За первоистоком сущего (продолжение)
Мир в его полноте
Наше желание представить мир в его полноте не могло возникнуть из внешнего опыта, ибо он всегда ограничен и основывается лишь на части целого. Следовательно, мы рождаемся уже с потребностью объяснить бытие. Данная потребность чудесным образом совпадает с принципиальной возможностью объяснения, которая изначально была заложена в мире. Таким образом, мир появился с возможностью своего объяснения и для ее реализации.
Дело Ленина
Родной брат моего прадедушки учился в Казанском университете вместе с Владимиром Ульяновым. Вместе с ним он участвовал в студенческих волнениях и был за это исключен из университета. Правда, в отличие от будущего вождя революции Василий Дмитриевич вскоре отошел от коммунистических идей и увлекся модной тогда наукой - социологией. Ему разрешили продолжить обучение в Московском университете, защитить кандидатскую и докторскую диссертации.
После Октябрьской революции, когда большевики пришли к власти, Василий Дмитриевич несколько раз встречался с Лениным и беседовал с ним на разные философские темы. Во время одной из последних встреч вождь открыл своему студенческому товарищу свою истину, свою сокровенную тайну, объясняющую смысл его дела, смысл его борьбы. Я нашел описание этой встречи в старых рукописях, когда разбирал нашу семейную библиотеку.
За чашечкой чая в дружеской беседе, греясь у растопленного камина, Ленин позволил себе отойти от привычных марксистских схем и изложить свои истинные историософские взгляды.
«Понимаешь, человека еще не было в истории человечества. Всегда существовало общество. Общество по отношению к нам первично, мы его моменты, его фрагменты, его фантомы, его грезы. Мы не принадлежим себе, наша жизнь не принадлежит нам. Нами распоряжается безликая, бесчеловечная социальность. Именно она всегда являлась истинным субъектом истории. Именно она себя в ней развертывает и развивает. Мы - ничтожные рабы, вызванные ею из небытия, чтобы быть ее слепыми носителями, ретрансляторами, хранителями.
Однако есть в истории периоды размагничивания социальности, когда жесткий контроль общества над нами ослабевает, его ткань истончается и рвется. Войны, политические и экономические кризисы, революции расшатывают систему, размалывают ее. У людей появляется возможность встать над социальностью, поставить под контроль историю, освободиться от ее диктата. Вот такой срыв мы и поймали в 1917 году. Мы встали по ту сторону общества, по ту сторону его обманчивых иллюзий, по ту сторону навязанной обществом морали и нравственности. Мы не побоялись применить насилие во имя великой цели освобождения человека, рождения человека».
Что же было дальше после столь неожиданного откровения? Возможно, длинная пауза под шелест пламени, под треск осиновых дров, под кипение самовара. Котенок ловил свою тень, в ночное окно стучалась вьюга, Надежда Константиновна что-то писала в тетрадь. Ответ ученого состоял из вопросов, которые собеседник никогда бы не задал себе.
«Я уяснил твою идею в общих чертах, но хотел бы возразить. Видишь ли, у меня как у социолога возникло сомнение. Что если вы обманываетесь? Что если выхода из социальности нет? Что если ваша революция - все та же игра социальности с собой? Гегель писал о хитрости разума в истории. Быть может, и у социальности есть своя хитрость и свой расчет. Если общество порождает нас, то оно всегда в нас и всегда с нами. От него невозможно освободиться, невозможно создать дистанцию между нами и обществом. И тогда все усилия напрасны, все жертвы, принесенные вами на алтарь революции, напрасны. Из великих творцов новой жизни и нового человека вы превращаетесь в великих преступников и убийц».
До сих пор я не решил: состоялся ли действительно в беседе двух старых друзей этот обмен мнениями. Ни в одной из работ Ленина я не встречал подобных взглядов и размышлений. Иной раз мне кажется, что Василий Дмитриевич ради интеллектуальной забавы придумал этот разговор, в котором выступил сначала от лица своего университетского друга, пытаясь понять его, пытаясь объяснить для себя феномен Ленина, а потом - от лица его возможного оппонента, вернее, от своего лица.
