Александр Владимирович Перцев
Александр Владимирович Перцев был удивительным человеком. Его любили все мы: студенты, аспиранты и преподаватели, даже несмотря на то, что у него был абсолютно прямой, честный и иногда даже конфликтный характер. В этом человеке, которого трудно назвать мягким, уступчивым, дипломатичным и интеллигентным, всегда сохранялась уральская рабочая жилка, прямота, которая кажется иногда несовместимой с уживчивостью с людьми. Тем не менее, Александр Владимирович всегда оставался воплощением этого странного парадокса. Возможно, это прежде всего связано с тем, что поприще философа, которое он избрал в молодости, способствовало тому, что его прямота выражалась не столько в отношении к людям, сколько в сфере мышления. Если бы он был бизнесменом или работал в административных структурах, его прямота наверняка привела бы к конфликтам. (Насколько я знаю, такие конфликты управленческого характера у него действительно случались). Но в сфере философии, в сфере мысли прямота играла только на пользу и вызывала уважение.
Лекции Перцева были хлёсткими, полными ярких примеров и жизненных иллюстраций к судьбам и мыслям великих философов, о которых он рассказывал (лично у меня Александр Владимирович преподавал историю философии). Перцеву были чужды интеллектуальное пижонство и словоблудие, которые призваны скрыть отсутствие мыслей. Этим пижонством грешили как представители старой школы, которые громоздили в своих текстах всевозможные «генезисы, тенденции в контексте парадигм», так и новомодные учёные-постмодернисты с их «приватизациями тела в трансгрессии означающих».
Некоторые думали, что хлёсткость и прямота выражений, свойственных Александру Владимировичу, - это признак некой примитивизации и простоты, в которые он погружает сложные объекты, упрощая их. Но это совершенно не так. Перцев умел и любил мыслить сложно. В подтверждение этого факта достаточно указать на такой важный момент: все последние годы жизни он занимался переводами Хайдеггера, причём переводами его поздних эзотерических произведений. В частности, сейчас в издательстве находится 69-й том Хайдеггера «История пра-бытия», и недопереведённым остался том про сущность языка. Очевидно, что эти сложнейшие хайдеггеровские тексты мог перевести только человек, чей уровень понимания соответствовал бы глубине мысли немецкого философа.
Об Александре Владимировиче следует говорить в двух аспектах: как о талантливом учёном и как об организаторе науки. Как учёный, он написал несколько выдающихся книг, которые интересны не только профессионалам, но и широкой публике. Его книги о Лютере, Ницше и Ясперсе - это настоящие шедевры в жанре философского детектива, который, хотя и является редким жанром для философии, всё же существует и требует дальнейшего развития. А талант организатора науки ярче всего проявился у Александра Владимировича в 90-е годы, которые были трудными для философов. Именно тогда Перцев организовал при университете структуры дистанционного обучения, создав по всему Уралу сеть учебных точек, которые, с одной стороны, давали работу нищим педагогам, а с другой стороны, несли в далёкие уральские посёлки логику, этику, историю религии и другие экзотические для 90-х годов дисциплины.
По поводу того, как отозвалось это слово в людях, я ничего сказать не могу, но то, что многих педагогов, выпускников университета, молодых аспирантов Перцев спас от голода, дав им возможность заработать, это абсолютно точно.
Наверное, невозможно передать содержание всех дружеских диалогов и посиделок, в которых мне довелось участвовать вместе с Александром Владимировичем. Особенно сложно описать его остроумные реплики и порой парадоксальные суждения, которые всегда были оригинальными и заставляли видеть предмет обсуждения более объёмно, как в 3D. Теперь это всё ушло вместе с ним, и мы, кому довелось общаться с Александром Владимировичем лично, можем сохранить это только в своих сердцах. Однако его книги и переводы навсегда останутся в русской культуре. Это не книги-однодневки, а произведения и переводы, написанные для вечности. Такова судьба настоящего философа и мыслителя: истинную оценку его труда даёт только время, иногда через десятилетия и даже столетия. Но уже сейчас можно сказать, что наследие Александра Владимировича будет высоко оценено.