Пушкин и Филарет
Светлана Федоровна Кузьмина
Два дискурса: диалог А. С. Пушкина и
Московского митрополита Филарета
В свой день рождения 26 мая 1828 г. Пушкин пишет стихотворение «Дар напрасный, дар случайный», в котором упрекает Бога за его произвольную и насильственную «власть» создавать - вызывать из «ничтожества» человека, наделять его «случайным» даром жизни, даром глубокого ума и страстного сердца и отбирать этот «случайный дар» неотвратимой «казнью» - смертью. Поэт передает духовное томление и душевную тоску, усталость от « шума» мира, когда утрачен смысл существования:
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?
Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал? ..
Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум. (3. 62)
Состояние «без божества, без вдохновенья» и «духовной жажды», по Пушкину, - «хладный сон», «тоска», «уныние» , бессмысленное и жалкое прозябание. Оно возрастает при мысли о неотвратимости смерти, обессмысливающей все человеческие деяния. Этот мотив является одним из сквозных, начиная с ранней лирики поэта («Безверие», «Я видел смерть у моего порога»). Строки «Дар напрасный, дар случайный...», написанные 29-летним поэтом, передают неизбывный трагизм человеческой жизни, прямой диалог с Богом натуры несмиренной, бунтующей против вечных законов жизни и смерти. « Скептические» стихи, как их охарактеризовали современники Пушкина, появились через полгода их написания в журнале «Северные Цветы».
На это стихотворение отозвался в стихотворной форме митрополит Московский Филарет. Этот яркий факт и его жизни, и русской жизни той эпохи, единственный случай поэтического диалога между светским поэтом, имевшим славу вольнолюбивого стихотворца, сосланного в ссылку, атеиста (его письмо из Одессы о безверии было перлюстрировано и стало причиной новой - «северной» ссылки в Михайловское), автора кощунственных строк «Гаврилиады» и многих как авторских, так и приписываемых ему эпиграмм на высокопоставленные лица.
Разница общественного положения Филарета - высокоавторитетной личности, наделенной высочайшим духовным саном, и поэтом-вольнодумцем была огромна. Однако митрополит Филарет интересовался развитием пушкинского дарования, знал его с лицейских лет: он видел Пушкина вначале на переводных, а затем и выпускных экзаменах по Закону Божьему в Царскосельском лицее. Был свидетелем его первого поэтического триумфа - присутствовал, будучи тогда в должности архимандрита, во время чтения Пушкиным-лицеистом «Воспоминаний в Царском Селе»,, вызвавшем восторженный отзыв Г. Р. Державина. Митрополит Филарет был знаменитым русским иерархом (в миру Василий Васильевич Дроздов, родился в Коломне в 1783 г., умер в 1867 г., в Москве) (Сушкова Н. В. Записки о жизни и времени святителя Филарета, митрополита Московского. М., 1868).
Он оказывал реальное воздействие на религиозную и государственную жизнь России ХIХ в. Приняв монашество в 1808 г., Филарет свыше 50 лет служил Церкви в епископском звании. С 1808 по 1819 г. был инспектором, а затем и ректором Петербургской духовной академии, имел ученое звание профессора философии, как член Библейского общества занимался проблемами перевода Библии на современный русский язык. С 1819 по 1849 год был членом Синода и имел большой духовный авторитет.
По воспоминаниям современников, его влияние в обществе было огромным (См., например: Леонтьев К. Н. Записки отшельника. М., 1992. С. 425), в том числе и на государственные дела: им был составлен акт о передаче престола Николаю 1, именно он окончательно отредактировал Манифест 19 февраля 1861 г. об освобождении крестьян (это событие произошло уже после смерти Пушкина).
За дар слова митрополит Московский Филарет считался одним из лучших проповедников. Написанный им краткий катехизис, опубликованный в 1823 г., (с ним мог быть знаком и Пушкин) остался и до настоящего времени настольной книгой православных. Катехизис сочетал ясность слога и краткость положений, основанных на многовековом опыте творений святых отцов и учении Церкви.
Филарет был духовником хорошо знакомой Пушкина Е. М. Хитрово. По указанию П. И. Бартенева и со слов самого митрополита Московского, стихи Пушкина « Дар напрасный, дар случайный...» к нему были привезены ею. Написанный им ответ также был передан Пушкину через Е. М. Хитрово.
