Как потомок Рюриковичей, князь Сергей Александрович Щербатов женился на крестьянке Пелагее Розановой
Летом 1901 года Сергей Александрович Щербатов вернулся из Парижа в Москву. В родительском доме было пусто и его никто из домочадцев не встретил. Сергей приказал заложить экипаж и отправился в отцовское имение Нара.
Спустя несколько часов коляска мягко катила по липовой аллее и показался двухэтажный барский дом с бельведером, весь увитый диким виноградом. На крыльце Сергея встретил отец. Они обнялись.
Во дворе толпились крестьяне, стоявшие отдельными группами. Впереди - староста с деревянным блюдом. На вышитом полотенце - каравай и соль в деревянной солонке. Отец обратился к селянам: "Рад вас видеть! Наследник мой приехал..."
Сергей принял поднос. Мужики низко и с достоинством поклонились молодому князю. Народу вынесли угощение: мужчинам - по чарке водки, женщинам и детям - пряники и сладости. Девушки в праздничных одеждах пересмеивались, глядя на Сергея, и от этих озорных глаз ему становилось не по себе. Он отвернулся и вдруг заметил у дальней калитки одиноко стоящую девушку.
Красавица была чудо как хороша! Все представления Щербатова об идеале женской красоты соединились в ее облике: белолицая, с ясными серыми глазами, тонкой и ладной фигурой... Он хотел подойти к ней, но тут перед домом начались хороводы, и людской водоворот отделил его от незнакомки. Сергей спросил у старой нянюшки: "Кто же эта красавица?"
Та усмехнулась: "Которая, соколик? Ах, эта... Да, Розанова Пелагея. У доктора нашего работает в лечебнице сестрой милосердия. Чай, приглянулась?"
Вечером Сергею не спалось. Вновь и вновь перед мысленным взором вставала русская красавица, будто сошедшая с картин Сурикова или Рябушкина: чистое лицо, нежный румянец на щеках, широко распахнутые глаза... Ворочаясь с боку на бок, Сергей сказал себе: "Все это фантазии..."
Однако наутро, спешно позавтракав, он отправился к недавно отстроенной в Наре больнице и долго беседовал с доктором. В это время помощница доктора Пелагея делала перевязки, отправляла санитарную телегу в отдаленную деревню за роженицей, успокаивала орущих младенцев.
Пелагея все больше восхищала его. Даже в том, как сидело на ней простое полотняное платье, он видел что-то такое трогательное... Любуясь ловкими движениями девушки, Сергей сказал: "Как замечательно у вас все получается, Пелагея Ивановна! Это почему же?" - "А я заговор знаю!" -"Что же, и гадать умеете? Ну погадайте мне на будущее?" - "Бог не велит! А вы слушайте свое сердце - и будет с вами любовь в радости и горе!"
Несколько месяцев в отцовской усадьбе пролетели быстро. Щербатов с приятелями - Грабарем и Траубенбергом, писали этюды, вспоминали Париж. В сентябре Сергей серьезно простудился и слег. Выхаживала его Пелагея. Он полюбил долгие беседы с нею, о том как она жила в Кашине, как мечтала лечить людей. В ноябре, поправившись, Сергей уехал в Петербург - ждали дела.
Там он задумал со своим приятелем Владимиром фон Мекком финансировать первый столичный художественный салон - выставку картин, мебели, архитектурных интерьеров, которую решили назвать "Современное искусство".
Выставка стала событием в искусстве, но Щербатову принесла одни убытки и сильное разочарование. Неожиданная смерть отца сделала Сергея Александровича наследником многомиллионного состояния. Рассчитавшись с долгами, он покинул Петербург и вернулся в Москву.
Пелагея Розанова
Затем, опустошенный, отправился в родовое имение и женился... На той самой Палаше Розановой, с которой познакомился в Наре. Из Пелагеи она была переименована в Полину. Сергей Александрович прививал ей правила поведения в высшем обществе. Ее учили лучшие преподаватели, одевали самые модные портные. Внешне Поля стала походить на аристократку, но в ее манерах была доверчивость и робость, а в речи - простота народного слова.
