Вспомним
Originally posted by nesterovich1 at Вспомним
26 июля (8 августа) 1901 г в Санкт-Петербурге родилась Нина Николаевна Берберова.
Прозаик, критик, мемуарист и поэт Русского Рассеяния.
Неотменяемое место в истории русской словесности Нина Берберова заняла рано и неожиданно. 22 июня 1922 года она вместе с Владиславом Ходасевичем покинула большевистскую Россию. Позже она напишет:"Если бы мы не встретились и не решили тогда "быть вместе" и "уцелеть" , то оставшись и дожив до террора тридцатых годов, в котором почти наверное погибли бы оба.»
Жила в Берлине, Праге, Мариенбаде, Соренто. С 1925 г. в Париже; участница заседаний общества "Зеленая лампа" З. Гиппиус и Д. Мережковского, постоянный литературный сотрудник газеты "Последние новости", вместе с Д. Кнутом, Ю. Терапиано и В. Фохтом редактировала литературный журнал "Новый Дом" (1926 - 1927), печаталась в "Современных записках".
Во время войны редактор литературного отдела "Русской мысли".
С 1950 г. в США, преподавала в Йельском, Принстонском университетах.
Оставила обширное литературное наследие.
Она была абсолютно уникальной.
Человек совершенно рациональный, жестокий, холодный, способный выучить шведский язык перед туристской поездкой в Швецию, но также способный и оставить больного мужа, который уже ничего не мог ей дать.
Именно Ходасевич не без восхищенного изумления сказал Берберовой (и о Берберовой) главное: "Тебя нельзя разрушить, ты можешь только умереть".
Из её воспоминаний понятно, что ее неукротимая воля, витальность, твердость (прежде, чем наречь свою героиню "железной женщиной", Берберова себя назвала "чугунной") питались любовью Ходасевича. Берберова верила: перед тем, как "только умереть", надо жить. Жить, а не ждать сомнительного беккетовского Годо.
После ухода Берберовой и Ходасевич смог жить дальше (и даже жениться), но - он продолжал ее оберегать, длил, уже по-иному, таинственное "вместе". Которое не кончилось и со смертью поэта.
Всё в его стихах о ней.
Ценила современников только «по делам».
Потому так восхищалась Набоковым, лично ей несимпатичным, - тот был оправданием младоэмигрантского поколения, выстоял за всех, покорил мир.
Поняв, что целиком состоит из качеств, ей ненавистных - бесхарактерный, измученный комплексами человек - писатель из Москвы Давлатов, оборвала переписку.
К нам она пришла в годы Перестройки.
Помню, как с жадностью читала её мемуарную прозу в «толстушках». Когда позже стали доступны её художественная проза и стихи, я поняла , что если вдуматься, "Курсив..." - единственная великая книга Берберовой .
Мы мним и тешим себя, что мы наследники Чехова, Толстого, но правда в том, что мы - наследники совка.
Это как в Афинах, где над городом парит Парфенон, а внизу живут греки, которые не имеют никакого отношения к тем, кто создавал Парфенон.
Русская цивилизация достигла своей высшей точки в XIX веке, с захватом начала XX. Вчерашние задворки Европы вдруг поразили мир уникальной культурой: Толстой, Достоевский и Чайковский, Чехов и Рахманинов, Павлов, Менделеев, Вернадский, … Имена, без которых уже не может представить себя человечество.
Абсолютные вершины.
Наш Парфенон.
Парфенон великой русской культуры высится над нами как память о былом величии, к которому мы, здешние, уже не имеем почти никакого отношения. Кстати, и генетически тоже, потому что потомки тех, кто создавал этот плодородный слой, по преимуществу убиты или рассеяны по белу свету.
Потомков убийц по понятным причинам осталось больше.
Катастрофа 1917 года швырнула Россию на камни ее XX века - со всеми прелестями тоталитаризма.
Чеховские сестры если и избежали изнасилования революционными матросами, то только по возрасту.
В «Курсиве…» Нины Берберовой с аккуратным отчаянием зафиксированы судьбы тех, кто составлял просвещенный слой России, ее несбывшееся будущее: расстрелян, репрессирован, умер от тифа, пропал в лагерях, убит при попытке перехода границы…
Да ведь и сама она десятилетия напролет жила в изгнании на грани нищеты, голодал и ее муж, великий поэт Ходасевич, даром не нужный свихнувшемуся времени.
И воспоминания Нины Берберовой - с погребальными списками людей Серебряного века - читаются сегодня как страшное пророчество для тех, кто хотел бы жить на Родине, но в европейской цивилизации, а не в азиатчине, подогретой державными фантазиями.
Те, кто остался, выжили в СССР, либо перерождались в нечто печально-советское, либо доживали жизнь маргиналами, благодарными судьбе за саму возможность сохранения этой жизни.