Через сто лет
Мое видение длилось всего лишь один миг, но в этом миге могла бы разместиться глубина глубин, бесконечность бесконечностей. Я увидел во сне нашу Землю, какой она будет через сто лет. Планета сменила цвет с голубого на оранжево-красный. Ее поверхность разрывали воронки огромных кратеров. В черном небе светились и сияли ультрафиолетовые лучи. Пустые океанские впадины скрывали холод и мглу. Сухие русла рек прошли сквозь желтые безжизненные равнины. Бури, ураганы и смерчи совершали дьявольский танец с запада на восток и с юга на север. Раскаленные вулканы стреляли на десятки километров вверх огненными зарядами, поднимая черные грибы ядовитого пепла. Расплавленная магма медленно заливала мертвые каменистые долины. Здесь не было никаких форм жизни, здесь не было даже ее следов, как ни вглядывался я, как ни пытался обнаружить хоть что-то. Ни развалин, ни руин, ни пепелищ, словно это был другой мир, другой космос, другая галактика, другая солнечная система, другая планета.
Я проснулся, я спросил себя: какое значение и какой смысл имеют наши достижения, если все они исчезнут, если все они превратятся в призрак? Неизвестный доселе мне голос в моем сознании независимо от меня, независимо от моей воли, ответил: «Все, все есть сновидение - ваши города, ваши скоростные магистрали, ваши самолеты и корабли, ваши атомные станции, ваши космодромы, ваши спутники; все, все есть мираж - пирамиды, обелиски, вавилонская башня, храм Соломона, великая китайская стена, Парфенон, мавзолей Тадж-Махал, собор Василия Блаженного; все, все есть иллюзия - «Книга Перемен», «Веды», «Авеста», «Библия», философские труды Платона и Канта, картины Леонардо и Рафаэля, произведения Шекспира и Гете, Достоевского и Толстого, музыка Баха и Вагнера, Чайковского и Рахманинова».
- Что же нам делать? Как нам после этого жить? К чему стремиться? На что надеяться? Во что верить? - продолжал задавать я вопросы.
- Ловить мгновение, играть с мгновением, прятаться в мгновение, заклинать мгновение, - отвечал мне все тот же голос.
- Нет! Ни за что! Все было бы сновидением, все было бы иллюзией, если бы не было чего-то абсолютного и вечного. А оно есть, оно пребывает неслиянно и нераздельно с каждым человеком, с каждым живым существом, с каждой вещью мира, с каждой молекулой, с каждым атомом материи.
- Если так, то попробуй доказать мне это!
- Доказательство в самом сомнении, в самом отрицании! Без истины не осознавался бы нами абсурд происходящего, без смысла не ощущалась бы бессмыслица существования. Надо лишь постараться это вечное и абсолютное найти в своей душе и пережить как свое.
Парадокс истины
Чтобы увидеть истину, чтобы осознать истину, она уже должна быть в тебе, ты уже должен знать, что есть истина, ибо истина познается через истину. Но если истина уже есть в тебе, то, что означает поиск истины?
Русское мировоззрение
В чем главная особенность духовной жизни Древней Руси? В том, что носителями истины считались здесь святые, а не философы и богословы. Откуда такое представление? Из Византии. Русь приняла христианство в тот самый момент, когда во Втором Риме произошел великий переход к «новому богословию». Первым осуществил его преподобный Симеон, названный своими оппонентами в порицание «Новым Богословом». В чем суть «нового богословия»? По мысли Симеона, рассуждать о Боге может только тот, кто реально ощущает Бога в себе, кто реально созерцает Бога, с кем Бог находится в непрерывной беседе, а не тот, кому просто нравится философствовать или богословствовать. Собственно, жизнь христианина в том и заключается, чтобы уже в этом мире через соблюдение божественных заповедей войти в живое общение с Богом. Нельзя единство с Богом, переживание Бога в своем сердце подменять философскими и богословскими понятиями о Боге.
«Не ученостью приобретается познание Бога, ибо если бы посредством образования и учения давалось знание Бога, какая была бы нужда в вере, или в божественном крещении, или в причащении самих тайн?»
Что-то глубокое и вечное
- Если каменная глыба из космоса может остановить историю человечества, то чего стоят все наши достижения в ней? Что в ней истинного и ценного?
