О мировой элите
Обыкновенно противу идиотов принимаются известные меры, чтоб они, в неразумной стремительности, не всё опрокидывали, что встречается им на пути
Но меры эти почти всегда касаются только, простых идиотов; когда же придатком к идиотству является властность, то дело ограждения общества значительно усложняется...
Там, где простой идиот расшибает себе голову или наскакивает на рожон, идиот властный раздробляет пополам всевозможные рожны и совершает свои злодеяния вполне беспрепятственно
Даже в самой бесплодности или очевидном вреде этих злодеяний он не почерпает никаких для себя поучений
Ему нет дела ни до каких результатов, потому что результаты эти выясняются не на нем
(он слишком окаменел, чтобы на нем могло что-нибудь отражаться), а на чем-то ином, с чем у него не существует никакой органической связи
Если бы, вследствие усиленной идиотской деятельности, даже весь мир обратился в пустыню, то и этот результат не устрашил бы идиота
Кто знает, быть может, пустыня и представляет в его глазах именно ту обстановку, которая изображает собой идеал человеческого общежития?
Вот это-то отвержденное и вполне успокоившееся в самом себе идиотство и поражает...
На лице его не видно никаких вопросов; напротив того, во всех чертах выступает какая-то солдатски-невозмутимая уверенность, что все вопросы давно уже решены
Какие это вопросы? Как они решены? - это загадка...
Убеждение, что это не злодей, а простой идиот,
который шагает всё прямо и ничего не видит, что делается по сторонам, с каждым днем приобретало все больший и больший авторитет
Но это раздражало еще сильнее
Мысль, что шагание бессрочно, что в идиоте таится какая-то сила, которая цепенит умы, сделалась невыносимою
Никто не задавался предположениями, что идиот может успокоиться или обратиться к лучшим чувствам и что при таком обороте жизнь сделается возможною и даже спокойною
Не только спокойствие, но даже самое счастье казалось обидным и унизительным, в виду этого прохвоста, который единолично сокрушил целую массу мыслящих существ...
Салтыков-Щедрин ("История одного города")
отсюда
Но меры эти почти всегда касаются только, простых идиотов; когда же придатком к идиотству является властность, то дело ограждения общества значительно усложняется...
Там, где простой идиот расшибает себе голову или наскакивает на рожон, идиот властный раздробляет пополам всевозможные рожны и совершает свои злодеяния вполне беспрепятственно
Даже в самой бесплодности или очевидном вреде этих злодеяний он не почерпает никаких для себя поучений
Ему нет дела ни до каких результатов, потому что результаты эти выясняются не на нем
(он слишком окаменел, чтобы на нем могло что-нибудь отражаться), а на чем-то ином, с чем у него не существует никакой органической связи
Если бы, вследствие усиленной идиотской деятельности, даже весь мир обратился в пустыню, то и этот результат не устрашил бы идиота
Кто знает, быть может, пустыня и представляет в его глазах именно ту обстановку, которая изображает собой идеал человеческого общежития?
Вот это-то отвержденное и вполне успокоившееся в самом себе идиотство и поражает...
На лице его не видно никаких вопросов; напротив того, во всех чертах выступает какая-то солдатски-невозмутимая уверенность, что все вопросы давно уже решены
Какие это вопросы? Как они решены? - это загадка...
Убеждение, что это не злодей, а простой идиот,
который шагает всё прямо и ничего не видит, что делается по сторонам, с каждым днем приобретало все больший и больший авторитет
Но это раздражало еще сильнее
Мысль, что шагание бессрочно, что в идиоте таится какая-то сила, которая цепенит умы, сделалась невыносимою
Никто не задавался предположениями, что идиот может успокоиться или обратиться к лучшим чувствам и что при таком обороте жизнь сделается возможною и даже спокойною
Не только спокойствие, но даже самое счастье казалось обидным и унизительным, в виду этого прохвоста, который единолично сокрушил целую массу мыслящих существ...
Салтыков-Щедрин ("История одного города")
отсюда