Тяжелый металл
А я продолжаю серию материалов об известных сибирских деятелях культуры, а заодно и культурных пространствах, скрытых от глаз посторонних. Сегодня мы в гостях у известного омского скульптора Александра Капралова. Омский «Дон Кихот», новосибирский «Трон» и ряд других его работ давно стали заметными достопримечательностями своих городов. Предлагаю вашему вниманию интервью с мастером, а заодно и фотоотчет из его мастерской, где мы беседовали.
- В институт я поступил в 23 года, раза с четвертого, - вспоминает Александр Николаевич. - Просто раньше при поступлении на худграф в Омский педагогический сдавали и физику, и математику, в чем я был очень слаб.
- Почему вы увлеклись именно скульптурой, а не живописью, к примеру?
- Живопись - не мое, нет у меня данных: я не вижу цвет. В институте я занимался, в основном, рисунком, графикой, литографией. У меня был товарищ-однокурсник, который еще в школьные годы ходил на занятия к скульптору. Однажды он привел меня в мастерскую… С тех пор я занялся скульптурой. Чем-то это дело меня зацепило. Стал ходить на занятия. Сначала было очень сложно, не слишком-то получалось, но желание преодолеть трудности увлекало лишь сильнее…
- А в чем эти трудности заключались?
- Скульптура во многом сложнее, чем другие направления искусства, не в творческом смысле, а чисто технически. Во-первых, ее нужно сделать, так сказать, со всех сторон, на 360 градусов. Во-вторых, сам материал. Когда делаешь скульптуру, ты по уши в грязи и пыли: шлифуешь, точишь… Особенно это касается работ из металла. Тут ты не просто слепил фигуру и отдал форматорам и литейщикам - все, от начала до конца, нужно делать самому. И мне кажется, именно за тяжеловесность и сложность я так полюбил искусство скульптуры.
Хотя бывает, мои железки надоедают мне, и тогда я сажусь что-то мазать красками. Поставишь холст, возьмешь краски, нальешь чайку, эдак богемно присядешь за мольберт… Совсем другое дело! (смеется)
- Какую скульптуру вы бы назвали своим первым достойным произведением?
- В студенческие годы я работал с глиной, гипсом. Уже тогда мы с тем самым товарищем устраивали небольшие выставки своих работ. Были у меня и интересные работы в гипсе. Например, «Реквием»: распятие, у страдальца вместо правой руки - крыло. Это некое посвящение поэту, человеку, способному хоть чуть-чуть оторваться от земли. Эта работа была сделана в 1988 году, когда я был старшекурсником, она участвовала в различных выставках, позднее я сделал вариации этого же произведения в дереве и металле.
- Ваше становление как художника выпало на начало 1990-х. Экономический обвал, культура была забыта. Не было мысли бросить все и пойти торговать на рынок?
- Такого соблазна у меня не было никогда, потому что я понимал: деньги надо зарабатывать на одном месте. А Перестройку я вспоминаю как самое лучшее время моей жизни. Уже появилась свобода, но еще не было такого, как сейчас, поклонения «золотому тельцу», оставалось что-то хорошее от прошлого. Например, я съездил на дачу Кардовского в Переславль-Залесский за счет Союза художников. Там работали около 30 мастеров со всей страны, и я многому у них научился. Сейчас таких выездов для молодых художников бесплатно не устраивают.
С появлением свободы не добавилось хороших художников, они появляются все так же редко.
Да, раньше была диктатура партии, но настоящие таланты штамповали портреты членов политбюро, а в свободное время писали шикарные работы, то, чего требовала душа. Сейчас же молодежи изначально ломают хребет деньги. Каждый думает: как бы сразу начать хорошо зарабатывать, раскрутиться!
- Сейчас художникам на этапе становления приходится сложнее, их можно понять.
- Я и сам никогда не гнушался оформительской работы, коммерческих заказов. Иногда понимаешь, какое дерьмо делаешь. Но деньги дают свободу, возможность выжить и творить дальше. Ведь как ни крути, скульптуру не сделаешь без денег: помещение, электричество, оборудование и материалы обходятся недешево. А на творческие работы не очень-то выживешь. Нет у нас того соответствующего рынка в Сибири, работы покупают очень редко.
