"Царь всех аферистов" история корнета Савина
Хитроумного мошенника, который умудрился "продать" даже Зимний дворец
Имя кумира аферистов, русского корнета Николая Савина на рубеже XIX и XX веков не сходило с первых полос мировых газет. Двадцать пять лет жизни он провел в тюрьмах, совершил бесчисленное число побегов из-за самых крепких решеток.
Обладая потрясающей способностью располагать к себе, сходился с императорами, князьями, бродягами и дамами полусвета. Чуть не стал царем Болгарии. Наживал и прожигал миллионы, а умер в Шанхае в нищете от цирроза печени в возрасте 83 лет.
«Миша, запиши!»
Это так скучно и нудно, вероятно, быть просто дворянином из провинциальной Калужской губернии; иметь живой ум, приятную внешность и изысканные манеры, но ходить в московский Катковский лицей, «где все, до последней пуговицы на сюртуке швейцара было пропитано духом классицизма» и где педагоги могли реально и высечь… Отчего же не поменять эту нудную жизнь на иную.
Ведь это так забавно - представляться то немцем, то французом, то англичанином, то итальянцем, говоря на их языках; уверять, что родился в Канаде, крещен в России, что потомственный дворянин из древнейшего рода де Тулуз-Лотреков, состоящего в родстве с самими Бурбонами…
Но эта «прекрасная жизнь» еще смутно рисовалась в мозгах молодого корнета и будущего афериста. А пока Николай Савин, окунувшись в компанию золотой молодежи, бросился во все тяжкие. С веселыми ужинами в дружеской компании в «Салошке» (известном на всю Москву «Салоне-де-Варьете»), с женщинами не тяжелого поведения в ваннах с шампанским, с цыганами, картами, драками, первыми стычками с полицией…
Постоянный вызов обществу и вызывающее поведение на всех уровнях - вот главная черта Савина тех лет, о которой он сам чистосердечно признавался позднее в своих «Записках». Например, однажды в Петербурге сидел Савин с товарище своим Мишей в театре, причем на местах, не положенных им по статусу.
Подходит генерал-губернатор Федор Трепов:
«Ваши фамилии, господа?» Приятели назвались.
«Запишите», - велел Трепов своему адъютанту.
«А позвольте, ваше превосходительство, узнать вашу фамилию?» - завил наглец Савин всесильному чиновнику.
«Как, вы не знаете меня? Я - генерал-адъютант Трепов».
«Благодарю вас, ваше превосходительство! Миша, запиши!»
Итог диалога - очередной петербургский анекдот для обывателей и очередной карцер для Савина.
Дело о похищенных бриллиантах
Одна из ранних легенд об аферах Савина приходится на его двадцатилетие. Дело касается кражи бриллиантов с ризы иконы, принадлежавшей невестке самого Александра II, проживавшей в Мраморном дворце. А ризу подарил Александре Иосифовне Николай I, и была она ей дорога, да и дорогой была. Полиция сработала быстро, отыскала камни в ломбарде, куда их сдал некий капитан Варпаховский.
Таким Савина запомнила полиция Гамбурга..
Тот рассказал на допросе, что выполнял просьбу своего «шефа» - великого князя Николая Константиновича, сына обворованной Александры Иосифовны (и, стало быть, племянника царя). Предполагаемый заказчик воровства Николенька был красив собой и очень образован. Правда, падок до женщин, и проституток якобы водили к нему толпами. Среди них выделялась американская танцовщица Хетти Эйли, выступавшая под псевдонимом Фанни Лир. Ее Николенька щедро одаривал и вроде бы даже под венец хотел вести.
Запирался он в краже долго, но под натиском дяди-царя сознался и повинился. Двор ахнул. Юношу лишили всех званий, наград и наследства, запретили посещать обе столицы и… объявили «серьезно больным»… Позже возникнет версия, что деньги с бриллиантов предназначались на «революционный заговор», цель которого - свержение царя.