- Может, но пока не остановила! Случайно ли это? Не странно ли это? Не намек ли в этом на то, что в истории открылось что-то глубокое и вечное?
Происхождение вида
Вчера по приглашению своего одноклассника был в Троице-Сергеевой Лавре, любовался красотой ее величественных храмов, мощью ее башен и стен. Во мне возникло странное ощущение того, что я не просто нахожусь в духовном центре России, но в духовном сердце нашей истории, нашей исторической судьбы. Одноклассник мой учился в семинарии. Он предложил мне посетить лекцию одного известного ученого и богослова. Я согласился. Профессор размышлял о происхождении вида «хомо сапиенс», но не так, как об этом написано в учебниках. Вот краткое содержание лекции.
«По последним данным палеонтологи примерно пятьдесят тысяч лет назад на земле существовало шесть генетически разных видов людей, шесть разных проектов человечества. Из них только «сапиенсы» оказались жизнеспособными. Почему? Палеонтологи приведут по каждому «проекту» десятки причин его несостоятельности. Порой объяснения их абсолютно противоположны: для одного «проекта» губительным оказались стабильные климатические условия, консервирующие морфологию, для другого, наоборот, быстрая смена климатических условий, разрушающая ее; для одного «проекта» губительной стала островная изоляция, вызвавшая деградацию, для другого, наоборот, нарушение изоляции, сделавшее вид беззащитным перед хищниками. Но все это - подбор аргументов задним числом под то, что в итоге случилось. А случилась победа «сапиенсов» и заселение ими земли.
Мой вариант объяснения - религиозный, метафизический. Наши предки победили потому, что им открылось Божественное. Когда и где это произошло? В Африке, в условиях очередного похолодания. Численность «сапиенсов» сократилась до десятка тысяч. В науке этот период жизни нашего вида назван «бутылочным горлышком». Мы должны были исчезнуть. Гибель была неминуемой. Жалкие остатки рода человеческого укрылись в пещерах на западном побережье континента. Но произошло что-то непостижимое, что-то потрясающее, что-то чудесное! Произошло, как на психологическом, так и на физиологическом уровнях. Мы не просто выжили, мы проникли в глубину смысла: у нас появился язык. Не узко специализированная система информационных сигналов, которой так успешно пользуются животные, а язык как бесконечное поле значений, как живая духовность, саморазвивающаяся, самоусложняющаяся, рождающая истины из самой Истины. Именно в этом поле метафизических смыслов человек по-настоящему стал человеком, обрел свое имя, свое лицо, свою душу. Как следствие этого процесса - возникновение искусства и похоронного обряда. Искусство свидетельствовало, что человек отделил себя от мира и увидел его как нечто эстетически прекрасное, как нечто эстетически восхитительное.
Похоронный обряд свидетельствовал, что человек осознал смерть как собственную смерть и почувствовал, что за смертью стоит что-то сверхъестественное, что-то таинственное, обещающее бессмертие. Что бы было с «сапиенсами», если бы им не открылся Бог, если бы Образ Божий не снизошел на них? Нас ждала бы судьба неандертальцев. Триста тысяч лет они существовали в Европе небольшими группами. За столь огромный промежуток времени этот вариант человечества не сумел подойти к «царству духа». Отдельные образцы искусства не связались в единую, целостную систему культуры. Неандерталец так и остался в природе, как часть природы, на уровне животной жизни, в рамках животной адаптации. Дух Божий не снизошел к ним, они не стали людьми в библейском смысле, то есть открытыми бесконечности идей, ищущими общения с Богом. Очень быстро «сапиенсы» вытеснили своих братьев по плоти. Вытеснили, ибо видели в них не людей, а животных, чуждых себе и враждебных себе.
Какой вывод мы могли бы сделать для себя сегодня? Он прост и понятен! Отказываясь от Образа Божьего в себе, мы опускаемся на уровень неандертальцев, становимся животными, превращаемся в интеллектуальных зверей, невзирая на все наши достижения в науке и технике, невзирая на все наши достижения в познании окружающего мира».
Когда я ехал в электричке домой, созерцая через стекло золотой иконостас осени, мне почему-то захотелось сыграть от противного и представить ситуацию происхождения современного человека иначе: без религии, без Бога, так, как трактуют ее нам большинство ученых. Вот, что у меня получилось.