Поэтический диалог светского поэта и церковного деятеля стал своего рода нравственно-философским диспутом, в котором поэтом были поставлены «проклятые» вопросы бытия: о смысле и назначении жизни, неотвратимости смерти, предназначении человека, а митрополитом было ниспослано утешение в религиозном ключе.
Перед нами два дискурса, точки совпадения выявляют пушкинское понимание поэзии и смысла жизни, расхождения выявляют ставший для русской классической литературы проблемный « узел»: искусство и святость. (трагедия Н. В. Гоголя, «нерв» творчества Достоевского).
Филарет писал, обращаясь к первому поэту России, видел в нем христианина, православного, попавшего в ситуацию духовного испытания в силу своего личного своенравия и внутреннего сомнения, и испытывающего чувство одиночества и богооставленности:
Не напрасно, не случайно
Жизнь от Бога мне дана,
Не без воли Бога тайной
И на казнь осуждена.
Сам я своенравной властью
Зло из темных бездн воззвал,
Сам наполнил душу страстью,
Ум сомненьем взволновал.
Вспомнись мне, забвенный мною!
Просияй сквозь сумрак дум,
И созиждется Тобою
Сердце чисто, светел ум.
Смысл этого стихотворного послания заключался в полемике с Пушкиным, обвинением в слишком большой «самости» автора: «сам наполнил душу страстью», «сам» «ум сомненьем взволновал» , - и духовном наставлении.
Первое четверостишие Филарета категорически отрицают мысль поэта о жизни как «даре напрасном и случайном». Жизнь, данная от Бога, - «не напрасна, не случайна».
Он настаивает на мысли о Божьей воле, предвечном смысле и самой жизни, и ее земном конце. «Тайная воля» Творца не несет в себе «зло из темных бездн», его вызывает сам человек, и его власть, в отличие от божественной воли, человеческая воля «своенравна» и своевольна, отсюда и гордыня, отчаяние и волнения «ума».
Душа переполняется «страстями». В конце своего стихотворного послании Филарет прибегает к форме внутреннего молитвенного обращения к Богу: «Вспомнись мне, забвенный мною», чтобы указать путь заблудшему поэту.
В образе «сумрак дум» запечатлено отношение Филарета к духовным заблуждениям Пушкина, причиной которых является человеческое рациональное сознание, не могущее своим умом постигнуть тайны жизни и ее божественные дары. В конце, как духовный отец, Филарет раскрывает результат и благо духовных плодов: чистое сердце и светлый ум, которые «созиждутся» не самим человеком, греховным, терзающимся и двойственным существом, а Богом.
В «свернутой» форме рисуется момент отпадения от Бога и возвращения к нему (здесь скрытые отсылки к двум известным местам Священного Писания: изгнание из рая и возвращение Блудного сына). (Интересно, что сам поэт отождествлял себя с блудным сыном из Ветхого Завета в стихотворении «Воспоминаниях в Царском селе» (1829), где поэт сравнивает себя с возвращающимся Блудным сыном:
Так отрок библии, безумный расточитель,
До капли истощив раскаянья фиал,
Увидев наконец родимую обитель,
Главой поник и зарыдал » (3, 155) ).
Сердце поэта внимание митрополита Филарета к его творчеству и духовным сомнениям и мукам, поискам утраченного восторга перед священным даром жизни откликнулось благодарностью и подъемом душевных сил.
Он радостно делится с Е. М. Хитрово в письме: «Стихи христианина, русского епископа, в ответ на скептические куплеты ! - это, право, большая удача» ( Пушкин А. с. Собр. Соч. В 10 т. М., 1956 -1958. Т. 10. С. 267. (Пер. с франц. С. 803).)
Он пишет ответные стихи, которые были вскоре опубликованы (25 февраля 1830 г.) в «Литературной газете»:
В часы забав иль праздной скуки,
Бывало, лире я своей
Вверял изнеженные звуки
Безумства, лени и страстей.
Но и тогда струны лукавой
Невольно звон я прерывал,
Когда твой голос величавый
Меня внезапно поражал.