- Вспоминается «Портрет» Гоголя. Талантливый художник много лет работал на заказ, скопил солидный капитал, а когда, наконец, принялся за творчество, понял, что талант пропал. Не боитесь повторить судьбу Чарткова?
- Хорошая тема.
Слышал как-то шикарное выражение: «Главная черта настоящего таланта - это то, что когда он заканчивается, никто ни черта не замечает».
Если же серьезно, мне кажется, я знаю ответ: не надо смешивать мух с котлетами, то есть профессиональное, качественно выполняемое ремесло с истинным творчеством. Деньги надо зарабатывать отдельно от настоящего искусства. Творчество должно быть чистым. Когда ты создаешь свое произведение, ты не должен думать ни о каких условностях: модно - не модно, продашь - не продашь, понравится кому-то или нет. И если ты считаешь себя художником, ты должен делать что-то, что не принесет тебе денег, по крайней мере, здесь и сейчас. Некоторые мои работы, на которые я затратил уйму времени и труда, не продаются десятилетиями. Быть может, я умру, а они все так же будут стоять в мастерской.
- Но вернемся к вашей творческой биографии. Когда вы перешли на металл?
- Сначала, как я уже говорил, были гипс, глина и пластилин - самые дешевые и простые материалы. Потом перешел на дерево, мрамор. Литьем не занимался, потому как не было возможности сделать свою литейку.
А в 1993 году, когда я уже строил собственную мастерскую, точнее, перестраивал ее из сарая, у меня возникла идея металлической скульптуры «Колесо истории». После этого я жил одной лишь мыслью: скорее достроить мастерскую и сварить эту работу. Наконец, я сделал ее.
«Колесо истории» - это моя первая по-настоящему значимая работа. По кругу диаметром 2,5 м «идут» различные фигурки: рыцари, попы... Это символизирует цикличное движение человечества, которое просто меняет коней на машины. Скульптура эта сейчас находится в музее «Искусство Омска».
- Особенности ваших работ - обилие мелких деталей, непропорциональные фигуры. Вы продумывали свой авторский стиль?
- У меня нет академического художественного образования, я окончил худграф. И скульптура у меня не классическая, скорее, декоративная, а она не может быть абсолютно реалистичной. Поэтому я пользуюсь возможностями, которые дает сварка. Это тонкие детали, ажурность, множество отверстий, больше воздуха. Так что способ создания моих скульптур отчасти предопределил их вид. В них присутствует графика - наверное, сказываются еще и мои занятия рисунком в университете.
Мои работы можно назвать «графикой в металле».
Классическую скульптуру ты лепишь и думаешь: а как потом это отлить-то? Допустим, по замыслу у фигуры отогнут пальчик на руке - ты еще подумаешь, нужно ли это делать? А потом решишь - да и так нормально, кулачком! В сварке же ты абсолютно свободен. Конечно, можно сказать, что где-то она дробит форму, но в этом есть и изюминка. Я стараюсь, чтобы мои работы можно было подолгу рассматривать, чтобы везде были детальки. Если не можешь сделать академическую работу, пластику, идеально слепить лицо, глаз, то стараешься подойти с другой стороны, вызвать интерес деталью, которую в других материалах сделать практически невозможно.
Мой стиль, конечно, менялся. Сначала была грубая сварка, капли, что-то рваное, неопределенное. Потом я начал больше точить. Спустя годы стали получаться отдельные куски, похожие на литье. Я даже хотел сделать себе литейку, но вскоре понял, что литье - не мое. На двух стульях не усидишь.
Есть у сварки и другие преимущества. К примеру, если какие-то работы залежались, я могу разрезать их и сварить из двух одну.
- Я правильно понял, вы сами возвели себе мастерскую?
- Сейчас у меня уже пятая по счету мастерская, и почти все я построил сам. Друзья раньше в шутку звали меня «прорабом», потому что я все время что-то строил. И это дало мне возможность в тяжелые постперестроечные годы работать. Я не платил аренду, был независим.
