Из рассказа Тадеуша Бильского - узника Осташковского лагеря «Утром 17 сентября, в воскресенье, в Польшу вступили советские войска. Во второй половине дня нам было приказано эвакуироваться в сторону румынской границы. Где-то возле Бучача мы попали в советский плен. Произошло это примерно 20 сентября 1939 года. Мы дошли до какой-то станции, где нас погрузили в вагоны и везли целую ночь; утром мы приехали, кажется, на станцию Чертков. Вышли из поезда и пешком двинулись к польско-советской границе. Пришли на место, откуда с пригорка былo видно советскую территорию. Там мы пробыли несколько дней в имении, принадлежащем, как говорили, генералу Глуховскому. Оттуда, пешком перейдя границу, мы дошли до Ярмолинце, где нас посадили в поезд, и через Киев мы приехали в Старобельск. Через несколько дней нас повели на станцию в Старобельске; проходили мимо лагеря. Всю нашу группу в 500 человек погрузили в поезд, и через Воронеж мы доехали до Москвы, приехали ночью 6 ноября, в канун их праздника Город был украшен флагами. В Москве мы вышли из поезда, вымылись в бане, нас накормили и под утро погрузили в тот же самый поезд. Через Калинин примерно за 4 дня нас привезли в Осташков. Там нас выгрузили. Это тоже такой маленький городок. Мы пересекли улицу и через полсотни метров пришли к огромному озеру. У озера мы немного подождали, пока не приплыл корабль, на который нас всех погрузили, и посреди озера (все время был виден и тот, и другой берег) доплыли до острова, обнесенного каменной стеной . На этом острове было несколько пристаней, к которым причаливали корабли. Нам бросилась в глаза заметная издалека, выбитая в стене надпись «1863». Никто не объяснил, что означают эти цифры. Мы и связали с Январским восстанием . Стена начиналась в нескольких метрах от берега. Виден был храм - не церковь, вроде бы готический, с колокольней, вокруг много строений. Высадившись на остров, мы вошли в главный неф этого храма, где нас принял начальник в чине, кажется, майора НКВД. Он спросил у нас на польском языке, не обижали ли кого в дороге, не оскорбляли ли конвоиры и т.п. Потом нас отвели в отдельное помещение, якобы в карантин. На территорию лагеря мы не входили. После карантина нас перевели в другие помещения, такие палаты. Вся вежбникская группа попала в одну - угловую. Не помню, когда и на каких основаниях записывали на отправку домой тех, кто был родом с территорий, в то время оккупированных немцами. Я тоже записался. Вежбникские полицейские меня отговаривали. Не верили, что русские нас отпустят. Говорили, что здесь жилье каменное, теплое, а там возьмут и посадят в бараки. Тем временем русские открыли в лагере магазин, так называемую лавочку. В этом магазине можно было купить монпансье, какие-то конфеты, сухари и так называемую «сухую колбасу» (она была как из опилок, вообще несъедобная). Там же скупали часы, ювелирные изделия. Я сам продал свои часы за 10 червонцев. Возле магазина всегда была толчея. Наконец настал момент отъезда из лагеря. В трюме мест не было, я остался на палубе и страшно тогда замерз. В Осташкове - было это примерно 10 декабря 1939 года - нас погрузили в поезд и через Великие Луки, Минск, Столпцы, Барановичи привезли в Брест. В Бресте нас передали немцам. Там мы были в лагере на территории аэродрома. И из этого лагеря я убежал, переодевшись в полугражданскую одежду. Домой я приехал незадолго до Рождества, около 20 декабря 1939 года. Записал Збигнев Белят Страховице, апрель 1989 г.
«Утром 17 сентября, в воскресенье, в Польшу вступили советские войска. Во второй половине дня нам было приказано эвакуироваться в сторону румынской границы. Где-то возле Бучача мы попали в советский плен. Произошло это примерно 20 сентября 1939 года.
Мы дошли до какой-то станции, где нас погрузили в вагоны и везли целую ночь; утром мы приехали, кажется, на станцию Чертков. Вышли из поезда и пешком двинулись к польско-советской границе. Пришли на место, откуда с пригорка былo видно советскую территорию. Там мы пробыли несколько дней в имении, принадлежащем, как говорили, генералу Глуховскому. Оттуда, пешком перейдя границу, мы дошли до Ярмолинце, где нас посадили в поезд, и через Киев мы приехали в Старобельск.
Через несколько дней нас повели на станцию в Старобельске; проходили мимо лагеря. Всю нашу группу в 500 человек погрузили в поезд, и через Воронеж мы доехали до Москвы, приехали ночью 6 ноября, в канун их праздника Город был украшен флагами. В Москве мы вышли из поезда, вымылись в бане, нас накормили и под утро погрузили в тот же самый поезд. Через Калинин примерно за 4 дня нас привезли в Осташков. Там нас выгрузили. Это тоже такой маленький городок. Мы пересекли улицу и через полсотни метров пришли к огромному озеру. У озера мы немного подождали, пока не приплыл корабль, на который нас всех погрузили, и посреди озера (все время был виден и тот, и другой берег) доплыли до острова, обнесенного каменной стеной . На этом острове было несколько пристаней, к которым причаливали корабли. Нам бросилась в глаза заметная издалека, выбитая в стене надпись «1863». Никто не объяснил, что означают эти цифры. Мы и связали с Январским восстанием . Стена начиналась в нескольких метрах от берега. Виден был храм - не церковь, вроде бы готический, с колокольней, вокруг много строений.
Высадившись на остров, мы вошли в главный неф этого храма, где нас принял начальник в чине, кажется, майора НКВД. Он спросил у нас на польском языке, не обижали ли кого в дороге, не оскорбляли ли конвоиры и т.п. Потом нас отвели в отдельное помещение, якобы в карантин. На территорию лагеря мы не входили. После карантина нас перевели в другие помещения, такие палаты. Вся вежбникская группа попала в одну - угловую. Не помню, когда и на каких основаниях записывали на отправку домой тех, кто был родом с территорий, в то время оккупированных немцами. Я тоже записался. Вежбникские полицейские меня отговаривали. Не верили, что русские нас отпустят. Говорили, что здесь жилье каменное, теплое, а там возьмут и посадят в бараки.
Тем временем русские открыли в лагере магазин, так называемую лавочку. В этом магазине можно было купить монпансье, какие-то конфеты, сухари и так называемую «сухую колбасу» (она была как из опилок, вообще несъедобная). Там же скупали часы, ювелирные изделия. Я сам продал свои часы за 10 червонцев. Возле магазина всегда была толчея.
Наконец настал момент отъезда из лагеря. В трюме мест не было, я остался на палубе и страшно тогда замерз. В Осташкове - было это примерно 10 декабря 1939 года - нас погрузили в поезд и через Великие Луки, Минск, Столпцы, Барановичи привезли в Брест. В Бресте нас передали немцам. Там мы были в лагере на территории аэродрома. И из этого лагеря я убежал, переодевшись в полугражданскую одежду. Домой я приехал незадолго до Рождества, около 20 декабря 1939 года.
Записал Збигнев Белят Страховице, апрель 1989 г.
Reply
Reply
Leave a comment