«Слепая эволюция бросает кости и играет в свою игру. Все время меняются климатические условия. Это вызывает генетические мутации у бесчисленных африканских гоминидов. Положительные изменения в фенотипе закрепляются, отрицательные - безжалостно губят своих носителей и не передаются потомству. Вот только критерий полезности выбирается самой средой, а среда текуча, подвижна, нестабильна. Отсюда разные специализации, разные практики приспособлений. В этом хаосе случайно у небольшой группы гоминидов возникает склонность к языку. Она начинает давать им временное преимущество. Постепенно языковая масса разрастается и подчиняет себе психику, начинает контролировать биологическое поведение. Но откуда такая расточительность у эволюции? Зачем ей нужен столь огромный знаковый материал? Он выбивает носителей из естественного состояния, он разрушает природную адаптацию, он создает горизонт искусственных целей, ложных задач, энергетически затратный, психологически разрушительный. Почему эволюция допустила это? Почему не уничтожила своих изгоев и беглецов? У них открылись глаза: увидели они, что смертны, что смерть будет всегда идти по следу; узнали они, что не будет пощады в этом жестоком мире, что вечная борьба будет сопровождать каждого из них. Почему в самой психике не нашлось инструмента, блокирующего паразитирующую на инстинктах структуру постановки трансприродных проблем, трансприродных тем? Всегда жесткая в отборе эволюция почему-то позволила закрепиться сфере, противоречащей законам эволюции, разрушающей естественный отбор? Этот сбой в эволюции, эта ошибка в эволюции продолжается тысячелетия. Мы - плод этой ошибки! Мы - результат этого срыва, провала! Мы - уродливая форма жизни, возлюбившая свою уродливость, обожествившая ее!»
Бог и животные
Животные тоже общаются с Богом: посредством танца, пения, ритуала.
Интуиция тьмы
Тьма! Бездонная тьма! Я - в кромешной тьме! Я в беспредельной тьме и ничего не вижу! Вернее, вижу, но тьму - себя во тьме. И тьма эта - не черного цвета, не из черных чернил, разлитых в пространстве. Тьма эта - в виде вещей и предметов, в виде исторических событий и судеб, в виде живых существ, живых лиц, живых персонажей. Я не просто во тьме, я сам - часть тьмы, столь же беспредельная, как и сама тьма. Мы все - вещи, предметы, растения, животные, люди, звезды, галактики, черные дыры, туманности - сжаты, слиты в один огромный кусок тьмы. Но почему? Почему тьма? Почему даже свет в этой тьме - тьма? Потому, что все относительно, все лишено основания, все зыблется на поверхности и не достигает своим существованием глубины. Поэтому тьма даже в наших истинах, тьма даже в нашем познании. Каким бы ни было наше познание, по сравнению с божественной бесконечностью оно стремится к нулю, равно нулю. Света в этой тьме хватает лишь на то, чтобы определить тьму как тьму.
Итак, наше знание равно незнанию, мудрость мудреца совпадает с неведением младенца.
Точка отсчета
Мироздание меняется в зависимости от того, что мы принимаем за точку отсчета.
Навязчивый вопрос
Ты умер десять лет назад, но сегодня зачем-то пришел ко мне во сне. Я стоял на мосту, я созерцал течение реки, ты подошел и протянул мне руку. Я хотел пожать ее в знак приветствия, но промахнулся. Над водой кружились чайки. Не помню, о чем мы говорили, в памяти осталась лишь концовка разговора, вернее, мой последний для тебя вопрос.
- Скажи мне, Сергей: мы размышляем о Боге потому, что Бог есть, или потому, что так устроено человеческое сознание, человеческая психика?
Друг улыбнулся улыбкой призрака, ведь он и был призраком. Казалось, он знал все на свете, все тайны мира, все секреты мироздания, но не хотел мне ничего говорить. Не хотел потому, что я сам должен был прийти к истине, выбрать истину, сотворить истину. Друг сказал лишь несколько фраз.
- На твой вопрос ответит твоя жизнь: опыт встреч и расставаний, опыт страданий и скитаний, опыт одиночества и тоски.
