С праздником языка, которого нет!
Уже 11 лет в Финляндии 27 ноября отмечают День карельского языка. Начиная с прошлого года празднование проводится и в российской Карелии. Но носителей карельского языка в российской Карелии почти не осталось ещё несколько десятилетий назад. Почему же так произошло?
Карелы и финны имеют общих предков, которыми были несколько разных племён. На протяжении долгих столетий территория их проживания служила объектом притязаний шведов и русских (сначала Новгорода, а позже Москвы). С разделением христиан на православных и католиков (позже ставших лютеранами) межгосударственная граница стала ещё и межконфессиональной. Многочисленные войны нередко завершались изменением линии границы, после чего одни уходили «на свою сторону», а другие переселялись на освободившееся место. Вслед за такими миграциями происходили и изменения в языке. В конечном счёте они привели к формированию нескольких карело-финских диалектов, различия между говорами отдельных сёл внутри которых иногда оказывались даже более значимыми, чем между диалектами в целом.
Когда встал вопрос о создании литературного финского языка, за его основу были взяты записанные Лённротом руны «Калевалы». Большая часть рун происходила из Ухты, которая с 1920 года оказалась на территории российской Карелии. Ухтинский диалект существенно отличается от языка «чисто финских» племён хяме и суми. Можно даже сказать, что литературный финский язык был искусственно сконструирован на основе одного из диалектов пусть и близкого, но соседнего народа.
Кровопролитная гражданская война в Финляндии вынудила красных финнов бежать в Россию. А белым карелам, напротив, пришлось искать убежище с западной стороны границы. Вслед за добровольными переселениями начались принудительные. Сначала советская власть отправила в ГУЛАГ «кулаков», затем полностью выселила жителей из пограничной зоны, а после войн депортировала с оккупированной территории в Финляндию всех её граждан.
Первые годы советской власти прошли под знаком борьбы с безграмотностью. Если русскому чтению и письму достаточно было просто научить, то карельский язык не имел даже алфавита. А филологи долго не могли договориться, какой из трёх диалектов нужно взять за основу карельского языка. Более того, некоторые филологи считали эти диалекты тремя разными языками.
Жители большей части территории российской Карелии говорили на ухтинско-беломорском диалекте, который уже был «занят» финским языком. Значит, выбор нужно было делать между диалектами ливвиков и людиков. Ливвики жили преимущественно вдоль северного и западного берегов Ладожского озера. Именно эта земля считалась исторической родиной карельского народа. Но с 1918 до 1939 года большая её часть принадлежала Финляндии. Людики жили к востоку от Ладожского озера. Из-за больших расстояний между сёлами их говоры отличались весьма значительно.
Кроме непримиримых различий между диалектами и говорами, существенным препятствием к созданию карельской письменности стал переход на кириллицу. Многие карелы свободно читали и писали по-фински. Запись привычных слов русскими буквами (к тому же с «неправильным» соседским акцентом) они воспринимали как недопустимое коверканье языка и категорически отказывались признавать. Поэтому когда после Зимней войны была образована Карело-Финская ССР, все радостно приняли финский язык в качестве второго её государственного языка.
После войн западные районы российской Карелии массово заселили оставшимися без жилья белорусами и украинцами. Разумеется, они не знали местных языков и не хотели их изучать. Коренные жители вынуждены были уступить и стали чаще переходить на русский язык. Финнов же оставалось всё меньше. В 1956 году статус республики понизили до автономии в составе РСФСР. Если бы не этот «подарок Хрущёва», то в 1991 году Карелия стала бы независимой наравне с остальными союзными республиками.
Во второй половине 1970-х годов я побывал почти во всех школах российской Карелии. Везде старался узнать через учителей, много ли у них учеников, владеющих карельским (финским или вепсовским) языком. Нескольких вепсовских сёл оказались приятным исключением, где язык оставался ещё живым. Но в карельских сёлах на родном языке говорили только старики.
Лишь на исходе перестройки нашлись энтузиасты, пожелавшие возродить язык. Вполне ожидаемо они столкнулись с теми же проблемами, которые не позволили сделать это ещё до войны. Им удалось договориться о карельском и вепсовском алфавитах на основе латиницы. Но это вступило в конфликт с российским законом, согласно которому государственный язык региона может использовать только кириллицу.