- Как, по-вашему, при столь непривычном для глаза обывателя стиле исполнения ваши скульптуры завоевали такую популярность?
- Сразу скажу: ни одного госзаказа я никогда не получал. Все мои скульптуры, которые стоят на улицах городов, - либо частные заказы, либо моя собственная инициатива.
Того же Дон Кихота я просто взял и поставил на проспекте Маркса в Омске, ни с кем ни о чем не договариваясь.
Пока не потребуют его убрать, не уберу. Кстати, это незаконченная композиция: там должен был быть еще Санчо Панса, мельница и т.д.
Да, те, кто привык видеть гладенькие классические скульптурные формы, такие железки не воспринимают, но кому-то нравится. Как ни странно, мои скульптуры очень любят дети.
- Дали идеи своих произведений черпал во сне, а чем вдохновляетесь вы?
- Думаю, историю со снами испанец придумал сам, чтобы лишний раз пропиариться. А что касается меня, то идеи приходят по-разному. Скажем, съездил я в Китай - и в моих произведениях стал мелькать мотив дракона. В скульптуре «Георгий Победоносец» я поставил акцент не на святом, как это принято в культуре, а на змии, сделав его во много раз больше всадника. Или «Тройка» - китаец в повозке правит тремя драконами. Есть еще «Сумоист» - огромный азиат, который, стоя в предбросковой позе, смотрит на Запад и в любой момент готов его раздавить.
Кстати, у меня есть работа, сделанная из настоящих железнодорожных костылей.
Из них я сварил Землю-клетку. Классная скульптура, она всегда занимает почетное место на моих персональных выставках. И это не единственное мое произведение, материалом для которого послужили костыли. Раньше их было проще добывать - валялись прямо вдоль путей, сдавались в металлолом. Сейчас такого нет, так что я остался без хорошего материала для своих скульптур (смеется).
- Ирония - черта, присущая скульптурам Капралова.
- В студенческие годы меня в моем творчестве тянуло на философию, на сложные замыслы. Сейчас, с возрастом и, надеюсь, с мудростью я понял, что мир устроен гораздо проще, что всю его суть можно выразить в десяти предложениях. Поэтому ко всему я стараюсь относиться с юмором и сарказмом, умничать надоело. И все мое творчество сейчас - тоже «с подколом». Кира Муратова как-то сказала: «Искусство - это игра для взрослых», и я полностью с ней согласен.
- Как вы считаете, находится ли скульптура в России сейчас на подъеме?
- Мы никак не можем взять курс на теплую парковую скульптуру. В советское время скульптура была, в основном, монументальной. Эта тенденция жива и сегодня: то Жукова по всей стране понаставим, то за Колчака возьмемся. Компанейщина не выходит из нас. Нам обязательно нужно поставить памятник конкретному человеку с именем и фамилией. Либо же нас колбасит в какие-то бредовые абстрактные формы. Не хватает живых интересных работ, с которыми прохожим хотелось бы сфотографироваться, будь то какая-нибудь задумчивая обезьянка или скульптура с философским замыслом. Таких скульптур должно быть много, они должны быть разнообразные, большие и маленькие, сделанные из различных материалов с помощью различных техник. На Западе это так. Недавно видел, как где-то в Европе установили отлично сделанный памятник доярке - шикарно!
- А как же скульптуры последних лет а-ля Степаныч в том же Омске?
- Таких «степанычей» по стране наставлено уже пять или шесть. А вообще, если не ошибаюсь,
мэр Омска снял на телефон скульптуру сантехника в Чехии, и с этой фотографии затем сделали нашего Степаныча.
Я говорю не о простых забавных картинках, перенесенных в камень или металл, а о чем-то более сложном, интересном и оригинальном, что заставит массы хоть немножко задумываться и двигаться вперед в своем развитии, а не просто развлечет их.
- Сегодня вы еще и преподаете рисунок в своем родном вузе. Какие основные правила, творческие заповеди вы передаете своим студентам?
- Нужно: первое - делать, второе - показывать. Необходимо много работать, с двумя-тремя работами и одним появлением на выставке ничего не добьешься.