Более того, якобы Великий князь Николай Константинович самолично субсидировал Софью Перовскую. А Савин-то здесь каким боком? Ведь он даже в протоколах допросов не значился… А вот такой человек - «в списках не значился», а молва утверждала, что он, будучи адъютантом Николая Константиновича, участвовал в кутежах с Фанни Лир (а на самом деле был ее любовником) и самолично выламывал камни из ризы... Но на этот раз вышел сухим из воды.
Продать Зимний, обворовать Исаакий
Уже через 30 лет после строительства Исаакиевского собора творение Монферрана требовало серьезной реконструкции. Мастера все сделали, оставалось только снять леса. И тут - наш пострел. С важным видом прошелся по лесам, представившись графом, живо поинтересовался, из каких пород дерева собраны подручные конструкции, какова их стоимость. На следующий день к собору подъехали подводы, на которые рабочие сгрузили разобранные леса.
..а таким - полиция Парижа
А когда строительный подрядчик возмутился, ему в нос сунули бумажку, которая свидетельствовала о продаже - за 10 тысяч рублей - стройматериалов некой английской фирме. Да что строительные леса - в 1917 году корнет Савин умудрился «продать» Зимний дворец!
А дело было так… Сразу после Февральской революции каким-то невероятным образом Савин возглавил караул в Зимнем. И однажды явился американец, возжелавший дворец купить, разобрать и перевезти за океан. Савин быстро сварганил документик на старой архивной бумаге, якобы подтверждающий то, что он является владельцем дворца. Сговорились о цене - по рукам!
И когда американец приехал с чемоданами денег, единственное, что он, не владеющий русским, мог понять из бумаги, - это цифры сделки. Хитроумный Савин и здесь подстраховался. В момент передачи денег во дворце «случайно» погас свет. На это корнет выдал домашнюю заготовку: я, мол, распорядился, чтобы с завтрашнего дня счета за свет уже на ваше имя. Кто ж после такого не поверит «жадному», но правдивому продавцу?
Понятно, что на следующий день Савин уволился: иди теперь, ищи ветра в поле на территории огромной, бурлящей революцией России! А новый начальник караула долго потешался над текстом купчей, которую предъявил ему незадачливый американец: «...Настоящим удостоверяю, что податель сего, подданный Америки мистер Джонсон, должен подданному России Хлестакову...». И меленько - ниже: «Дураков не сеют, не жнут». Да и поделом ему, этому дураку из Америки.
Болгарию спас парикмахер
Однажды русский аферист Савин едва не стал царем Болгарии. Вопрос был почти решен... Явившись в 1886 году в Болгарию под именем де ТулузЛотрека, Савин предложил «кому надо» сделать государственный заем у крупных парижских банкиров, представителем которых он назвался (понятно, что с фальшивыми доверенностями). И был введен в круг министров.
Как высокую особу, «ТулузЛотрека» принимали во француз ском и болгарском посольствах, он встречался даже даже с турецким султаном Абдул-Гамидом… А болгарские «олигархи» решили вознести на трон такого хорошего человека. Несчастного Савина, как это часто бывало, подвел «несчастный случай». А именно: некий цирюльник Верну. Когда-то он был подмастерьем парикмахера Леона в Москве, у которого Савин брился. Верну узнал корнета и спросил, давно ли тот из России…
Савину бы прикинуться дурачком, перейти на другой язык, сказать вежливо, что тот ошибся… А он, как всегда, вспылил, наговорил цирюльнику кучу гадостей. Тот обиделся и прокричал:
«Я подошел к вам вежливо, как к старому клиенту, а вы меня оскорбляете! Вы думаете, что я не читаю газет о ваших похождениях… Я сейчас буду жаловаться в посольство…»
Брейся он в другой парикмахерской, мог бы стать царем Болгарии. Однако после разоблачения балканская страна могла спать спокойно.
Вся жизнь - авантюра
Не стоит думать, что все аферы сходили Савину с рук. Все же 25 лет по тюрьмам - это почти полжизни с момента его первого серьезного мошенничества. Так, за аферу со строительными лесами в 1892 году его отправили в ссылку. Но уже через некоторое время он «бежал из Нарымского края и преважно разгуливал по Москве».
