Аристей Проконесский, духовидец, свидетель Гипербореи
Матвейчев Олег Анатольевич
Аннотация:
Статья посвящена взаимодействию греков с легендарной страной Гипербореей, связанной с культом Аполлона. Согласно античной традиции, связи греков с гиперборейцами имели двусторонний характер. Наиболее полное представление о Гиперборее помогла составить эллинам поэма «Аримаспея», в которой ее автор, Аристей Проконнесский, рассказывал о своем путешествии в северные края. Относительно экспедиций Аристея уже в древности существовала дихотомия двух версий - одна (странствования реальные, «во плоти») была представлена Геродотом, другая (путешествия в духе) - Максимом Тирским.
Внимательное изучение рассказов об Аристее заставляет усомниться в том, что о Гиперборее он знал лишь понаслышке. Аристей обладал множеством нерядовых способностей, которые в античной традиции связывали исключительно с представителями гиперборейского народа. Среди них: 1) способность к путешествию в духе; 2) умение перевоплощаться в птицу (ворона); 3) духовидение отдаленных стран и народов во время вхождения в транс; 4) билокация; 5) исключительное долголетие. Нередко эти черты называют также «шаманскими». Само присутствие «шаманских черт» в культе Аполлона может говорить о том, что для Древней Греции они являются заимствованными - если учесть и «инородство» самого Аполлона, культ которого распространился в греческом мире лишь по истечении «темных веков».
Рассказы Аристея, безусловно, преломились сквозь призму древнегреческих представлений о мире, чем объясняется стремление приписать Аристею различные феноменальные способности. «Страной чудес» Гиперборея представлялась грекам по той простой причине, что обладала цивилизацией, значительно превосходившей в своем развитии греческую, что признавали и сами греки.
Представления о Гиперборее, стране за бореем, северным ветром, сложились у греков еще в архаический период. По указанию Геродота (IV, 32), о жителях этой страны рассказывается и у Гесиода, и в киклической поэме «Эпигоны». Гиперборея неизменно изображалась греками как страна чудес, благословенный край, где люди не ведают невзгод и живут счастливой, полноценной жизнью. Здесь, как считалось, родилась богиня Лето (Arist. Hist. anim. VI, 35), и потому более всех богов гиперборейцы почитали ее сына Аполлона (Diod. Sic. II, 47), якобы именно отсюда явившегося в Дельфы (Himer. Orat. XIV, 10).
По Диодору, Гипорборея - остров, «плодородный и плодоносный, отличающийся еще и хорошим воздухом; дважды в год приносит плоды». На острове находится святилище и великолепный храм Аполлона, «шарообразный по форме», а также священный город, большинство жителей которого - кифаристы, «и они беспрерывно, играя на кифарах в храмах, возносят богу гимны и песни, прославляя в них его подвиги» (II, 47) [цит. по: Лосев 1996: 464]. Возможно, именно по этой причине сребролукий бог света каждую зиму оставлял свои Дельфы и прилетал на отдых в земли гиперборейцев - ему хотелось побыть среди поэтов, певцов, философов, каковых в ту пору в Элладе было мало, а то и не было вовсе.
О «гипербореях, служителях Аполлона» пел и Пиндар (Ol. III, 16-17; Pyth. X, 29-44), описывая их счастливую и беззаботную жизнь, в которую не вмешиваются ни болезни, ни войны. Оттого гиперборейцы живут по тысяче лет (Strab. XV 1, 57), а смерть «приходит к ним лишь когда они пресытятся жизнью» (Plin. Hist. IV, 89-91) [Pliny 1961: 187].
Традиция сохранила имена людей, прибывших в Элладу из страны Аполлона. Аполлоний Родосский повествует о Зете с Калаисом, «Бореевых чадах», прибывших в отряд аргонавтов (I, 211). Геродот рассказывает о девушках Гиперохе и Лаодике, которых гиперборейцы послали с дарами богу на Делос, отрядив с ними для охраны пятерых мужчин. На родину посольство так и не вернулось, и впредь северяне передавали дары Аполлону по цепочке через своих соседей (Hdt. IV, 33) - аримаспов, исседонов, скифов. А до того из Гипербореи прибыли на Делос другие две девушки, Арга и Опида, причем, в компании своих богов - Аполлона и Артемиды (Hdt. IV, 35).