Карелы и финны имеют общих предков, которыми были несколько разных племён. На протяжении долгих столетий территория их проживания служила объектом притязаний шведов и русских (сначала Новгорода, а позже Москвы). С разделением христиан на православных и католиков (позже ставших лютеранами) межгосударственная граница стала ещё и межконфессиональной. Многочисленные войны нередко завершались изменением линии границы, после чего одни уходили «на свою сторону», а другие переселялись на освободившееся место. Вслед за такими миграциями происходили и изменения в языке. В конечном счёте они привели к формированию нескольких карело-финских диалектов, различия между говорами отдельных сёл внутри которых иногда оказывались даже более значимыми, чем между диалектами в целом.
Когда встал вопрос о создании литературного финского языка, за его основу были взяты записанные Лённротом руны «Калевалы». Большая часть рун происходила из Ухты, которая с 1920 года оказалась на территории российской Карелии. Ухтинский диалект существенно отличается от языка «чисто финских» племён хяме и суми. Можно даже сказать, что литературный финский язык был искусственно сконструирован на основе одного из диалектов пусть и близкого, но соседнего народа.
Кровопролитная гражданская война в Финляндии вынудила красных финнов бежать в Россию. А белым карелам, напротив, пришлось искать убежище с западной стороны границы. Вслед за добровольными переселениями начались принудительные. Сначала советская власть отправила в ГУЛАГ «кулаков», затем полностью выселила жителей из пограничной зоны, а после войн депортировала с оккупированной территории в Финляндию всех её граждан.
Первые годы советской власти прошли под знаком борьбы с безграмотностью. Если русскому чтению и письму достаточно было просто научить, то карельский язык не имел даже алфавита. А филологи долго не могли договориться, какой из трёх диалектов нужно взять за основу карельского языка. Более того, некоторые филологи считали эти диалекты тремя разными языками.
Жители большей части территории российской Карелии говорили на ухтинско-беломорском диалекте, который уже был «занят» финским языком. Значит, выбор нужно было делать между диалектами ливвиков и людиков. Ливвики жили преимущественно вдоль северного и западного берегов Ладожского озера. Именно эта земля считалась исторической родиной карельского народа. Но с 1918 до 1939 года большая её часть принадлежала Финляндии. Людики жили к востоку от Ладожского озера. Из-за больших расстояний между сёлами их говоры отличались весьма значительно.
Кроме непримиримых различий между диалектами и говорами, существенным препятствием к созданию карельской письменности стал переход на кириллицу. Многие карелы свободно читали и писали по-фински. Запись привычных слов русскими буквами (к тому же с «неправильным» соседским акцентом) они воспринимали как недопустимое коверканье языка и категорически отказывались признавать. Поэтому когда после Зимней войны была образована Карело-Финская ССР, все радостно приняли финский язык в качестве второго её государственного языка.
После войн западные районы российской Карелии массово заселили оставшимися без жилья белорусами и украинцами. Разумеется, они не знали местных языков и не хотели их изучать. Коренные жители вынуждены были уступить и стали чаще переходить на русский язык. Финнов же оставалось всё меньше. В 1956 году статус республики понизили до автономии в составе РСФСР. Если бы не этот «подарок Хрущёва», то в 1991 году Карелия стала бы независимой наравне с остальными союзными республиками.
Во второй половине 1970-х годов я побывал почти во всех школах российской Карелии. Везде старался узнать через учителей, много ли у них учеников, владеющих карельским (финским или вепсовским) языком. Нескольких вепсовских сёл оказались приятным исключением, где язык оставался ещё живым. Но в карельских сёлах на родном языке говорили только старики.
Лишь на исходе перестройки нашлись энтузиасты, пожелавшие возродить язык. Вполне ожидаемо они столкнулись с теми же проблемами, которые не позволили сделать это ещё до войны. Им удалось договориться о карельском и вепсовском алфавитах на основе латиницы. Но это вступило в конфликт с российским законом, согласно которому государственный язык региона может использовать только кириллицу.