Мераб Мамардашвили: лучшие афоризмы великого философа
Выдающемуся философу Мерабу Константиновичу Мамардашвили 15 сентября исполнилось бы 87 лет
Предлагаю вспомнить самые интересные высказывания из наследия этой масштабной и значимой фигуры ХХ века.
Одним из моих переживаний (из-за которых я, может быть, и стал заниматься философией) было… переживание совершенно непонятной, приводящей меня в растерянность слепоты людей перед тем, что есть.
Хотеть жить - это хотеть занимать еще точки пространства и времени, то есть восполнять или дополнять себя тем, чем мы сами не обладаем.
"Cочиняется какая-нибудь теория, перестраивается жизнь людей, а потом там обнаруживается зияющий концентрационный лагерь, и человек говорит: "Но я этого не хотел". Простите, этого не бывает. Это не принимается героическим сознанием. Даже в качестве извинения не принимается. Героическое сознание знает, что дьявол играет нами, когда мы не мыслим точно. Изволь мыслить точно. Значит, ты просто не мыслил".
Многие люди готовы вечно страдать (как "несчастный"), чтобы не страдать один раз (как "мужественный", т.е. "решительный").
Не так страшно, когда мысли без ответа крутятся в голове. Ничего страшного. Пускай покрутятся. И кстати, это кручение мыслей и есть круг жизни.
Истина обладает таким качеством или таким законом своего появления, что она появляется только в виде молнии (появление истины - как если бы истина светила бы в течение целого дня, как солнце, такого не бывает). Так вот, пока она есть - ходите, сказано в Евангелии. Я бы перевел: шевелитесь, или пошевеливайтесь, пока мелькнул свет.
Человек есть усилие быть человеком.
Мне кажется очень существенной и неустранимой материально сенсуальная сторона жизни, особенно ярко видная в пространстве. Она есть какая-то совокупность первичных ощущений бытия, которые случаются с нами только в юности.
А юность - всегда в родных местах. Настолько, что даже имеет смысл утверждение Пруста, что если мы что-нибудь узнаем, то узнаем только в юности, а потом это узнанное понимаем, познаем. Если случается, то только в юности, а если не случилось, то никогда не случится, человек лишен этого. Этого не будет. Вообще.
Прошлое - это самое страшное, что у нас есть. И что с ним делать, это самая большая проблема.
Мир необратим, и то, что не извлечено сегодня не будет извлечено завтра. Более того, извлечь можешь только ты. Положиться на другого нельзя, потому что у него нет твоей темноты, а извлечь можно только из своей темноты, - у каждого темнота своя.
Мы живы в той мере, в какой оживляем других.
Если человек отправляется от точки, в которой знание не помогает, он идёт в направлении смысла.
Страшно не жить во сне, страшно проснуться в чужом сне.
Мысль есть нечто, во что мы заново, снова и снова должны впадать, "как в ересь", как впадают в любовь.
Мы должны на собственный страх и риск из впечатления извлечь истину; если перевести на тот язык, который я употребляю - мы должны иметь, например, смелость, вместо фразы "Она очень мила" сказать: "Я получил удовольствие, целуя её".
Отсюда
Предлагаю вспомнить самые интересные высказывания из наследия этой масштабной и значимой фигуры ХХ века.
Одним из моих переживаний (из-за которых я, может быть, и стал заниматься философией) было… переживание совершенно непонятной, приводящей меня в растерянность слепоты людей перед тем, что есть.
Хотеть жить - это хотеть занимать еще точки пространства и времени, то есть восполнять или дополнять себя тем, чем мы сами не обладаем.
"Cочиняется какая-нибудь теория, перестраивается жизнь людей, а потом там обнаруживается зияющий концентрационный лагерь, и человек говорит: "Но я этого не хотел". Простите, этого не бывает. Это не принимается героическим сознанием. Даже в качестве извинения не принимается. Героическое сознание знает, что дьявол играет нами, когда мы не мыслим точно. Изволь мыслить точно. Значит, ты просто не мыслил".
Многие люди готовы вечно страдать (как "несчастный"), чтобы не страдать один раз (как "мужественный", т.е. "решительный").
Не так страшно, когда мысли без ответа крутятся в голове. Ничего страшного. Пускай покрутятся. И кстати, это кручение мыслей и есть круг жизни.
Истина обладает таким качеством или таким законом своего появления, что она появляется только в виде молнии (появление истины - как если бы истина светила бы в течение целого дня, как солнце, такого не бывает). Так вот, пока она есть - ходите, сказано в Евангелии. Я бы перевел: шевелитесь, или пошевеливайтесь, пока мелькнул свет.
Человек есть усилие быть человеком.
Мне кажется очень существенной и неустранимой материально сенсуальная сторона жизни, особенно ярко видная в пространстве. Она есть какая-то совокупность первичных ощущений бытия, которые случаются с нами только в юности.
А юность - всегда в родных местах. Настолько, что даже имеет смысл утверждение Пруста, что если мы что-нибудь узнаем, то узнаем только в юности, а потом это узнанное понимаем, познаем. Если случается, то только в юности, а если не случилось, то никогда не случится, человек лишен этого. Этого не будет. Вообще.
Прошлое - это самое страшное, что у нас есть. И что с ним делать, это самая большая проблема.
Мир необратим, и то, что не извлечено сегодня не будет извлечено завтра. Более того, извлечь можешь только ты. Положиться на другого нельзя, потому что у него нет твоей темноты, а извлечь можно только из своей темноты, - у каждого темнота своя.
Мы живы в той мере, в какой оживляем других.
Если человек отправляется от точки, в которой знание не помогает, он идёт в направлении смысла.
Страшно не жить во сне, страшно проснуться в чужом сне.
Мысль есть нечто, во что мы заново, снова и снова должны впадать, "как в ересь", как впадают в любовь.
Мы должны на собственный страх и риск из впечатления извлечь истину; если перевести на тот язык, который я употребляю - мы должны иметь, например, смелость, вместо фразы "Она очень мила" сказать: "Я получил удовольствие, целуя её".
Отсюда