Начало здесь
Наше желание представить мир в его полноте не могло возникнуть из внешнего опыта, ибо он всегда ограничен и основывается лишь на части целого. Следовательно, мы рождаемся уже с потребностью объяснить бытие. Данная потребность чудесным образом совпадает с принципиальной возможностью объяснения, которая изначально была заложена в мире. Таким образом, мир появился с возможностью своего объяснения и для ее реализации.
Дело Ленина
Родной брат моего прадедушки учился в Казанском университете вместе с Владимиром Ульяновым. Вместе с ним он участвовал в студенческих волнениях и был за это исключен из университета. Правда, в отличие от будущего вождя революции Василий Дмитриевич вскоре отошел от коммунистических идей и увлекся модной тогда наукой - социологией. Ему разрешили продолжить обучение в Московском университете, защитить кандидатскую и докторскую диссертации.
После Октябрьской революции, когда большевики пришли к власти, Василий Дмитриевич несколько раз встречался с Лениным и беседовал с ним на разные философские темы. Во время одной из последних встреч вождь открыл своему студенческому товарищу свою истину, свою сокровенную тайну, объясняющую смысл его дела, смысл его борьбы. Я нашел описание этой встречи в старых рукописях, когда разбирал нашу семейную библиотеку.
За чашечкой чая в дружеской беседе, греясь у растопленного камина, Ленин позволил себе отойти от привычных марксистских схем и изложить свои истинные историософские взгляды.
«Понимаешь, человека еще не было в истории человечества. Всегда существовало общество. Общество по отношению к нам первично, мы его моменты, его фрагменты, его фантомы, его грезы. Мы не принадлежим себе, наша жизнь не принадлежит нам. Нами распоряжается безликая, бесчеловечная социальность. Именно она всегда являлась истинным субъектом истории. Именно она себя в ней развертывает и развивает. Мы - ничтожные рабы, вызванные ею из небытия, чтобы быть ее слепыми носителями, ретрансляторами, хранителями.
Однако есть в истории периоды размагничивания социальности, когда жесткий контроль общества над нами ослабевает, его ткань истончается и рвется. Войны, политические и экономические кризисы, революции расшатывают систему, размалывают ее. У людей появляется возможность встать над социальностью, поставить под контроль историю, освободиться от ее диктата. Вот такой срыв мы и поймали в 1917 году. Мы встали по ту сторону общества, по ту сторону его обманчивых иллюзий, по ту сторону навязанной обществом морали и нравственности. Мы не побоялись применить насилие во имя великой цели освобождения человека, рождения человека».
Что же было дальше после столь неожиданного откровения? Возможно, длинная пауза под шелест пламени, под треск осиновых дров, под кипение самовара. Котенок ловил свою тень, в ночное окно стучалась вьюга, Надежда Константиновна что-то писала в тетрадь. Ответ ученого состоял из вопросов, которые собеседник никогда бы не задал себе.
«Я уяснил твою идею в общих чертах, но хотел бы возразить. Видишь ли, у меня как у социолога возникло сомнение. Что если вы обманываетесь? Что если выхода из социальности нет? Что если ваша революция - все та же игра социальности с собой? Гегель писал о хитрости разума в истории. Быть может, и у социальности есть своя хитрость и свой расчет. Если общество порождает нас, то оно всегда в нас и всегда с нами. От него невозможно освободиться, невозможно создать дистанцию между нами и обществом. И тогда все усилия напрасны, все жертвы, принесенные вами на алтарь революции, напрасны. Из великих творцов новой жизни и нового человека вы превращаетесь в великих преступников и убийц».
До сих пор я не решил: состоялся ли действительно в беседе двух старых друзей этот обмен мнениями. Ни в одной из работ Ленина я не встречал подобных взглядов и размышлений. Иной раз мне кажется, что Василий Дмитриевич ради интеллектуальной забавы придумал этот разговор, в котором выступил сначала от лица своего университетского друга, пытаясь понять его, пытаясь объяснить для себя феномен Ленина, а потом - от лица его возможного оппонента, вернее, от своего лица.