Я лил потоки слез нежданных
И ранам совести моей
Твоих речей благоуханных
Отраден чистый был елей.
И ныне с высоты духовной
Мне руку простираешь ты,
И силой кроткой и любовной
Смиряешь буйные мечты.
Твоим огнем душа палима,
Отвергла мрак земных сует
И внемлет арфе серафима
В священном ужасе поэт. (3, 165)
В ответном послании поэт с пиететом говорит о величавом голосе и благоуханных речах, духовной высоте митрополита, следующего путем любви к страждущему истины, его «силе кроткой и любовной», о своих слезах умиления, исцелении измученной души, благотворной помощи и своем смирении.
Последнее четверостишие относится к Творцу, Богу, обращение к которому приводит к отвержению «мрака земных сует». Последние строки: «И внемлет арфе серафима / В священном ужасе поэт» - формула поэтического творчества, которая, на первый взгляд, расходится с молитвой.
Молитва рождает чувство покоя и света, здесь же - «священный ужас». Но именно это чувство испытывали все, кому был дан опыт непосредственного богообщения (пророк Исаия, Иеезекииль, Моисей). Поэт знает о «священном ужасе», который возникает у смертного при встрече с божественным, с серафимом. Этот «ужас» был уже воссоздан им в «Пророке».
Композиция пушкинского поэтического ответа скрывает два отношения к творчеству (а значит для него - и жизни): вначале говорится о состоянии «праздной скуки», «лени», душевной расслабленности, «безумствах», которые «вверяются лире. В конце стихотворения речь идет о совершенно другом состоянии: об опаленности души небесным светом (этот образ отсылает к образу из «Пророка» - «угля, пылающего огнем», заменившем земное сердце), и отвержении «мрака земных сует».
Поэт искренен, проводя грань между «елеем» священнослужителя, исцеляющего раны измученной души, и божественным вдохновением - послушанием. Творчество - не «придумывание», даже не «сочинение».
Поэт «внемлет арфе серафима». По Далю, «внемлю», «внимать» означает «жадное поглощение слухом, усваивание себе слышанное или читанное, устремлять на это мысли и волю свою» (Даль В. И. Толковый словарь великорусского живого языка: В 4 т. СПб.- М., 1006. Т. 1. С. 216).
Вдохновение понимается Пушкиным как божественный дар, который действует исключительно в согласии с добром и духовной красотой. Везде, где поэт говорит о музе, поэзии он прибегает к религиозным терминам (себя он назвал «Небом избранный певец», позже в стихотворении «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» он скажет: «Веленью божию, о муза, будь послушна»).
Ответные пушкинские строки были написаны в 1830 г., в этом же году Филарет встречал императора в холерной Москве, «опустошенную заразой, пораженную скорбью и ужасом».
Об этом факте Пушкин говорит в статье «Собрание сочинений Георгия Кониского архиепископа Белорусского», напечатанной в библиографическом отделе первой книги «Современника» за 1836 г., в которой говорится о речи архиепископа Белорусского, произнесенной перед Екатериной П, и речи Филарета перед Николаем I.
Важно, что Пушкин з н а е т о Георгии Кониском и оценивает его ораторское искусство, отмечая риторические украшения его торжественного красноречия.
В «Приветствии», высокопреосвященного Филарета, которым он встретил государя императора, приехавшего в Москву в конце 1830 г. пишет Пушкин: «…в своей умилительной простоте заключает гораздо более истинного красноречия» ( А. С. Пушкин - литературный критик. М., 1978. С. 451).
Сравнение в пользу Митрополита Филарета было вызвано пониманием Пушкина глубинного значения его первых приветственных слов.
А. Я. Булгаков, описывая приезд Императора Николая 1 в Москву в сентябре 1830 г., их цитирует: «Благословен грядый на спасение града сего...» ( Цит по: Пушкин и его время. М., 1007. С. 209.)
К событию приезда императора Николая в Москву, где властвовала холера, приурочено стихотворение Пушкина «Герой» (1830 г.), в котором осмысливаются понятия «слава», «героизм», «истина», «царь» и « диктатор».