Художник должен быть, в первую очередь, узнаваем. В истории искусств остаются лишь те, чьи работы чем-то отличаются от других. Но не надо ставить желание выделиться во главу угла - это должно получится само собой.
Настоящему художнику необходимо в жизни набить себе шишки. Он не может жить без преодоления препятствий. Художник должен пройти через тяжелые, даже трагичные события, иначе ему нечего будет сказать - получится нечто высосанное из пальца. Творчество художника - это во многом его жизнь. Он должен представлять что-то из себя как человек.
И главный принцип: если ты усердно работаешь и чувствуешь, что движешься в правильном направлении, то обязательно добьешься своего. Очень много зависит от силы воли молодого художника, его твердости в коленках. Довольно многим дано от Бога творить, люди неплохо начинают, но потом куда-то исчезают, растворяются. Нужно выдержать, выстоять, дождаться момента, когда ты сможешь жить и зарабатывать этим. Кто-то через год «выскакивает», кто-то - через десять лет. Так что, художник - это на 50% настойчивость и сила воли. Я, конечно, имею в виду только тех, кто по-настоящему одарен. Нужно выдержать тяжелый период. Хотя у художника этот тяжелый период всегда.
- И последний вопрос: художник должен быть голодным?
- Я часто слышу: нужно поддерживать молодых художников и т.д. Согласен, но вопрос в том, как поддерживать. Если начинающего одаренного парнишку сразу же вознести до небес, это лишь помешает ему в дальнейшем.
Художник может быть сытым, но перед этим он должен пройти долгий путь, одним из этапов которого должен быть и голод.
Если он сыт изначально, из него будет сложно сделать настоящего творца.
Справка
Александр Николаевич Капралов родился 12 июля 1959 года в поселке Ольгино Омской области. В 1989 году окончил художественно-графический факультет Омского государственного педагогического института. С 2012 года - профессор кафедры рисунка факультета искусств ОмГПУ. Наиболее известные скульптуры Капралова - «Дон Кихот», «Динамическое равновесие», «Крест несущий» (все - Омск), «Трон» (Новосибирск), памятник строителю (Сургут) и др. Кроме того, скульптуры Капралова выставлены в музее-галерее Евгения Евтушенко в Переделкино.
[кнопки для репоста]
- В институт я поступил в 23 года, раза с четвертого, - вспоминает Александр Николаевич. - Просто раньше при поступлении на худграф в Омский педагогический сдавали и физику, и математику, в чем я был очень слаб.
- Почему вы увлеклись именно скульптурой, а не живописью, к примеру?
- Живопись - не мое, нет у меня данных: я не вижу цвет. В институте я занимался, в основном, рисунком, графикой, литографией. У меня был товарищ-однокурсник, который еще в школьные годы ходил на занятия к скульптору. Однажды он привел меня в мастерскую… С тех пор я занялся скульптурой. Чем-то это дело меня зацепило. Стал ходить на занятия. Сначала было очень сложно, не слишком-то получалось, но желание преодолеть трудности увлекало лишь сильнее…
- А в чем эти трудности заключались?
- Скульптура во многом сложнее, чем другие направления искусства, не в творческом смысле, а чисто технически. Во-первых, ее нужно сделать, так сказать, со всех сторон, на 360 градусов. Во-вторых, сам материал. Когда делаешь скульптуру, ты по уши в грязи и пыли: шлифуешь, точишь… Особенно это касается работ из металла. Тут ты не просто слепил фигуру и отдал форматорам и литейщикам - все, от начала до конца, нужно делать самому. И мне кажется, именно за тяжеловесность и сложность я так полюбил искусство скульптуры.
Хотя бывает, мои железки надоедают мне, и тогда я сажусь что-то мазать красками. Поставишь холст, возьмешь краски, нальешь чайку, эдак богемно присядешь за мольберт… Совсем другое дело! (смеется)
- Какую скульптуру вы бы назвали своим первым достойным произведением?