Перебрался в Америку, собирал деньги «на строительство Транссиба», сколотил капитал и покуролесил в Европе. В 1902 году снова объявился в России, где его опять арестовывали. Но, не поверите, уже через год репортеры «Петер бургской газеты» сообщили:
«Лишенный всех прав Николай Савин в настоящее время препровождается в Петербург из Лиссабона, где арестован и выдан русскому правительству».
Препроводили, да не до конца: по дороге в Россию, в Гамбурге, выяснилось, что Савин каким-то мошенническим путем получил большую сумму денег из одного берлинского банка; поэтому местные власти решили его задержать и осудить...
А в 1911 году уже «Русское слово» сообщило, что в Тулу по этапу прибыл из Калуги корнет Савин для опроса о попытке размена в банкирской конторе братьев Волковых купонов Аргентинской Республики… Он походил на ртутный шарик, который постоянно выскакивал в разных местах. Как писал Гиляровский:
«Савина пересылали судиться то в города Европейской России, то опять в Сибирь, и я получал от него письма из разных тюрем...»
Но как он оттуда так быстро выбирался? Сам Савин об этом не распространялся, можно только предполагать о неких «добрых тюремщиках». Писать про авантюры Савина - не переписать.
То у него аферы с продажей породистых лошадей для армии, то с вагонами золотых часов, то он гражданин Бельгии, то Америки, то возглавляет банду семисот бродяг-старателей на знаменитой китайской Желтуге… В Шанхае, куда он перебрался в старости, и без него жулья хватало. «Бизнес» пошел на спад, и Савин вынужден был зарабатывать на жизнь, водя иностранных моряков по злачным местам и получая от хозяев заведений скудные чаевые либо по сто грамм водки за каждого приведенного клиента... Столько набедокурил по миру наш корнет, стольких подвел, обокрал и предал. Умер на чужбине, в госпитале для бедняков…
Но отчего же, изучая эту авантюрную натуру, не отделаться от волнующей мысли: какая все же бывает у некоторых удивительная жизнь…
источник
Имя кумира аферистов, русского корнета Николая Савина на рубеже XIX и XX веков не сходило с первых полос мировых газет. Двадцать пять лет жизни он провел в тюрьмах, совершил бесчисленное число побегов из-за самых крепких решеток.
Обладая потрясающей способностью располагать к себе, сходился с императорами, князьями, бродягами и дамами полусвета. Чуть не стал царем Болгарии. Наживал и прожигал миллионы, а умер в Шанхае в нищете от цирроза печени в возрасте 83 лет.
«Миша, запиши!»
Это так скучно и нудно, вероятно, быть просто дворянином из провинциальной Калужской губернии; иметь живой ум, приятную внешность и изысканные манеры, но ходить в московский Катковский лицей, «где все, до последней пуговицы на сюртуке швейцара было пропитано духом классицизма» и где педагоги могли реально и высечь… Отчего же не поменять эту нудную жизнь на иную.
Ведь это так забавно - представляться то немцем, то французом, то англичанином, то итальянцем, говоря на их языках; уверять, что родился в Канаде, крещен в России, что потомственный дворянин из древнейшего рода де Тулуз-Лотреков, состоящего в родстве с самими Бурбонами…
Но эта «прекрасная жизнь» еще смутно рисовалась в мозгах молодого корнета и будущего афериста. А пока Николай Савин, окунувшись в компанию золотой молодежи, бросился во все тяжкие. С веселыми ужинами в дружеской компании в «Салошке» (известном на всю Москву «Салоне-де-Варьете»), с женщинами не тяжелого поведения в ваннах с шампанским, с цыганами, картами, драками, первыми стычками с полицией…
Постоянный вызов обществу и вызывающее поведение на всех уровнях - вот главная черта Савина тех лет, о которой он сам чистосердечно признавался позднее в своих «Записках». Например, однажды в Петербурге сидел Савин с товарище своим Мишей в театре, причем на местах, не положенных им по статусу.