Более того, даже само Дельфийское святилище, по некоторым сведениям, - дело рук пришельцев с дальнего Севера: «Местная поэтесса Бойо, написавшая гимн дельфийцам, говорит, что это прорицалище было основано в честь бога людьми, прибывшими от гиперборейцев; в их числе был и Олен; он был первым пророком бога и первый произносил пророчества в гекзаметрах» (Pausan. X, 5, 4) [Павсаний 2002b: 251].
По Павсанию, гиперборейцы участвовали и в обороне Дельф от галатов, намеревавшихся разграбить сокровища Аполлона. В разгар сражения в строй галатов ударила молния, и на их головы посыпались камни с Парнаса, и тогда «перед варварами явились, как привидения, вооруженные воины», двое из которых, Гиперох и Амадок, явились на битву непосредственно из страны гиперборейцев (Pausan. I, 4) [Павсаний 2002a: 28].
Заслуживает внимания также сообщение в псевдо-платоновском «Аксиохе» о гиперборейцах Описе и Гекаэрге, которые привезли со своей родины на Делос две медные таблички, содержащих описание подземного обиталища, куда отправляются души после высвобождения из тела ([Plat.] Axioch. 371а).
Существуют также свидетельства (Euseb, Ргаер. evang. V 28, 4), что выходцами все из той же Гипербореи являются и все делосцы. «Это одинокое свидетельство, но оно характерно», - замечает А. Ф. Лосев [Лосев 1996: 475].
Самым известным гиперборейцем был, однако, Абарис, появившийся в Элладе, согласно Пиндару, при лидийском царе Крёзе (Pind. frg. 270 Snell = Lebedev 10b А 1), т.е. в промежутке между 560 и 546 гг. до н.э. По Геродоту, он «странствовал по всей земле со стрелой в руке и при этом ничем не питался» (IV, 36), а кроме того обладал и многими другими сверхъестественными способностями, в т.ч. шествовать по воздуху, спасать города от эпидемий, лечить заговорами, предсказывать землетрясения, моровые болезни и небесные явления1.
Согласно античной традиции, связи греков с гиперборейцами имели двусторонний характер. До пределов Гипербореи, согласно Эсхилу, доходила в своих скитаниях дочь речного бога Иноха, жрица аргивской Геры Ио (Prom. 803-806). Посетить эту северную страну удалось уже потомкам Ио - Персею, где он боролся с Горгонами (Pind. Pyth. X, 29-47) и Гераклу, заполучившему у гиперборейцев оливу для разведения этой культуры в балканской Греции с тем, чтобы награждать оливковыми венками победителей Олимпийских игр (Pind. Ol. III 16-60).
Но наиболее полное представление о Гиперборее помогла составить эллинам поэма «Аримаспея», в которой ее автор, Аристей Проконнесский, рассказывал о своем путешествии в северные края, вплоть до земель исседонов, живописал облик, обычаи и предания народов, что встречались ему по дороге - и длинновласых исседонов, и одноглазых от рождения аримаспов, «многоягнистых» и «конебогатых», и скифов, и киммерийцев. Все они весьма опасны и воинственны и все время воют между собой, не ведая перемирий, - все, кроме гиперборейцев, не имеющих врагов и не знающих раздоров.
По мнению Дж. Болтона, поэма исчезла еще до основания александрийской библиотеки, и потому вряд ли стоит надеяться, что сколько-либо крупные отрывки из нее могут быть найдены на папирусах [Bolton 1962: 20-38]. Сохранившиеся фрагменты «Аримаспеи» очень малы, и их немного (Tzetz. Chil. VII, 678-684; Pausan. I, 24, 6; Ps.-Long. De sublim. 10, 4; Strab. II, 3, 5). Однако ряд заимствований из поэмы содержатся в произведениях как Пиндара, Геродота и Гелланика и, возможно, Алкмана, так и у Гекатея Абдерского, Дамаста Сигейского, Старшего Плиния, Элиана, Симия, Плавта, Энния, а также Эсхила, описавшего в трагедии «Прометей прикованный» путь Ио через северные страны [Bolton 1962: 39-73].
