Люди на улице...
(i) Очень люблю рассматривать людей ... Сегодня в метро ехал русский папа с маленьким сыном, сын был лет четырех-пяти кудрявый, очень красивый и разговорчивый - они вышли на Praterstern (парке аттракционов). А в трамвае №2 видела австрийского папу с дочерью в коляске, папа был спортсмен красавиц, он тащил не только коляску, но еще подмышкой и коробку с детской кроваткой. Дочь, желающая спать, выступала, когда они входили в трамвай, я думала, что всему вагону обеспечен концерт соло на немецком от юной блондинки лет этак трех-четырех. Но папа справился, он показывал дома за окном, достал заколки бантики, погладил дочь по голове и, она по-женски снисходительно поморщилась и, отвернувшись, закрыла глаза. И так много тут молодых пап (папа и маленькие дети на прогулке одни - это норма, как сказала литовская Юля, у них даже дети тут упорядоченные и не такие, как у нас), и они заботливые и чудесные, и дети такие красивые. Хочу ребенка. Очень.
(ii) Учусь на судить людей, не думать о людях оценочно. В трамвае ехала турецкая женщина с сыном подростком. Сын был пухлый, в очках и уже малом спортивном костюме из эластана с тележкой, с которой тут пожилые дамы повсеместно ходят в магазин и на рынок. И меня такая жалось обуяла, такой уж он был несчастный. Мама - большая турецкая женщина в платке, душила его своей любовь, расстраивалась за него и усугубляла это. И показалось мне, что вырастет он привязанным к маме, неуверенным в себе. И чего я вдруг о таком задумалась?
(iii) Шагала в сторону метро и наблюдала, как на дороге машина задела боковым зеркалом девушку, едущую на велосипеде. Я ни видела самого инцидента, а только девушку со смешной розовой хризантемой на руле, которая остановилась и, держась за руку, готова была зарыдать от боли. Она собрала волю в кулак, и быстрое поехала догонять обидчика, остановившегося метрах в 300 на светофоре. Догнала. Она орала на всю улицу так, что собрались прохожие. Причинителем вреда оказался очень пожилой человек (лет под восемьдесят) на мерседесе. Дядька прижался к обочине и молча слушал истерику девушки. Я думаю, что он, в силу возраста, просто не заметил ее, и его, мне кажется, никак нельзя обвинить в reckless driving. И как-то было грустно за них обоих.
(ii) Учусь на судить людей, не думать о людях оценочно. В трамвае ехала турецкая женщина с сыном подростком. Сын был пухлый, в очках и уже малом спортивном костюме из эластана с тележкой, с которой тут пожилые дамы повсеместно ходят в магазин и на рынок. И меня такая жалось обуяла, такой уж он был несчастный. Мама - большая турецкая женщина в платке, душила его своей любовь, расстраивалась за него и усугубляла это. И показалось мне, что вырастет он привязанным к маме, неуверенным в себе. И чего я вдруг о таком задумалась?
(iii) Шагала в сторону метро и наблюдала, как на дороге машина задела боковым зеркалом девушку, едущую на велосипеде. Я ни видела самого инцидента, а только девушку со смешной розовой хризантемой на руле, которая остановилась и, держась за руку, готова была зарыдать от боли. Она собрала волю в кулак, и быстрое поехала догонять обидчика, остановившегося метрах в 300 на светофоре. Догнала. Она орала на всю улицу так, что собрались прохожие. Причинителем вреда оказался очень пожилой человек (лет под восемьдесят) на мерседесе. Дядька прижался к обочине и молча слушал истерику девушки. Я думаю, что он, в силу возраста, просто не заметил ее, и его, мне кажется, никак нельзя обвинить в reckless driving. И как-то было грустно за них обоих.