Цитаты
История 20. Новые назначения
Жизнь у меня никогда не была простой, даже в детстве. Мой отец мечтал иметь фермерское хозяйство, «плантацию» как он называл. Развить сельское хозяйство и животноводство, построить производство и наладить сбыт. Практически перейти на натуральное ведение хозяйства. Он заражал семью своим энтузиазмом, часто все вместе мы представляли большой дом и землю на которой будем работать летом, а зимой путешествовать. Как мы будем расти и наше предприятие вместе с нами, потом оно перейдёт брату и мне, и мы будем развивать его дальше.
Однажды отец ушёл с работы и купил землю, помню мама плакала от страха - в те времена безработными были только бомжи. Тридцать две сотки глины и камней. Вспахивали её плугом в который запрягались мама с папой. Когда бороновали мы с братом сидели на бороне для веса. Так, начиная с ранней весны и заканчивая поздней осенью, мы проводили всё время на этом участке. До него идти было несколько километров, отец будил нас рано, а возвращались мы после заката. Когда я и брат стали ходить в школу, это немного спасало от работы на земле, отец привлекал нас только в выходные, праздники и на каникулах. Летом под палящим солнцем, от которого болела голова и некуда было укрыться, осенью и весной под проливным дождём, таким холодным, что казалось, тысячу плетей секут всё тело. Вечером мы шли домой голодные, замерзшие, уставшие, заеденные комарами и мошкой, вспухшее тело чесалось, на нем не оставалось не одного живого места, даже веки вокруг глаз и те были искусаны.
Помню, как-то мы весь день натягивали плёнку на металлический каркас теплицы. Мы с братом держали края, пока родители закрепляли склеенную вручную мамой пленку. Был сильный ветер, такой что меня и брата периодически закидывало на самую крышу конструкции. Мы разбивали себе носы и подбородки, но не выпускали пленку из онемевших от холода рук. Ледяные волосы, выбившись из под косынки, били меня по лицу. Потом пошел дождь, и мы стояли почти по колено в воде и грязи. Ветки растений и булыжники земли, которые нёс поток воды, царапали ноги. Мы с братом беззвучно плакали так чтоб не видели родители, мы понимали, что не уйдём пока не закончим работу. Возвращались, когда совсем стемнело, молча. К ночи буря усилилась, я с ужасом слушала как воет ветер, шумит дождь и грохочет гром. Я боялась, но не того чего бояться все дети. Утром пришел отец и сказал, что всю пленку на теплице порвало в клочья. Он сел на табурет в прихожей, свесил руки и спокойно сказал это даже пытаясь улыбнуться. Но я знала, что сердце его обливается кровью. Я старалась спрятать слёзы, мне было стыдно плакать при папе, но он все же заметил, засмеялся и обнял меня, тогда я разрыдалась в голос. В тот же день мы пошли делать всё заново...
Жизнь у меня никогда не была простой, даже в детстве. Мой отец мечтал иметь фермерское хозяйство, «плантацию» как он называл. Развить сельское хозяйство и животноводство, построить производство и наладить сбыт. Практически перейти на натуральное ведение хозяйства. Он заражал семью своим энтузиазмом, часто все вместе мы представляли большой дом и землю на которой будем работать летом, а зимой путешествовать. Как мы будем расти и наше предприятие вместе с нами, потом оно перейдёт брату и мне, и мы будем развивать его дальше.
Однажды отец ушёл с работы и купил землю, помню мама плакала от страха - в те времена безработными были только бомжи. Тридцать две сотки глины и камней. Вспахивали её плугом в который запрягались мама с папой. Когда бороновали мы с братом сидели на бороне для веса. Так, начиная с ранней весны и заканчивая поздней осенью, мы проводили всё время на этом участке. До него идти было несколько километров, отец будил нас рано, а возвращались мы после заката. Когда я и брат стали ходить в школу, это немного спасало от работы на земле, отец привлекал нас только в выходные, праздники и на каникулах. Летом под палящим солнцем, от которого болела голова и некуда было укрыться, осенью и весной под проливным дождём, таким холодным, что казалось, тысячу плетей секут всё тело. Вечером мы шли домой голодные, замерзшие, уставшие, заеденные комарами и мошкой, вспухшее тело чесалось, на нем не оставалось не одного живого места, даже веки вокруг глаз и те были искусаны.
Помню, как-то мы весь день натягивали плёнку на металлический каркас теплицы. Мы с братом держали края, пока родители закрепляли склеенную вручную мамой пленку. Был сильный ветер, такой что меня и брата периодически закидывало на самую крышу конструкции. Мы разбивали себе носы и подбородки, но не выпускали пленку из онемевших от холода рук. Ледяные волосы, выбившись из под косынки, били меня по лицу. Потом пошел дождь, и мы стояли почти по колено в воде и грязи. Ветки растений и булыжники земли, которые нёс поток воды, царапали ноги. Мы с братом беззвучно плакали так чтоб не видели родители, мы понимали, что не уйдём пока не закончим работу. Возвращались, когда совсем стемнело, молча. К ночи буря усилилась, я с ужасом слушала как воет ветер, шумит дождь и грохочет гром. Я боялась, но не того чего бояться все дети. Утром пришел отец и сказал, что всю пленку на теплице порвало в клочья. Он сел на табурет в прихожей, свесил руки и спокойно сказал это даже пытаясь улыбнуться. Но я знала, что сердце его обливается кровью. Я старалась спрятать слёзы, мне было стыдно плакать при папе, но он все же заметил, засмеялся и обнял меня, тогда я разрыдалась в голос. В тот же день мы пошли делать всё заново...