Через сто лет
Мое видение длилось всего лишь один миг, но в этом миге могла бы разместиться глубина глубин, бесконечность бесконечностей. Я увидел во сне нашу Землю, какой она будет через сто лет. Планета сменила цвет с голубого на оранжево-красный. Ее поверхность разрывали воронки огромных кратеров. В черном небе светились и сияли ультрафиолетовые лучи. Пустые океанские впадины скрывали холод и мглу. Сухие русла рек прошли сквозь желтые безжизненные равнины. Бури, ураганы и смерчи совершали дьявольский танец с запада на восток и с юга на север. Раскаленные вулканы стреляли на десятки километров вверх огненными зарядами, поднимая черные грибы ядовитого пепла. Расплавленная магма медленно заливала мертвые каменистые долины. Здесь не было никаких форм жизни, здесь не было даже ее следов, как ни вглядывался я, как ни пытался обнаружить хоть что-то. Ни развалин, ни руин, ни пепелищ, словно это был другой мир, другой космос, другая галактика, другая солнечная система, другая планета.
Я проснулся, я спросил себя: какое значение и какой смысл имеют наши достижения, если все они исчезнут, если все они превратятся в призрак? Неизвестный доселе мне голос в моем сознании независимо от меня, независимо от моей воли, ответил: «Все, все есть сновидение - ваши города, ваши скоростные магистрали, ваши самолеты и корабли, ваши атомные станции, ваши космодромы, ваши спутники; все, все есть мираж - пирамиды, обелиски, вавилонская башня, храм Соломона, великая китайская стена, Парфенон, мавзолей Тадж-Махал, собор Василия Блаженного; все, все есть иллюзия - «Книга Перемен», «Веды», «Авеста», «Библия», философские труды Платона и Канта, картины Леонардо и Рафаэля, произведения Шекспира и Гете, Достоевского и Толстого, музыка Баха и Вагнера, Чайковского и Рахманинова».
- Что же нам делать? Как нам после этого жить? К чему стремиться? На что надеяться? Во что верить? - продолжал задавать я вопросы.
- Ловить мгновение, играть с мгновением, прятаться в мгновение, заклинать мгновение, - отвечал мне все тот же голос.
- Нет! Ни за что! Все было бы сновидением, все было бы иллюзией, если бы не было чего-то абсолютного и вечного. А оно есть, оно пребывает неслиянно и нераздельно с каждым человеком, с каждым живым существом, с каждой вещью мира, с каждой молекулой, с каждым атомом материи.
- Если так, то попробуй доказать мне это!
- Доказательство в самом сомнении, в самом отрицании! Без истины не осознавался бы нами абсурд происходящего, без смысла не ощущалась бы бессмыслица существования. Надо лишь постараться это вечное и абсолютное найти в своей душе и пережить как свое.
Парадокс истины
Чтобы увидеть истину, чтобы осознать истину, она уже должна быть в тебе, ты уже должен знать, что есть истина, ибо истина познается через истину. Но если истина уже есть в тебе, то, что означает поиск истины?
Русское мировоззрение
В чем главная особенность духовной жизни Древней Руси? В том, что носителями истины считались здесь святые, а не философы и богословы. Откуда такое представление? Из Византии. Русь приняла христианство в тот самый момент, когда во Втором Риме произошел великий переход к «новому богословию». Первым осуществил его преподобный Симеон, названный своими оппонентами в порицание «Новым Богословом». В чем суть «нового богословия»? По мысли Симеона, рассуждать о Боге может только тот, кто реально ощущает Бога в себе, кто реально созерцает Бога, с кем Бог находится в непрерывной беседе, а не тот, кому просто нравится философствовать или богословствовать. Собственно, жизнь христианина в том и заключается, чтобы уже в этом мире через соблюдение божественных заповедей войти в живое общение с Богом. Нельзя единство с Богом, переживание Бога в своем сердце подменять философскими и богословскими понятиями о Боге.
«Не ученостью приобретается познание Бога, ибо если бы посредством образования и учения давалось знание Бога, какая была бы нужда в вере, или в божественном крещении, или в причащении самих тайн?»
Что-то глубокое и вечное
- Если каменная глыба из космоса может остановить историю человечества, то чего стоят все наши достижения в ней? Что в ней истинного и ценного?
