявилась неспособность Комуча к военной борьбе с большевиками?
Андрей Ганин
Я достаточно подробно рассматриваю этот вопрос в книге. Основной проблемой было то, что деятели Комуча оказались заложниками своего демократизма образца 1917 года, всем напоминавшего «керенщину». Фактически руководили военным ведомством члены партии эсеров, не сведущие в вопросах военного управления. Кроме того, эсеры оказались практически недоговороспособными даже в отношении своих ситуативных союзников - соседних антибольшевистских правительств. Например, исключительно из-за нежелания эсеровских политиков передавать богатейшее поволжское военное имущество представителям Сибири оно досталось в качестве трофея красным. Комуч опасался офицерства и не доверял ему. Вмешательство партийных деятелей в сугубо военные вопросы, назначения в армии по принципу лояльности социалистическим идеям, борьба с политическими противниками в антибольшевистском лагере, отказ от сотрудничества с представителями правого лагеря вызывали неприятие и конфронтацию. Психологию белых офицеров, вынужденных служить Комучу, выразил подполковник Ф.Ф. Мейбом: «Сейчас, в данный момент, будем драться под всяким правительством. Уничтожим первоначально коммунистов, а затем и социалистов!! Такое мнение было почти у всех офицеров моей роты».
Любовь Ульянова
Что было бы, если бы Комуч и Колчак смогли договориться?
Андрей Ганин
Комуч ко времени прихода к власти Колчака уже не существовал, будучи заменен Директорией и странным органом под названием Совет управляющих ведомствами Комуча. Если говорить о возможности договориться Колчаку и эсерам, то она была исключена, да и ничего бы противникам большевиков не дала. Бескомпромиссно настроены были обе стороны. ЦК партии эсеров объявил адмирала Колчака «врагом народа» и заочно вынес ему смертный приговор. Напомню и слова Колчака в ответ на предложение созвать Учредительное собрание в ходе Гражданской войны, которые я обнаружил в его переписке: «Это будет победа эсеровщины, того разлагающего фактора государственности, который в лице Керенского и Ко естественно довел страну до большевизма. На это я никогда не пойду».
Любовь Ульянова
Почему Вы связываете так называемый «третий путь», демократическую альтернативу в истории Гражданской войны только с эсерами и Комучем? Были ли другие силы, которые выступали за этот «третий путь»? Можно ли считать это определенного рода трагедией - что только эсеры олицетворяли демократическую идею?
Андрей Ганин
Как я уже отметил, «третий путь» - определение условное. Традиционно под ним подразумевается эсеровская альтернатива. Другие силы никакого альтернативного пути развития страны не предлагали. Можно, конечно, «третьим путем» назвать крестьянское антибольшевистское движение, но оно не предлагало программу общегосударственного развития и не имело конструктивного содержания. Понятие трагедия - слишком эмоциональное. Я не вкладываю эмоциональный смысл в провал эсеров и демократического социализма в годы Гражданской войны. Деятели этого лагеря обанкротились как власть еще в 1917 году, а их повторный приход к власти мог привести страну к гибели. Думаю, победа большевиков была безальтернативной с точки зрения реализации государственных задач России в эпоху мировых войн.
Любовь Ульянова
Не является ли представление и о красных, и о белых как о диктатурах упрощением? И если это были диктаторские проекты - как тогда характеризовать советы у большевиков или Южнорусское правительство белых, ответственное перед Верховным кругом Дона, Кубани и Терека, созыв государственного Земского Совещания в Сибири, Земское Совещание на Севере?
Андрей Ганин
Безусловно, это были диктатуры. В большей степени, конечно, у красных. После того, как в 1918 году из Советов были изгнаны небольшевистские партии, Советы из органов местного самоуправления превратились в партийные, подчинявшиеся директивам ЦК РКП(б) и обладавшие минимальными полномочиями. Белые полноценную вертикаль власти и надлежащий контроль исполнения у себя выстроить так и не смогли. Что касается политической составляющей, то в целом она для белых генералов была лишь внешней мишурой, необходимыми декорациями над чисто военными структурами. Как без обиняков заявил генерал Деникин участникам обсуждения внутриполитической программы белых в конце 1919 года: «Всё это лирика». Не говоря о том, что местному казачьему самоуправлению вроде каких бы то ни было казачьих кругов белые диктаторы подчиняться не собирались.
Любовь Ульянова
Не является ли трагедией не только «белого дела», но и России в целом, что «демократическая альтернатива» не смогла стать органичной частью «белой России»?
Андрей Ганин
Как я уже отметил ранее, победа большевиков в свете полноты исторических источников рисуется практически безальтернативной, поведшей нашу страну по пути сверхмобилизации и перенапряжения всех сил в самое тяжелое в ее истории время. Правомерно говорить о личной трагедии участников Гражданской войны по обе стороны баррикад (трагедии потери Родины и вынужденной эмиграции и трагедии жертв массовых репрессий в СССР), а также в целом о трагическом периоде советской истории в ХХ веке, одновременно ставшем пиком могущества нашей страны за весь период её существования. Демократическая альтернатива в той ситуации могла обернуться прекращением существования нашего государства.
Источник