- В студенческие годы я работал с глиной, гипсом. Уже тогда мы с тем самым товарищем устраивали небольшие выставки своих работ. Были у меня и интересные работы в гипсе. Например, «Реквием»: распятие, у страдальца вместо правой руки - крыло. Это некое посвящение поэту, человеку, способному хоть чуть-чуть оторваться от земли. Эта работа была сделана в 1988 году, когда я был старшекурсником, она участвовала в различных выставках, позднее я сделал вариации этого же произведения в дереве и металле.
- Ваше становление как художника выпало на начало 1990-х. Экономический обвал, культура была забыта. Не было мысли бросить все и пойти торговать на рынок?
- Такого соблазна у меня не было никогда, потому что я понимал: деньги надо зарабатывать на одном месте. А Перестройку я вспоминаю как самое лучшее время моей жизни. Уже появилась свобода, но еще не было такого, как сейчас, поклонения «золотому тельцу», оставалось что-то хорошее от прошлого. Например, я съездил на дачу Кардовского в Переславль-Залесский за счет Союза художников. Там работали около 30 мастеров со всей страны, и я многому у них научился. Сейчас таких выездов для молодых художников бесплатно не устраивают.
С появлением свободы не добавилось хороших художников, они появляются все так же редко.
Да, раньше была диктатура партии, но настоящие таланты штамповали портреты членов политбюро, а в свободное время писали шикарные работы, то, чего требовала душа. Сейчас же молодежи изначально ломают хребет деньги. Каждый думает: как бы сразу начать хорошо зарабатывать, раскрутиться!
- Сейчас художникам на этапе становления приходится сложнее, их можно понять.
- Я и сам никогда не гнушался оформительской работы, коммерческих заказов. Иногда понимаешь, какое дерьмо делаешь. Но деньги дают свободу, возможность выжить и творить дальше. Ведь как ни крути, скульптуру не сделаешь без денег: помещение, электричество, оборудование и материалы обходятся недешево. А на творческие работы не очень-то выживешь. Нет у нас того соответствующего рынка в Сибири, работы покупают очень редко.
- Вспоминается «Портрет» Гоголя. Талантливый художник много лет работал на заказ, скопил солидный капитал, а когда, наконец, принялся за творчество, понял, что талант пропал. Не боитесь повторить судьбу Чарткова?
- Хорошая тема.
Слышал как-то шикарное выражение: «Главная черта настоящего таланта - это то, что когда он заканчивается, никто ни черта не замечает».
Если же серьезно, мне кажется, я знаю ответ: не надо смешивать мух с котлетами, то есть профессиональное, качественно выполняемое ремесло с истинным творчеством. Деньги надо зарабатывать отдельно от настоящего искусства. Творчество должно быть чистым. Когда ты создаешь свое произведение, ты не должен думать ни о каких условностях: модно - не модно, продашь - не продашь, понравится кому-то или нет. И если ты считаешь себя художником, ты должен делать что-то, что не принесет тебе денег, по крайней мере, здесь и сейчас. Некоторые мои работы, на которые я затратил уйму времени и труда, не продаются десятилетиями. Быть может, я умру, а они все так же будут стоять в мастерской.
- Но вернемся к вашей творческой биографии. Когда вы перешли на металл?
- Сначала, как я уже говорил, были гипс, глина и пластилин - самые дешевые и простые материалы. Потом перешел на дерево, мрамор. Литьем не занимался, потому как не было возможности сделать свою литейку.
А в 1993 году, когда я уже строил собственную мастерскую, точнее, перестраивал ее из сарая, у меня возникла идея металлической скульптуры «Колесо истории». После этого я жил одной лишь мыслью: скорее достроить мастерскую и сварить эту работу. Наконец, я сделал ее.
«Колесо истории» - это моя первая по-настоящему значимая работа. По кругу диаметром 2,5 м «идут» различные фигурки: рыцари, попы... Это символизирует цикличное движение человечества, которое просто меняет коней на машины. Скульптура эта сейчас находится в музее «Искусство Омска».
- Особенности ваших работ - обилие мелких деталей, непропорциональные фигуры. Вы продумывали свой авторский стиль?