Поэтом синтезируются в одну смысловую канву разноуровневые факты и реалии: приезд русского императора в Москву, пораженную болезнью, поступок Наполеона, ставший известным из мемуарной литературы. (Пушкину были известны «Мемуары» Бурьена, в действительности составленные Вильмаре.)
Наполеон посетил чумной госпиталь в Яффе в 1799 г., и чтобы ободрить больных, пожал руку чумному.
В «Герое» используется сократическая форма поиска истины: стихотворение построено в форме диалога между другом и поэтом.
В противоположность античной - платоновской традиции истина оказывается неоднозначной. Земные представления о ней усложнены эпиграфом, предпосланным к стихотворению: «Что есть истина».
Этот вопрос задает Христу Пилат (Иоан. 18. 38), в нем заключены поиск божественной правды, превышающий несовершенство человеческого пути познания, и скепсис в самой возможности ее обретения. После этого вопроса Пилат хочет спасти Христа от позорной смерти через распятие и не может этого сделать не только потому, что вокруг были ожесточенные против истины Христа иудеи, но и в силу Божественного провидения.
Эпиграф к пушкинскому стихотворению «Герой» вовлекает земные деяния в систему христианских ценностей. Мерой оценки исторического деятеля, земного царя становится не воинская доблесть, политическая мудрость, успех и слава, как для героев Плутарха, а подвиг человеколюбия и самопожертвования во имя других, любовь к людям (Эту парадигму стихотворения "Герой" впервые отметила Т. Г. Мальчукова в статье "О сочетании античной и христианской традиций в лирике А. С. Пушкина" // Евангельский текст в русской литературе ХУIII - ХХ веков. Петрозаводск. 1994. С. 124.)
Между образом опаленной души (« В часы забав иль праздной скуки») и «огненными языками», которые обозначают в «Герое» и славу, и знак Провидения, Святого Духа (огненные языки нисходят с неба на апостолов в день пятидесятницы) устанавливается смысловая связь, что и позволяет расширить диалогический контекст Пушкина - Филарета, затрагивающий темы творчества и смысла жизни, славы, успеха и христианского подвига, ума и сердца:
Оставь герою сердце; что же
Он будет без него? Тиран! (3, 200)
Уймите дух ваш сокрушенный,
О музы! Друг ваш вожделенный
Выскажем предположение, что в «Ответе анониму», написанном 26 сентября 1830 г. (опубликовано в 1831 г.) (Даты и автор анонимного послания указаны в примечании // Пушкин А. С. Указ. Собр. Соч. Т. 3. С. 509), в котором поэт откликнулся на анонимное стихотворное послание, касающееся его предстоящей женитьбы, и в котором были строки:
Небесным пламенем горит ....
могли быть восприняты им как послание Филарета, или как воспоминание о его «доброжелательстве», что объясняет высокий поэтический строй ответного пушкинского стихотворения с включением таких образов, как « блаженство возрожденья», « посох», « указание пути»:
О, кто бы ни был ты, чье ласковое пенье
Приветствует мое к блаженству возрожденье,
Чья скрытая рука мне крепко руку жмет,
Указывает путь и посох подает...
(Пушкин А. С. Указ. Собр. Соч. Т. 3. С. 179.)
Возможно, митрополит Филарет встречал поэта и на заседаниях Российской Академии.
Избрание Пушкина в члены Российской академии (7 января 1833 г.) состоялось по предложению А. С. Шишкова, бывшего в то время ее президентом. Ранний Пушкин иронизировал над «пуризмом» Шишкова.
Филарет был сторонником перевода Священного Писания на современный русский язык, что не совпадало с взглядами Шишкова - «архаиста».
Конкретная историко-культурная канва, связанная с диалогом Пушкина и Филарета, дает возможность более детально и фактически точно воссоздать смысл пушкинских строк и его духовную позицию, а также его роль в культурной и религиозной жизни России.
В музее вновь выстроенного, после варварской эпохи разрушения и попрания святынь, храма Христа Спасителя в Москве, есть портрет Митрополита Московского Филарета, современника Пушкина, Достоевского, Толстого.
Его наставления Пушкину и ответные строки поэта, исполненные той духовной высоты, к которой необходимо стремиться, в контексте истории ХХ1 века получают новый смысл.
© Copyright: Светлана Федоровна Кузьмина, 2018
отсюда