- Может, но пока не остановила! Случайно ли это? Не странно ли это? Не намек ли в этом на то, что в истории открылось что-то глубокое и вечное?
Происхождение вида
Вчера по приглашению своего одноклассника был в Троице-Сергеевой Лавре, любовался красотой ее величественных храмов, мощью ее башен и стен. Во мне возникло странное ощущение того, что я не просто нахожусь в духовном центре России, но в духовном сердце нашей истории, нашей исторической судьбы. Одноклассник мой учился в семинарии. Он предложил мне посетить лекцию одного известного ученого и богослова. Я согласился. Профессор размышлял о происхождении вида «хомо сапиенс», но не так, как об этом написано в учебниках. Вот краткое содержание лекции.
«По последним данным палеонтологи примерно пятьдесят тысяч лет назад на земле существовало шесть генетически разных видов людей, шесть разных проектов человечества. Из них только «сапиенсы» оказались жизнеспособными. Почему? Палеонтологи приведут по каждому «проекту» десятки причин его несостоятельности. Порой объяснения их абсолютно противоположны: для одного «проекта» губительным оказались стабильные климатические условия, консервирующие морфологию, для другого, наоборот, быстрая смена климатических условий, разрушающая ее; для одного «проекта» губительной стала островная изоляция, вызвавшая деградацию, для другого, наоборот, нарушение изоляции, сделавшее вид беззащитным перед хищниками. Но все это - подбор аргументов задним числом под то, что в итоге случилось. А случилась победа «сапиенсов» и заселение ими земли.
Мой вариант объяснения - религиозный, метафизический. Наши предки победили потому, что им открылось Божественное. Когда и где это произошло? В Африке, в условиях очередного похолодания. Численность «сапиенсов» сократилась до десятка тысяч. В науке этот период жизни нашего вида назван «бутылочным горлышком». Мы должны были исчезнуть. Гибель была неминуемой. Жалкие остатки рода человеческого укрылись в пещерах на западном побережье континента. Но произошло что-то непостижимое, что-то потрясающее, что-то чудесное! Произошло, как на психологическом, так и на физиологическом уровнях. Мы не просто выжили, мы проникли в глубину смысла: у нас появился язык. Не узко специализированная система информационных сигналов, которой так успешно пользуются животные, а язык как бесконечное поле значений, как живая духовность, саморазвивающаяся, самоусложняющаяся, рождающая истины из самой Истины. Именно в этом поле метафизических смыслов человек по-настоящему стал человеком, обрел свое имя, свое лицо, свою душу. Как следствие этого процесса - возникновение искусства и похоронного обряда. Искусство свидетельствовало, что человек отделил себя от мира и увидел его как нечто эстетически прекрасное, как нечто эстетически восхитительное.
Похоронный обряд свидетельствовал, что человек осознал смерть как собственную смерть и почувствовал, что за смертью стоит что-то сверхъестественное, что-то таинственное, обещающее бессмертие. Что бы было с «сапиенсами», если бы им не открылся Бог, если бы Образ Божий не снизошел на них? Нас ждала бы судьба неандертальцев. Триста тысяч лет они существовали в Европе небольшими группами. За столь огромный промежуток времени этот вариант человечества не сумел подойти к «царству духа». Отдельные образцы искусства не связались в единую, целостную систему культуры. Неандерталец так и остался в природе, как часть природы, на уровне животной жизни, в рамках животной адаптации. Дух Божий не снизошел к ним, они не стали людьми в библейском смысле, то есть открытыми бесконечности идей, ищущими общения с Богом. Очень быстро «сапиенсы» вытеснили своих братьев по плоти. Вытеснили, ибо видели в них не людей, а животных, чуждых себе и враждебных себе.
Какой вывод мы могли бы сделать для себя сегодня? Он прост и понятен! Отказываясь от Образа Божьего в себе, мы опускаемся на уровень неандертальцев, становимся животными, превращаемся в интеллектуальных зверей, невзирая на все наши достижения в науке и технике, невзирая на все наши достижения в познании окружающего мира».
Когда я ехал в электричке домой, созерцая через стекло золотой иконостас осени, мне почему-то захотелось сыграть от противного и представить ситуацию происхождения современного человека иначе: без религии, без Бога, так, как трактуют ее нам большинство ученых. Вот, что у меня получилось.