- У меня нет академического художественного образования, я окончил худграф. И скульптура у меня не классическая, скорее, декоративная, а она не может быть абсолютно реалистичной. Поэтому я пользуюсь возможностями, которые дает сварка. Это тонкие детали, ажурность, множество отверстий, больше воздуха. Так что способ создания моих скульптур отчасти предопределил их вид. В них присутствует графика - наверное, сказываются еще и мои занятия рисунком в университете.
Мои работы можно назвать «графикой в металле».
Классическую скульптуру ты лепишь и думаешь: а как потом это отлить-то? Допустим, по замыслу у фигуры отогнут пальчик на руке - ты еще подумаешь, нужно ли это делать? А потом решишь - да и так нормально, кулачком! В сварке же ты абсолютно свободен. Конечно, можно сказать, что где-то она дробит форму, но в этом есть и изюминка. Я стараюсь, чтобы мои работы можно было подолгу рассматривать, чтобы везде были детальки. Если не можешь сделать академическую работу, пластику, идеально слепить лицо, глаз, то стараешься подойти с другой стороны, вызвать интерес деталью, которую в других материалах сделать практически невозможно.
Мой стиль, конечно, менялся. Сначала была грубая сварка, капли, что-то рваное, неопределенное. Потом я начал больше точить. Спустя годы стали получаться отдельные куски, похожие на литье. Я даже хотел сделать себе литейку, но вскоре понял, что литье - не мое. На двух стульях не усидишь.
Есть у сварки и другие преимущества. К примеру, если какие-то работы залежались, я могу разрезать их и сварить из двух одну.
- Я правильно понял, вы сами возвели себе мастерскую?
- Сейчас у меня уже пятая по счету мастерская, и почти все я построил сам. Друзья раньше в шутку звали меня «прорабом», потому что я все время что-то строил. И это дало мне возможность в тяжелые постперестроечные годы работать. Я не платил аренду, был независим.
- Как, по-вашему, при столь непривычном для глаза обывателя стиле исполнения ваши скульптуры завоевали такую популярность?
- Сразу скажу: ни одного госзаказа я никогда не получал. Все мои скульптуры, которые стоят на улицах городов, - либо частные заказы, либо моя собственная инициатива.
Того же Дон Кихота я просто взял и поставил на проспекте Маркса в Омске, ни с кем ни о чем не договариваясь.
Пока не потребуют его убрать, не уберу. Кстати, это незаконченная композиция: там должен был быть еще Санчо Панса, мельница и т.д.
Да, те, кто привык видеть гладенькие классические скульптурные формы, такие железки не воспринимают, но кому-то нравится. Как ни странно, мои скульптуры очень любят дети.
- Дали идеи своих произведений черпал во сне, а чем вдохновляетесь вы?
- Думаю, историю со снами испанец придумал сам, чтобы лишний раз пропиариться. А что касается меня, то идеи приходят по-разному. Скажем, съездил я в Китай - и в моих произведениях стал мелькать мотив дракона. В скульптуре «Георгий Победоносец» я поставил акцент не на святом, как это принято в культуре, а на змии, сделав его во много раз больше всадника. Или «Тройка» - китаец в повозке правит тремя драконами. Есть еще «Сумоист» - огромный азиат, который, стоя в предбросковой позе, смотрит на Запад и в любой момент готов его раздавить.
Кстати, у меня есть работа, сделанная из настоящих железнодорожных костылей.
Из них я сварил Землю-клетку. Классная скульптура, она всегда занимает почетное место на моих персональных выставках. И это не единственное мое произведение, материалом для которого послужили костыли. Раньше их было проще добывать - валялись прямо вдоль путей, сдавались в металлолом. Сейчас такого нет, так что я остался без хорошего материала для своих скульптур (смеется).
- Ирония - черта, присущая скульптурам Капралова.
- В студенческие годы меня в моем творчестве тянуло на философию, на сложные замыслы. Сейчас, с возрастом и, надеюсь, с мудростью я понял, что мир устроен гораздо проще, что всю его суть можно выразить в десяти предложениях. Поэтому ко всему я стараюсь относиться с юмором и сарказмом, умничать надоело. И все мое творчество сейчас - тоже «с подколом». Кира Муратова как-то сказала: «Искусство - это игра для взрослых», и я полностью с ней согласен.