Большинство исследователей склонны, вслед за античной традицией, относить время жизни Аристея к VII в. до н.э.2 В отличие от ряда полусказочных персонажей греческой истории, Проконнесец имел вполне реальную биографию. Древнейшее его жизнеописание принадлежит Пиндару (Pind. frg. 271 Bergk = Orig. С. Cels. IV 39), знаменитейшее же - Геродоту.
Согласно Отцу истории, Аристей родился на острове Проконнес3, что в Мраморном море, в семье Каистробия, одного из знатнейших граждан пропонтийского полиса. Он был служителем Аполлона, златокудрого бога света и мудрости, покровителя искусств. Аполлон связывался в мифологии с Гипербореей, и неудивительно, что Аристей отправился на поиски таинственной северной страны, будучи «одержимым Фебом» (φοιβόλαμπτος) (Hdt. IV, 13). Последнее замечание Геродота позволяет предположить, что экспедиция Аристея носила не торговый, не политический, но религиозный характер, будучи чем-то вроде паломничества. Впрочем, коммерческие цели его миссии тоже нельзя до конца исключать, если принять во внимание наличие уже к 1000 г. до н.э. у места влияния Камы и Волги крупного торгового и культурного центра, являвшегося «основой восточнорусского бронзового века», на что указывает немецкий историк географии Р. Хенниг [Хенниг 1961: 94].
По Геродоту, путь до Гипербореи оказался Проконнесцу не под силу, и дошел он лишь до исседонов.
О локализации земель исседонов можно судить из самого этнонима, который расшифровывается как «асы многочисленные, живущие у реки (иссе - асы,/асии + т - формант множественного числа в иранских языках и осетинское 'дон’ - река)» [Муратов 2014]. Таким образом, мы с высокой долей вероятности можем предположить, что древний народ исседонов жил на Дону. К слову, В санскрите схожесть с «дон» имеет слово dhuni धुनि, в значении ‘ревущая, звучащая, буйная; река’. Это слово входит в состав гидронимов «Дон», «Днестр», «Дунай», «Днепр», «Донец», которые остались с того древнего периода, когда протоиндоиранская общность ещё была единой и формировалась в степях Северного Причерноморья [Муратов 2014].
Впрочем, преобладающей в современной науке остается версия, согласно которой исседоны жили на Среднем Урале, а их этноним и поныне сохраняется в названии реки Исеть4.
Именно по рассказам исседонов, согласно Геродоту, Аристей и собрал все необходимые сведения для своей поэмы. Внимательное изучение рассказов об Аристее, впрочем, заставляет усомниться в том, что о Гиперборее он знал лишь понаслышке. Аристей обладал множеством нерядовых способностей, которые в античной традиции связывали исключительно с представителями гиперборейского народа.
Среди таких способностей - умение попирать смерть, а также находиться одновременно в двух разных местах (дар билокации). По сообщению Геродота, однажды поэт зашел в городскую сукновальню и там умер. Валяльщик запер свою мастерскую и пошел сообщить горькую весть родственникам усопшего. Прибыв на место, те, однако, не нашли там Аристея «ни мертвого, ни живого». При этом находились свидетели, утверждавшие, что лично встречали в эти часы Аристея и даже беседовали с ним - причем, одновременно как близ Кизика (Hdt. IV, 14), так и на Сицилии (Apoll. Paradox. Mirabilia 2, 44).
В Проконнесе Аристей вновь появился уже через семь лет, где и сложил свою поэму «Аримаспея». Затем он исчез снова (Hdt. IV, 15).