«Слепая эволюция бросает кости и играет в свою игру. Все время меняются климатические условия. Это вызывает генетические мутации у бесчисленных африканских гоминидов. Положительные изменения в фенотипе закрепляются, отрицательные - безжалостно губят своих носителей и не передаются потомству. Вот только критерий полезности выбирается самой средой, а среда текуча, подвижна, нестабильна. Отсюда разные специализации, разные практики приспособлений. В этом хаосе случайно у небольшой группы гоминидов возникает склонность к языку. Она начинает давать им временное преимущество. Постепенно языковая масса разрастается и подчиняет себе психику, начинает контролировать биологическое поведение. Но откуда такая расточительность у эволюции? Зачем ей нужен столь огромный знаковый материал? Он выбивает носителей из естественного состояния, он разрушает природную адаптацию, он создает горизонт искусственных целей, ложных задач, энергетически затратный, психологически разрушительный. Почему эволюция допустила это? Почему не уничтожила своих изгоев и беглецов? У них открылись глаза: увидели они, что смертны, что смерть будет всегда идти по следу; узнали они, что не будет пощады в этом жестоком мире, что вечная борьба будет сопровождать каждого из них. Почему в самой психике не нашлось инструмента, блокирующего паразитирующую на инстинктах структуру постановки трансприродных проблем, трансприродных тем? Всегда жесткая в отборе эволюция почему-то позволила закрепиться сфере, противоречащей законам эволюции, разрушающей естественный отбор? Этот сбой в эволюции, эта ошибка в эволюции продолжается тысячелетия. Мы - плод этой ошибки! Мы - результат этого срыва, провала! Мы - уродливая форма жизни, возлюбившая свою уродливость, обожествившая ее!»
Бог и животные
Животные тоже общаются с Богом: посредством танца, пения, ритуала.
Интуиция тьмы
Тьма! Бездонная тьма! Я - в кромешной тьме! Я в беспредельной тьме и ничего не вижу! Вернее, вижу, но тьму - себя во тьме. И тьма эта - не черного цвета, не из черных чернил, разлитых в пространстве. Тьма эта - в виде вещей и предметов, в виде исторических событий и судеб, в виде живых существ, живых лиц, живых персонажей. Я не просто во тьме, я сам - часть тьмы, столь же беспредельная, как и сама тьма. Мы все - вещи, предметы, растения, животные, люди, звезды, галактики, черные дыры, туманности - сжаты, слиты в один огромный кусок тьмы. Но почему? Почему тьма? Почему даже свет в этой тьме - тьма? Потому, что все относительно, все лишено основания, все зыблется на поверхности и не достигает своим существованием глубины. Поэтому тьма даже в наших истинах, тьма даже в нашем познании. Каким бы ни было наше познание, по сравнению с божественной бесконечностью оно стремится к нулю, равно нулю. Света в этой тьме хватает лишь на то, чтобы определить тьму как тьму.
Итак, наше знание равно незнанию, мудрость мудреца совпадает с неведением младенца.
Точка отсчета
Мироздание меняется в зависимости от того, что мы принимаем за точку отсчета.
Навязчивый вопрос
Ты умер десять лет назад, но сегодня зачем-то пришел ко мне во сне. Я стоял на мосту, я созерцал течение реки, ты подошел и протянул мне руку. Я хотел пожать ее в знак приветствия, но промахнулся. Над водой кружились чайки. Не помню, о чем мы говорили, в памяти осталась лишь концовка разговора, вернее, мой последний для тебя вопрос.
- Скажи мне, Сергей: мы размышляем о Боге потому, что Бог есть, или потому, что так устроено человеческое сознание, человеческая психика?
Друг улыбнулся улыбкой призрака, ведь он и был призраком. Казалось, он знал все на свете, все тайны мира, все секреты мироздания, но не хотел мне ничего говорить. Не хотел потому, что я сам должен был прийти к истине, выбрать истину, сотворить истину. Друг сказал лишь несколько фраз.
- На твой вопрос ответит твоя жизнь: опыт встреч и расставаний, опыт страданий и скитаний, опыт одиночества и тоски.
Начало здесь