- Как вы считаете, находится ли скульптура в России сейчас на подъеме?
- Мы никак не можем взять курс на теплую парковую скульптуру. В советское время скульптура была, в основном, монументальной. Эта тенденция жива и сегодня: то Жукова по всей стране понаставим, то за Колчака возьмемся. Компанейщина не выходит из нас. Нам обязательно нужно поставить памятник конкретному человеку с именем и фамилией. Либо же нас колбасит в какие-то бредовые абстрактные формы. Не хватает живых интересных работ, с которыми прохожим хотелось бы сфотографироваться, будь то какая-нибудь задумчивая обезьянка или скульптура с философским замыслом. Таких скульптур должно быть много, они должны быть разнообразные, большие и маленькие, сделанные из различных материалов с помощью различных техник. На Западе это так. Недавно видел, как где-то в Европе установили отлично сделанный памятник доярке - шикарно!
- А как же скульптуры последних лет а-ля Степаныч в том же Омске?
- Таких «степанычей» по стране наставлено уже пять или шесть. А вообще, если не ошибаюсь,
мэр Омска снял на телефон скульптуру сантехника в Чехии, и с этой фотографии затем сделали нашего Степаныча.
Я говорю не о простых забавных картинках, перенесенных в камень или металл, а о чем-то более сложном, интересном и оригинальном, что заставит массы хоть немножко задумываться и двигаться вперед в своем развитии, а не просто развлечет их.
- Сегодня вы еще и преподаете рисунок в своем родном вузе. Какие основные правила, творческие заповеди вы передаете своим студентам?
- Нужно: первое - делать, второе - показывать. Необходимо много работать, с двумя-тремя работами и одним появлением на выставке ничего не добьешься.
Художник должен быть, в первую очередь, узнаваем. В истории искусств остаются лишь те, чьи работы чем-то отличаются от других. Но не надо ставить желание выделиться во главу угла - это должно получится само собой.
Настоящему художнику необходимо в жизни набить себе шишки. Он не может жить без преодоления препятствий. Художник должен пройти через тяжелые, даже трагичные события, иначе ему нечего будет сказать - получится нечто высосанное из пальца. Творчество художника - это во многом его жизнь. Он должен представлять что-то из себя как человек.
И главный принцип: если ты усердно работаешь и чувствуешь, что движешься в правильном направлении, то обязательно добьешься своего. Очень много зависит от силы воли молодого художника, его твердости в коленках. Довольно многим дано от Бога творить, люди неплохо начинают, но потом куда-то исчезают, растворяются. Нужно выдержать, выстоять, дождаться момента, когда ты сможешь жить и зарабатывать этим. Кто-то через год «выскакивает», кто-то - через десять лет. Так что, художник - это на 50% настойчивость и сила воли. Я, конечно, имею в виду только тех, кто по-настоящему одарен. Нужно выдержать тяжелый период. Хотя у художника этот тяжелый период всегда.
- И последний вопрос: художник должен быть голодным?
- Я часто слышу: нужно поддерживать молодых художников и т.д. Согласен, но вопрос в том, как поддерживать. Если начинающего одаренного парнишку сразу же вознести до небес, это лишь помешает ему в дальнейшем.
Художник может быть сытым, но перед этим он должен пройти долгий путь, одним из этапов которого должен быть и голод.
Если он сыт изначально, из него будет сложно сделать настоящего творца.
Справка
Александр Николаевич Капралов родился 12 июля 1959 года в поселке Ольгино Омской области. В 1989 году окончил художественно-графический факультет Омского государственного педагогического института. С 2012 года - профессор кафедры рисунка факультета искусств ОмГПУ. Наиболее известные скульптуры Капралова - «Дон Кихот», «Динамическое равновесие», «Крест несущий» (все - Омск), «Трон» (Новосибирск), памятник строителю (Сургут) и др. Кроме того, скульптуры Капралова выставлены в музее-галерее Евгения Евтушенко в Переделкино.
[кнопки для репоста]