Мунины истории: глава 27-я
МУНЯ И ПЕРВАЯ КРАЖА
Котейко наш всегда производил впечатление приличного кота. Недолгий период юности, когда он клянчил еду, прошел довольно скоро. Кот вошел в разум, приобрел солидность, установил правила котопитания и сопутствующие им ритуалы.
Ритуалы довольно простые: за час до еды начинается церемония ожидания. Муня приходит на кухню, ложится на диванчик и начинает пристально оглядывать каждого входящего: не ты ли, о раб Кота, сегодня исполняешь обязанности котоокормления?
Когда выясняется, что входящий зашел токмо себя единого напитать, а котом пренебрегает до урочного часа, кот вздыхает и смеживает очи. Из-под век сочится мировая кошачья печаль о несовершенстве человеческого мира, которое не смогли превозмочь даже наимудрейшие коты мира.
А ведь были времена! Пророк Мухаммад, если кошка спала на одежде, не будил ее, но выбирал для одеяния что-либо другое из своего гардероба, и однажды, когда та уснула на рукаве халата, что лежал сложенным подле, Мухаммад предпочел отрезать кусок от рукава, лишь бы не тревожить кошкин сон.
Ясное дело, что и с котопитанием все тоже обстояло исключительно прекрасно! Хорошо кормящие и вникающие в кошачьи дела получали возвышенные титулы: Абу хурейра (Отец кошек) и Умм хурейра (Мать кошек).
А тут… Вроде в приличную семью попал, но где истовое поклонение? Где отслеживание прихотей кота и где удовлетворение его желудочных неистовств?
Муня лежит, смежив очи, и ждет исполнения Завета, обещанного коту его владельцем, и грустные думы морщат его лоб: не то Завет фиговый, не то владелец…
Меж тем наступает урочный час, и в кухню входит человек со светлым взором, в одеждах осиянных. Кот раскрывает глаза от ослепительного света неизбежной еды, но не позорит себя торопливостью и жадностью.
Он дожидается, пока наполнят его миску, после того спрыгивает на пол, поет победную песнь и благосклонно принимает питание.
Нехитрый ритуал, правда же?
Есть только одна проблема: Муня считает, что все питание, какое только есть на свете, должно быть использовано во благо кота.
Поэтому он приходит к каждому ядущему и нюхает все, что бы тот ни ел: яблоко, бутерброд, шоколад, иное… Иногда благосклонно принимает мзду, но чаще всего фыркает и, надменно воздев хвост, удаляется восвояси.
Единственный звук, который еще берет сердце Муни за живое, - это стук ножа о разделочную доску.
Муня - кот умный, он уже усвоил, что абы что на доску не кладут. Здесь чаще всего будет мясо, и кошачья десятина должна быть выплачена коту немедленно, невзирая на урочные часы питания.
Поэтому едва я достаю доску, Муня уже тут как тут: встает на задние лапы и живо интересуется происходящим.
Сегодня я готовила кролика в сметане. Кролик был порублен мясником порционно, и все, что от меня требовалось, обвалять мясо в муке со специями, прижарить и отправить в латку - тушиться и томиться во благо наших желудков.
Я выложила порции на блюдо, близ рассыпала муку, сдобрила ее солью и специями, и отошла поговорить по телефону. И что же я увидела, вернувшись на кухню? Муня доблестно покрал кусок кролика и, рыча от вожделения, поедал его в углу, и глаза у него были совершенно победительные. Муня ел и орал - вещи, казалось, несовместные.
Попытка моя отобрать у Муни кролика закончилась неудачею: Муня встал в позицию и недвусмысленно распушил хвост: поди прочь, женщина, недостойная зваться Умм хурейра!
И я пошла прочь, недоумевая о нашем общем с котом будущем.
За кого он нас вообще держит, прости Хоспадя?
Маша Зы