Философ-стоик Максим Тирский впрочем, был склонен описывать полеты Аристея к гиперборейцам не как физическое перемещение его тела, а странствия его души: «Был человек из Проконнеса, чье тело лежало живое, хотя лишь с едва заметными признаками жизни, в состоянии, очень близком к смерти, в то время как его душа выходила из тела и странствовала по небу подобно птице, обозревая все внизу - землю, море, реки, города, народы… затем душа, вернувшись, оживляла его тело, и оно рассказывало о разных вещах, которые душа видела и слышала в различных местах» (Мах. Туr. X, 2) [приводится по: Бонгард-Левин, Грантовский 1974: 71].
Об этой способности греки могли судить и со слов самого Аристея: «Он рассказывал, как его душа покидала его тело и, паря в небе, пересекала страны, и греческие, и чужеземные, все острова, реки, горы; что пределом его путешествия была страна гипербореев. Таким путем он получил обильные знания о всех обычаях … о различных ландшафтах и климатах, о морских приливах и разливах рек» (Мах. Туr. XXXVIII, 3) [приводится по: Бонгард-Левин, Грантовский 1974: 71].
Таким образом, мы видим, что уже в древности существовала дихотомия двух версий относительно экспедиций Аристея - одна (странствования реальные, «во плоти») была представлена Геродотом, а также Аполлонием-парадоксографом и Плутархом, другая (путешествия в духе) - Максимом Тирским, а кроме него - Плинием и Судой. По словам Д. А. Щеглова, «вопрос об оценке личности Аристея, по сути, сводится к вопросу о том, кому мы больше верим - Геродоту или Максиму Тирскому?» [Щеглов 2010: 11].
По рассказу Геродота, через 240 лет после своего второго исчезновения из Проконнеса Аристей явился в Метапонт и «повелел воздвигнуть алтарь Аполлону и возле него поставить статую с именем Аристея из Проконнеса» (Hdt. IV, 15) [Геродот 1972: ХХХ]. Те послушались и воздвигли статую на рыночной площади; эту статую лично осматривал сам Геродот.
Интересно сообщение Аристея метапонтянам, что за Аполлоном он следовал в образе ворона (Hdt. IV, 15). В виде ворона же, по Плинию, душа Аристея вылетала из его рта для дальнейших путешествий (Plin. Hist. VII, 176).
Известно, что ворон - священная птица Аполлона, атрибут бога-предсказателя5. Именно в обличии ворона Аполлон указал в свое время переселенцам, где надо основать город Кирену:
Феб научился зачин полагать для строений!
Он же и земли отчизны моей для Батта назначил:
Он и народ предводил, вступавший в Ливию, враном
Одесную явясь, и клялся город и стены
Роду наших владык даровать; и клятвы сдержал он.
(Callim. Нуmn. II, 64-68) [Гимны Каллимаха 1988: 147].
Стоит учесть, что Аполлон вообще выступает у древних греков как основатель и охранитель городов, учредитель колоний (в партнерстве с Посейдоном он, в частности, возвел стены Трои (Hom. Il. VII, 452-453; Pind. Ol. VIII, 31-46)).
Почитание ворона как предсказателя вообще свойственно индоевропейским культурам. В древнеирландском и древнескандинавском эпосах вороны фигурируют в описаниях битв, они служат военными оракулами, их посылают на разведку новых земель. Скандинавского Одина и германского Вотана сопровождают две мудрые вещие птицы - вороны Хугин и Мунин.
В культуре языческой Руси ворон считает мудрой и вещей птицей, он посвящен в таинство живой и мертвой воды, участвует в воскрешении персонажей эпосов. Вороны принадлежат к пантеону богов, их изображают сидящими на дубе - священном дереве славян, символизирующем Мировое древо.
Во многих северных мифологиях ворон выступает как первопредок и могучий шаман, как патриарх вороньего семейства, от которого произошли люди, как культурный герой [Мелетинский 1990: 130-131]. Якуты и тунгусы уподобляют души птицам, а шаманы надевают во время камланий птичьи наряды.
