Путин - Си Цзиньпин. Реальные итоги встречи
СМИ спорят о двух главных вопросах после их встречи: первый, кому это было больше выгодно? Второй, будет ли Китай поставлять (летальное) оружие России?
Ответить на второй вопрос довольно просто - нет, не будет. Почему? Потому что это как минимум противоречит китайскому плану мирного урегулирования конфликта. При всей его размытости, неконкретности или, как бы сказали физики, нелокальности, для Си, который судя по всему лично принимал участие в его разработке, этот план не носит чисто декларативного смысла. Скажу больше, при той ситуации, где оказался Китай - а это построение тихоокеанского (от Южной Кореи до Австралии) «пояса сдерживания» в рамках проекта AUKUS и реального риска военного конфликта с США - этот нелокальный план оказывается своего рода максимумом возможного, если оставаться в формате «мирных инициатив».
Понятно, что ни Россию, ни Украину контент этого плана устроить не может, и в этом он остается планом «за все хорошее против всего плохого». Но дело в том, что смысл китайского миротворчества не в проработке конкретных шагов или представлении какого-то нового «плана Маршалла», а в создании фонового рисунка для того, чтобы сейчас занять наиболее выгодное Китаю место в будущем послевоенном раскладе.
Китай - это такой игрок, который не мыслит сиюминутными интересами; порой в ущерб тактике он всегда стремится выиграть в стратегии. Сегодняшняя политическая стратегия Китая направлена на максимально возможное, прежде всего экономическое, вытеснение Америки из евразийской зоны. Китай продолжает свое сражение за европейские рынки, и Си прекрасно понимает роль России в этой игре. Проще говоря, без надежной российской ресурсной базы ему этот проект не реализовать.
Только в этом контексте следует вычитывать подлинные смыслы «китайского мирного плана» - необходимо дать мир России для успеха китайского противостояния с атлантическим (включая Южную Корею и Японию) миром. Россия в войне - Китай в беде, - ну или если не в беде, то в заметно более слабой позиции в своей схватке с экономическими противниками. Поэтому выгода Китая от визита в Москву более чем очевидна.
Так же нельзя сказать, что и Владимир Путин оказался в проигрыше. Сам факт визита Си сразу после его «объявления в розыск» МУСом, который Китай (как и США, к слову), не признает, превратил эти гаагские бумажки в то, что по-китайски называется 垃圾 (lā jī) - «мусор, нечто бесполезное». Эта ла чжи-дипломатия Си не интересует уже хотя бы потому, что она не может принести ему никакой выгоды. Для Путина такой игнор со стороны ближайшего и самого могущественного партнера имеет тоже важный смысл: не то что бы лидер России в принципе сильно убоялся гаагского ордера, но статус ла чжи, который ему придал Си, означает очевидный общий интерес сейчас и в послевоенном мире. Иными словами, пекинский игнор связал двух лидеров на символическом уровне, что в китайском политическом сознании не менее важно, чем реальные дела.
Одна из важных фраз в коротком выступлении Си, которую, кажется, не заметили мировые СМИ, звучала так: «в крепких отношениях России и Китая есть своя историческая логика». Здесь самое важное слово «историческая», потому что Китай мыслит настоящее именно изнутри истории. Для многих это может показаться фигурой речи или какой-то риторической виньеткой в рамках ритуала, но это не так. Глубинный смысл этого заявления заключается в том, что Россия и Китай, с точки зрения Си, находятся в состоянии взаимозависимости, а значит - могут извлекать обоюдную выгоду.
В целом, Си приезжал в Москву, чтобы, насколько это возможно, ангажировать Путина в свой проект прежде всего экономического противостояния с атлантическим миром (Европа в него не включена). Судя по выступлению президента РФ, и по данной им статистике товарооборота между нашими странами, он отнесся к этому ангажементу с немалым энтузиазмом.
Аркадий Недель
Ответить на второй вопрос довольно просто - нет, не будет. Почему? Потому что это как минимум противоречит китайскому плану мирного урегулирования конфликта. При всей его размытости, неконкретности или, как бы сказали физики, нелокальности, для Си, который судя по всему лично принимал участие в его разработке, этот план не носит чисто декларативного смысла. Скажу больше, при той ситуации, где оказался Китай - а это построение тихоокеанского (от Южной Кореи до Австралии) «пояса сдерживания» в рамках проекта AUKUS и реального риска военного конфликта с США - этот нелокальный план оказывается своего рода максимумом возможного, если оставаться в формате «мирных инициатив».
Понятно, что ни Россию, ни Украину контент этого плана устроить не может, и в этом он остается планом «за все хорошее против всего плохого». Но дело в том, что смысл китайского миротворчества не в проработке конкретных шагов или представлении какого-то нового «плана Маршалла», а в создании фонового рисунка для того, чтобы сейчас занять наиболее выгодное Китаю место в будущем послевоенном раскладе.
Китай - это такой игрок, который не мыслит сиюминутными интересами; порой в ущерб тактике он всегда стремится выиграть в стратегии. Сегодняшняя политическая стратегия Китая направлена на максимально возможное, прежде всего экономическое, вытеснение Америки из евразийской зоны. Китай продолжает свое сражение за европейские рынки, и Си прекрасно понимает роль России в этой игре. Проще говоря, без надежной российской ресурсной базы ему этот проект не реализовать.
Только в этом контексте следует вычитывать подлинные смыслы «китайского мирного плана» - необходимо дать мир России для успеха китайского противостояния с атлантическим (включая Южную Корею и Японию) миром. Россия в войне - Китай в беде, - ну или если не в беде, то в заметно более слабой позиции в своей схватке с экономическими противниками. Поэтому выгода Китая от визита в Москву более чем очевидна.
Так же нельзя сказать, что и Владимир Путин оказался в проигрыше. Сам факт визита Си сразу после его «объявления в розыск» МУСом, который Китай (как и США, к слову), не признает, превратил эти гаагские бумажки в то, что по-китайски называется 垃圾 (lā jī) - «мусор, нечто бесполезное». Эта ла чжи-дипломатия Си не интересует уже хотя бы потому, что она не может принести ему никакой выгоды. Для Путина такой игнор со стороны ближайшего и самого могущественного партнера имеет тоже важный смысл: не то что бы лидер России в принципе сильно убоялся гаагского ордера, но статус ла чжи, который ему придал Си, означает очевидный общий интерес сейчас и в послевоенном мире. Иными словами, пекинский игнор связал двух лидеров на символическом уровне, что в китайском политическом сознании не менее важно, чем реальные дела.
Одна из важных фраз в коротком выступлении Си, которую, кажется, не заметили мировые СМИ, звучала так: «в крепких отношениях России и Китая есть своя историческая логика». Здесь самое важное слово «историческая», потому что Китай мыслит настоящее именно изнутри истории. Для многих это может показаться фигурой речи или какой-то риторической виньеткой в рамках ритуала, но это не так. Глубинный смысл этого заявления заключается в том, что Россия и Китай, с точки зрения Си, находятся в состоянии взаимозависимости, а значит - могут извлекать обоюдную выгоду.
В целом, Си приезжал в Москву, чтобы, насколько это возможно, ангажировать Путина в свой проект прежде всего экономического противостояния с атлантическим миром (Европа в него не включена). Судя по выступлению президента РФ, и по данной им статистике товарооборота между нашими странами, он отнесся к этому ангажементу с немалым энтузиазмом.
Аркадий Недель