Художник Нестеров пренебрежительно писал о ней: "… не то бывшая фельдшерица, не то сестра милосердия, счастливо выходившая князя во время его болезни, влюбившая в себя этого по внешности Пьера Безухова, такого огромного, такого породистого". Несмотря на неравенство происхождения, это был счастливый брак.
"… она была видением большой красоты и поэзии. С матовым, жемчужно-белым цветом лица, с нежно-розовым румянцем, с тончайшими чертами лица, с белокурыми волосами, отливающими червонным золотом, с редко красивыми поющими линиями ее высокой стройной фигуры, поражавшей своими античными пропорциями". Сколько искреннего и восторженного любования в словах князя Сергея Щербатова о своей обожаемой жене - Полине Ивановне, женщине необыкновенной, с судьбой, как в романе.
По воспоминаниям А.Н. Бенуа, Щербатовы были "вполне согласные супруги, особенно по душе". Превратившись из Пелагеи в Полину, бывшая крестьянка вполне органично вписалась в аристократическую среду. Она разделяла увлечения мужа, занималась благотворительностью, устраивала в Москве приюты, во время первой мировой войны открыла лазареты для офицеров и нижних чинов. Душевные качества "необычайно милой княгини" располагали к ней современников.
Валентин Серов. Портрет княгини П.И.Щербатовой
Уже одно то, что к ней проникся нелюдимый Валентин Серов, говорит о многом. Князь Сергей Александрович опасался, что не умеющий льстить мастер станет суровым критиком своей модели. Однако его тревоги оказались напрасными. Художник увлекся Полиной Ивановной, он говорил: "Тут есть, что сделать с фигурой и лицом".
Во время сеансов они много беседовали, и Серов неожиданно для себя открыл в ней личность: "А с вами можно разговаривать, а я думал, что с княгинями можно только говорить о шляпках..."
Щербатова стала его последней моделью. В день, когда художник должен был писать портрет красками, он почему-то не пришел.
"Жена к десяти часам утра надела платье, в котором позировала. Серов был всегда чрезвычайно аккуратен, но на этот раз впервые запоздал. Мы оба с большим интересом ждали, как он начнет работать красками. Вдруг телефон: "У телефона сын Серова, Валентин Александрович очень извиняется, что быть не может, но... он умер", - вспоминал Щербатов.
Остался монументальный эскиз углем (находится в собрании Третьяковской галереи), где Полина Щербатова стоит, закинув левую руку на декоративную вазу екатерининских времен, в парадном зале дворца на Новинской набережной.
Дом Щербатова в Москве
Построенный по проекту архитектора А.И. Таманова этот особняк стал первым "пентхаусом" в Москве. Архитектор удостоился первой премии
и золотой медали за лучший фасад Москвы.
Его интерьеры отличались особой роскошью и изяществом. В доме был даже лифт. Стены украшали живописные полотна русских и европейских художников. На последнем этаже был устроен зимний сад с вечно цветущими камелиями и хризантемами.
В портретной - образы родных предков: князей Щербатовых, Долгоруких, Апраксиных... Гостями этого дома были великородные родственники и друзья-художники. Гости пили шампанское и слушали романсы Плевицкой.
После Октябрьской революции коллекция князя Щербатова была частично утеряна. Некоторые произведения находятся в Третьяковской галерее. Портрет княгини кисти В.И. Сурикова через Государственный музейный фонд был передан в Радищевский музей в 1922 году.
Василий Иванович Суриков. Портрет княгини П.И.Щербатовой, 1910
Супруги Щербатовы эмигрировали в 1918 году во Францию. В Париже Полина Ивановна готовила душистые масла "по старинным деревенским рецептам". Еще она занималась гаданием, но вряд ли могла предвидеть нелепую судьбу их роскошного дома на Новинском бульваре.
Став после революции народным достоянием, дворец утратил свои ценности: лишь некоторые из собранных там шедевров сохранились сегодня в московских музеях. В здании разместилось общежитие работниц Трехгорной мануфактуры. Фанерные перегородки разделили изысканные апартаменты на сотни перенаселенных клетушек.
Благородный облик князя Сергея Александровича сослужил ему в эмиграции хорошую службу - его много и с удовольствием приглашали сниматься в кино статистом. В 1950-е годы супруги переехали в Рим, там и похоронены.
источник