Явившегося метапонтянам Аристея Геродот считает призраком (Hdt. IV, 15), т.е., восставшим из мертвых, но есть и другое мнение. По словам Афинея Навкратийского, в Метапонт Аристей явился непосредственно из страны гипербореев (Athen. XIII, 605c). К этому времени возраст его составлял порядка 270 лет. Подобное долголетие воспринималось греками как чудо, однако у гиперборейцев, которые не ведали предела жизни, возможно, такой возраст считался в порядке вещей.
Итак, античные авторы приписывают Аристею следующие «гиперборейские» черты: 1) способность к путешествию в духе; 2) умение перевоплощаться в птицу (ворона); 3) духовидение отдаленных стран и народов во время вхождения в транс; 4) билокация; 5) исключительное долголетие.
Нередко эти черты называют также «шаманскими». Правда, в этот термин разные исследователи вкладывают, как правило, свой смысл.
Усилиями В. Шмидта и М. Элиаде понятия «шаманизм», «шаманский», еще в конце XIX в. носившие четко этнографический характер и географически ограниченные Сибирью и Центральной Азией, были существенно расширены - авторы рассматривали шаманизм чуть ли не как некое универсальное явление, элементы которого (в частности, экстатические техники, билокацию и др.) можно найти в любой культуре. Если Г. Дильс использовал понятие «шаманизм» в качестве своего рода метафоры, рассуждая об особенностях поэзии Парменида и Гесиода [Diels 1897: 14-15], то уже К. Мёйли, находя известное сходство между уральско-сибирским шаманизмом и религиозными воззрениями скифов, всерьез рассуждал об определяющем влиянии «скифского шаманизма» на целый ряд греческих мыслителей, провидцев, поэтов и чудотворцев, не исключая даже Гомера [Meuli 1935].
Об обогащении греческой культуры элементами шаманизма, до сих пор существующего в Сибири и оставившего следы своего прошлого пребывания на огромной территории от Скандинавии до Индонезии, пишет в книге «Греки и иррациональное» (1949) Э. Доддс. Он связывает этот процесс с открытием в VII в. до н.э. Черного моря для греческой торговли и колонизации, с известным скепсисом относясь к тезису Мёйли о влиянии шаманизма на греческий эпос.
Среди магов и мыслителей, связавших греческую традицию с Севером, Доддс называет Орфея, Эпименида, Гермотима, Абариса - все они имели те или иные черты шаманов. Аристея он относит к этой плеяде едва ли не в первую очередь, отмечая, что поэма «Аримаспея» «вполне могла быть создана по модели психических путешествий северных шаманов» [Доддс 2000: 208]. Ирландский филолог не до конца уверен, совершил ли Аристей свое путешествие физически либо же в духе, однако замечает, что «его одноглазые аримаспы, его грифоны, сторожащие сокровища, являются характерными персонажами центрально-азиатского фольклора» [Доддс 2000: 208-209]. К безусловно шаманским Доддс относит способности Аристея к трансу и билокации.
Следует отметить, что и Мёйли, и Доддс рассматривают элементы «шаманизма» как привнесенные извне, с Севера, а не вызревшие в недрах греческой культуры - даже несмотря на их присутствие в ряде древнегреческих традиций, в т.ч., в пифагореизме. «Нельзя, конечно, отрицать, что в греческой религии, в частности в культе Аполлона, имелись некоторые особенности, близкие к шаманскому кругу, но “шаманские черты” в греческих рассказах об Аристее не являлись отражением религиозных и мифологических воззрений самих греков. Как и многие другие эпические сюжеты и мифологические мотивы, заимствованные греками из скифского мира, “шаманизм Аристея” был непосредственно связан с религиозными представлениями скифов и их северных соседей, особенно если учесть традицию о пребывании Аристея в Скифии и в далеких заскифских областях - у исседонов» [Бонгард-Левин, Грантовский 1974: 72].
Само присутствие «шаманских черт» в культе Аполлона может говорить о том, что для Древней Греции они являются заимствованными - если учесть и «инородство» самого Аполлона, культ которого распространился в греческом мире лишь по истечении «темных веков».