Подходит генерал-губернатор Федор Трепов:
«Ваши фамилии, господа?» Приятели назвались.
«Запишите», - велел Трепов своему адъютанту.
«А позвольте, ваше превосходительство, узнать вашу фамилию?» - завил наглец Савин всесильному чиновнику.
«Как, вы не знаете меня? Я - генерал-адъютант Трепов».
«Благодарю вас, ваше превосходительство! Миша, запиши!»
Итог диалога - очередной петербургский анекдот для обывателей и очередной карцер для Савина.
Дело о похищенных бриллиантах
Одна из ранних легенд об аферах Савина приходится на его двадцатилетие. Дело касается кражи бриллиантов с ризы иконы, принадлежавшей невестке самого Александра II, проживавшей в Мраморном дворце. А ризу подарил Александре Иосифовне Николай I, и была она ей дорога, да и дорогой была. Полиция сработала быстро, отыскала камни в ломбарде, куда их сдал некий капитан Варпаховский.
Таким Савина запомнила полиция Гамбурга..
Тот рассказал на допросе, что выполнял просьбу своего «шефа» - великого князя Николая Константиновича, сына обворованной Александры Иосифовны (и, стало быть, племянника царя). Предполагаемый заказчик воровства Николенька был красив собой и очень образован. Правда, падок до женщин, и проституток якобы водили к нему толпами. Среди них выделялась американская танцовщица Хетти Эйли, выступавшая под псевдонимом Фанни Лир. Ее Николенька щедро одаривал и вроде бы даже под венец хотел вести.
Запирался он в краже долго, но под натиском дяди-царя сознался и повинился. Двор ахнул. Юношу лишили всех званий, наград и наследства, запретили посещать обе столицы и… объявили «серьезно больным»… Позже возникнет версия, что деньги с бриллиантов предназначались на «революционный заговор», цель которого - свержение царя.
Более того, якобы Великий князь Николай Константинович самолично субсидировал Софью Перовскую. А Савин-то здесь каким боком? Ведь он даже в протоколах допросов не значился… А вот такой человек - «в списках не значился», а молва утверждала, что он, будучи адъютантом Николая Константиновича, участвовал в кутежах с Фанни Лир (а на самом деле был ее любовником) и самолично выламывал камни из ризы... Но на этот раз вышел сухим из воды.
Продать Зимний, обворовать Исаакий
Уже через 30 лет после строительства Исаакиевского собора творение Монферрана требовало серьезной реконструкции. Мастера все сделали, оставалось только снять леса. И тут - наш пострел. С важным видом прошелся по лесам, представившись графом, живо поинтересовался, из каких пород дерева собраны подручные конструкции, какова их стоимость. На следующий день к собору подъехали подводы, на которые рабочие сгрузили разобранные леса.
..а таким - полиция Парижа
А когда строительный подрядчик возмутился, ему в нос сунули бумажку, которая свидетельствовала о продаже - за 10 тысяч рублей - стройматериалов некой английской фирме. Да что строительные леса - в 1917 году корнет Савин умудрился «продать» Зимний дворец!
А дело было так… Сразу после Февральской революции каким-то невероятным образом Савин возглавил караул в Зимнем. И однажды явился американец, возжелавший дворец купить, разобрать и перевезти за океан. Савин быстро сварганил документик на старой архивной бумаге, якобы подтверждающий то, что он является владельцем дворца. Сговорились о цене - по рукам!
И когда американец приехал с чемоданами денег, единственное, что он, не владеющий русским, мог понять из бумаги, - это цифры сделки. Хитроумный Савин и здесь подстраховался. В момент передачи денег во дворце «случайно» погас свет. На это корнет выдал домашнюю заготовку: я, мол, распорядился, чтобы с завтрашнего дня счета за свет уже на ваше имя. Кто ж после такого не поверит «жадному», но правдивому продавцу?