По наиболее распространенной гипотезе, высказанной П. Кречмером, а до него - У. фон Виламовиц-Мёллендорфом, греки заимствовали культ Аполлона из Малой Азии (неслучаен один из его наиболее частых эпитетов - «Ликийский»). Имя Аполлона не фигурирует в крито-микенских текстах, однако встречается в хеттском документе начала XIII в. до н.э. - договоре о дружбе и взаимопомощи между царем Муваталли и правителем Вилусы Алаксандусом. Заключая договор, владыки клянутся своими самыми священными богами - соответственно, Каскалом Куром и Апалиунасом (прообразом греческого Аполлона). По мнению Кречмера, Алаксандус - не кто иной как троянский принц Александр (Парис), а Вилуса - страна Вила (Ила), или гомеровский Илион [Kretschmer 1924]. Сторонником восточной гипотезы являлся М. Нильссон, также склонный отождествлять хеттского бога ворот Апулунаса (Апалиунаса) с Аполлоном [Нильссон 1998: 109]. След малоазийского божества Апалиунаса оставлен, по-видимому, и в «Илиаде», где Аполлон выступает защитником троянцев.
Не менее настойчиво Аполлон связывается исследователями и с Севером Ойкумены. Еще в начале 1940-х гг. версию о северном происхождении этого бога высказал А. Краппе, проведший очевидные параллели между образом Аполлона и религиозными представлениями жителей Северной Европы [Krappe 1942]. С гипербореями связывает происхождение аполлонического культа Ю. В. Откупщиков [Откупщиков 1998]. Многие авторы находят соответствие между Аполлоном и русским летописным Дажьбогом-Солнцем [Рыбаков 1994]. Нередко высказывается версия о «сборном» характере образа Аполлона, «прототипами» которого могли выступить сразу несколько богов - как дорийских и малоазийских, так и гиперборейских. И «гиперборейский Аполлон», о котором писали Пиндар и Алкей, вполне мог являться совершенно отдельным богом. «По всей видимости, греки, слыша о нем от миссионеров вроде Абарида, отождествили его со своим Аполлоном (возможно, из-за сходства имен, если Краппе прав, предполагая, что этот бог - властитель Абала, “яблочного острова”, средневекового Авалона) и узаконили его подлинность, выделив ему место в легендарном храме Делоса» [Доддс 2000: 238].
В любом случае, со сребролуким богом ассоциировалась негреческие, непонятные и недоступные эллинам мудрость и магические способности чужеземцев. Еще М. Элиаде заметил, что «легендарные древнегреческие персонажи, выдерживающие сравнение с шаманством, тяготеют к Аполлону» [Элиаде 2015: 312]. Согласен с ним и шведский историк Я. Киндстранд. Вспоминая гиперборейцев Гипероху и Лаодику, Аргу и Опиду, Олена и Астерия, а также фракийца Орфея, он указывает, что «когда в Греции объявлялись варвары, известные своей мудростью, они всегда приходили с Севера, и их мудрость всегда проявлялась в религиозной сфере, связанной в большинстве случаев с культом Аполлона» [Kindstrаnd 1981: 18; приводится по: Дремин б.г.] Не был здесь исключением и Аристей, уроженец Проконнеса, бытописатель Гипербореи.
Поход Аристея в Гиперборею и обратно обогатил познания древних греков о далекой и удивительной северной стране, о которой прежде доходили лишь полусказочные сведения. Впрочем, и на этот раз рассказы проконнесского путешественника преломились сквозь призму древнегреческих представлений о мире. Об этом может говорить, например, неуклонное стремление приписать Аристею различные феноменальные способности, якобы, приобретенные им во время исключительно длительного пребывания в Гиперборее. «Страной чудес», «Тридевятым царством», краем Земли, где каждый местный житель обладает сверхчеловеческими качествами, и где обрести их может и иной пришлый эллин, - именно таковой Гиперборея представлялась грекам по той простой причине, что обладала цивилизацией, значительно превосходившей в своем развитии греческую, что признавали и сами греки. Не находя рационального объяснения тем или иным фактам, образованные греки списывали их на чудо и магию. Со временем сказы о хожении Аристея к самому дальнему морю обрастали все новыми и все более чудесными подробностями, тем более, что проверить подлинность этих рассказов более уже никто не решался.
Библиография
1. Бонгард-Левин, Грантовский 1974 - Бонгард-Левин Г. М., Грантовский Э. А. От Скифии до Индии. Загадки истории древних ариев. М.: Мысль, 1974. 124 с.
2. Геродот 1972 - Геродот. История. Л.: Наука, 1972. 600 с.
3. Гимны Каллимаха 1988 - Гимны Каллимаха // Античные гимны / Под ред. А. А. Тахо-Годи. М.: Изд-во МГУ, 1988. С. 143-171.
4. Гомеровские гимны 1999 - Гомеровские гимны // Эллинские поэты VII-III вв. до н. э. Эпос. Элегия. Ямбы. Мелика. М.: Научно-издательский центр «Ладомир», 1999. С. 125-176.
5. Доддс 2000 - Доддс Э. Р. Греки и иррациональное. СПб.: Алетейя, 2000. 507 с.
6. Дремин б.г. - Дремин Г. Анахарсис - человек и легенда / URL: http://annales.info/skif/small/anaharsis.htm
7. Лосев 1996 - Лосев А. Ф. Античная мифология в ее историческом развитии // Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М.: Мысль, 1996. С. 5-680.
8. Матвейчев 2016 - Матвейчев О. А. Семь чудес гиперборейца Абариса // Философская мысль. 2016. № 5. С.26-34.
9. Мелетинский 1990 - Мелетинский Е. М. Ворон // Мифологический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 130-131.
10. Муратов Б. А. Исседоны, бурджаны и их потомки // Вестник Академии ДНК-генеалогии. 2014. Т. 7. №7 / URL: http://suyun.info/?p=07072014
11. Нильссон 1998 - Нильссон М. Греческая народная религия. СПб.: Алетейя, 1998. 356 с.
12. Откупщиков 1998 - Откупщиков Ю. В. Ἀπόλλων (мифолого-этимологический этюд) // Античный мир: Проблемы истории и культуры. СПб., 1998. С. 35-42.
13. Павсаний 2002a - Павсаний. Описание Эллады. В 2 т. Т. 1. М.: ООО «Изд-во АСТ», «Ладомир», 2002. 492 с.
14. Павсаний 2002b - Павсаний. Описание Эллады. В 2 т. Т. 2. М.: ООО «Изд-во АСТ», «Ладомир», 2002. 503 с.
15. Рыбаков 1994 - Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1994. 608 с.
16. Хенниг 1961 - Хенниг Р. Неведомые земли. Т. 1. М.: Изд-во иностранной литературы, 1961. 514 с.
17. Щеглов 2010 - Щеглов Д. А. Аристей из Проконнеса: факты и интерпретации // Аристей. Классическая филология и античная история. Т. 1. 2010. С. 9-34
18. Элиаде 2015 - Элиаде М. Шаманизм и архаические техники экстаза. М.: Ладомир, 2015. 552 с.
19. Bolton 1962 - Bolton J. D. P. Aristaes of Proconnesus. Oxford: Clarendon Press, 1962. X, 258 p.
20. Diels 1897 - Diels H. Parmenides Lehrgedicht. Berlin: G. Reimer, 1897. 164 S.
21. Kindstrаnd 1981 - Kindstrаnd J. F. Anacharsis. The Legend and the Apophtegmata. Uppsala: Almqvist & Wiksell, 1981. XXII, 176 p.
22. Krappe 1942 - Krappe A. H. Απολλων Κυκνοσ // Classical Philology. Vol. XXXVII. 1942. № 4. P. 353-370.
23. Kretschmer 1924 - Kretschmer P. Alaksandus, König von Vilusa // Glotta. 1924. Bd. XIII. S. 205-213.
24. Meuli 1935 - Meuli K. Scythica // Hermes. 1935. B. 70. S. 121-176.
25. Pliny 1961 - Pliny. Natural History. Vol. II. Libri III-VII. Cambridge, Mass.: Harvard University Press; London: William Heinemann LTD, 1961. 664 p.