Понятно, что на следующий день Савин уволился: иди теперь, ищи ветра в поле на территории огромной, бурлящей революцией России! А новый начальник караула долго потешался над текстом купчей, которую предъявил ему незадачливый американец: «...Настоящим удостоверяю, что податель сего, подданный Америки мистер Джонсон, должен подданному России Хлестакову...». И меленько - ниже: «Дураков не сеют, не жнут». Да и поделом ему, этому дураку из Америки.
Болгарию спас парикмахер
Однажды русский аферист Савин едва не стал царем Болгарии. Вопрос был почти решен... Явившись в 1886 году в Болгарию под именем де ТулузЛотрека, Савин предложил «кому надо» сделать государственный заем у крупных парижских банкиров, представителем которых он назвался (понятно, что с фальшивыми доверенностями). И был введен в круг министров.
Как высокую особу, «ТулузЛотрека» принимали во француз ском и болгарском посольствах, он встречался даже даже с турецким султаном Абдул-Гамидом… А болгарские «олигархи» решили вознести на трон такого хорошего человека. Несчастного Савина, как это часто бывало, подвел «несчастный случай». А именно: некий цирюльник Верну. Когда-то он был подмастерьем парикмахера Леона в Москве, у которого Савин брился. Верну узнал корнета и спросил, давно ли тот из России…
Савину бы прикинуться дурачком, перейти на другой язык, сказать вежливо, что тот ошибся… А он, как всегда, вспылил, наговорил цирюльнику кучу гадостей. Тот обиделся и прокричал:
«Я подошел к вам вежливо, как к старому клиенту, а вы меня оскорбляете! Вы думаете, что я не читаю газет о ваших похождениях… Я сейчас буду жаловаться в посольство…»
Брейся он в другой парикмахерской, мог бы стать царем Болгарии. Однако после разоблачения балканская страна могла спать спокойно.
Вся жизнь - авантюра
Не стоит думать, что все аферы сходили Савину с рук. Все же 25 лет по тюрьмам - это почти полжизни с момента его первого серьезного мошенничества. Так, за аферу со строительными лесами в 1892 году его отправили в ссылку. Но уже через некоторое время он «бежал из Нарымского края и преважно разгуливал по Москве».
Перебрался в Америку, собирал деньги «на строительство Транссиба», сколотил капитал и покуролесил в Европе. В 1902 году снова объявился в России, где его опять арестовывали. Но, не поверите, уже через год репортеры «Петер бургской газеты» сообщили:
«Лишенный всех прав Николай Савин в настоящее время препровождается в Петербург из Лиссабона, где арестован и выдан русскому правительству».
Препроводили, да не до конца: по дороге в Россию, в Гамбурге, выяснилось, что Савин каким-то мошенническим путем получил большую сумму денег из одного берлинского банка; поэтому местные власти решили его задержать и осудить...
А в 1911 году уже «Русское слово» сообщило, что в Тулу по этапу прибыл из Калуги корнет Савин для опроса о попытке размена в банкирской конторе братьев Волковых купонов Аргентинской Республики… Он походил на ртутный шарик, который постоянно выскакивал в разных местах. Как писал Гиляровский:
«Савина пересылали судиться то в города Европейской России, то опять в Сибирь, и я получал от него письма из разных тюрем...»
Но как он оттуда так быстро выбирался? Сам Савин об этом не распространялся, можно только предполагать о неких «добрых тюремщиках». Писать про авантюры Савина - не переписать.
То у него аферы с продажей породистых лошадей для армии, то с вагонами золотых часов, то он гражданин Бельгии, то Америки, то возглавляет банду семисот бродяг-старателей на знаменитой китайской Желтуге… В Шанхае, куда он перебрался в старости, и без него жулья хватало. «Бизнес» пошел на спад, и Савин вынужден был зарабатывать на жизнь, водя иностранных моряков по злачным местам и получая от хозяев заведений скудные чаевые либо по сто грамм водки за каждого приведенного клиента... Столько набедокурил по миру наш корнет, стольких подвел, обокрал и предал. Умер на чужбине, в госпитале для бедняков…
Но отчего же, изучая эту авантюрную натуру, не отделаться от волнующей мысли: какая все же бывает у некоторых удивительная жизнь…
источник