Советские «выездные» люди, встречавшиеся с ней, оставили воспоминания:
Юлия Богуславская «Помню, как меня поразила прежде всего её красивая отчетливая речь, произношение уроженки Петербурга времен Серебряного Века. Да и сама лекция сильно отличалась от заунывного профессорского монотонья своей логичностью, четким построением, смелостью выводов.»
Она прожила долгую жизнь. 92 года. Умерла 26 сентября 1993 г. в Филадельфии.
Но даже в туристическую поездку не приехала в Империю Зла.
Женщина Русской Катастрофы
Поэт Андрей Вознесенский написал стихотворение, посвященное Берберовой, после посещения её дома в Принстоне в 1988 г. Перед встречей Берберова сломала руку, о чём упоминается в стихотворении.
Вы мне написали правою,
за левую извиняясь,
которая была в гипсе -
бел-белое изваянье.
Вы выбрали пристань в Принстоне,
но, что замерло как снег
в откинутом жесте гипсовом,
мисс Серебряный век?..
Кленовые листы падали,
отстегиваясь как клипсы.
Простите мне мою правую,
за то, что она без гипса.
Как ароматна, Господи,
избегнувшая ЧК,
как персиковая косточка
смуглая Ваша щека!
Как женское тело гибко
сейчас у меня на глазах,
становится статуей, гипсом,
В неведомых нам садах…
Там нимфы - куда бельведерам.
Сад летний. Снегов овал.
Откинутый локоть Берберовой.
Был Гумилев офицером.
Он справа за локоть брал.
26 июля (8 августа) 1901 г в Санкт-Петербурге родилась Нина Николаевна Берберова.
Прозаик, критик, мемуарист и поэт Русского Рассеяния.
Неотменяемое место в истории русской словесности Нина Берберова заняла рано и неожиданно. 22 июня 1922 года она вместе с Владиславом Ходасевичем покинула большевистскую Россию. Позже она напишет:"Если бы мы не встретились и не решили тогда "быть вместе" и "уцелеть" , то оставшись и дожив до террора тридцатых годов, в котором почти наверное погибли бы оба.»
Жила в Берлине, Праге, Мариенбаде, Соренто. С 1925 г. в Париже; участница заседаний общества "Зеленая лампа" З. Гиппиус и Д. Мережковского, постоянный литературный сотрудник газеты "Последние новости", вместе с Д. Кнутом, Ю. Терапиано и В. Фохтом редактировала литературный журнал "Новый Дом" (1926 - 1927), печаталась в "Современных записках".
Во время войны редактор литературного отдела "Русской мысли".
С 1950 г. в США, преподавала в Йельском, Принстонском университетах.
Оставила обширное литературное наследие.
Она была абсолютно уникальной.
Человек совершенно рациональный, жестокий, холодный, способный выучить шведский язык перед туристской поездкой в Швецию, но также способный и оставить больного мужа, который уже ничего не мог ей дать.
Именно Ходасевич не без восхищенного изумления сказал Берберовой (и о Берберовой) главное: "Тебя нельзя разрушить, ты можешь только умереть".
Из её воспоминаний понятно, что ее неукротимая воля, витальность, твердость (прежде, чем наречь свою героиню "железной женщиной", Берберова себя назвала "чугунной") питались любовью Ходасевича. Берберова верила: перед тем, как "только умереть", надо жить. Жить, а не ждать сомнительного беккетовского Годо.
После ухода Берберовой и Ходасевич смог жить дальше (и даже жениться), но - он продолжал ее оберегать, длил, уже по-иному, таинственное "вместе". Которое не кончилось и со смертью поэта.
Всё в его стихах о ней.
Ценила современников только «по делам».
Потому так восхищалась Набоковым, лично ей несимпатичным, - тот был оправданием младоэмигрантского поколения, выстоял за всех, покорил мир.
Поняв, что целиком состоит из качеств, ей ненавистных - бесхарактерный, измученный комплексами человек - писатель из Москвы Давлатов, оборвала переписку.
К нам она пришла в годы Перестройки.
Помню, как с жадностью читала её мемуарную прозу в «толстушках». Когда позже стали доступны её художественная проза и стихи, я поняла , что если вдуматься, "Курсив..." - единственная великая книга Берберовой .
Мы мним и тешим себя, что мы наследники Чехова, Толстого, но правда в том, что мы - наследники совка.
Это как в Афинах, где над городом парит Парфенон, а внизу живут греки, которые не имеют никакого отношения к тем, кто создавал Парфенон.
Русская цивилизация достигла своей высшей точки в XIX веке, с захватом начала XX. Вчерашние задворки Европы вдруг поразили мир уникальной культурой: Толстой, Достоевский и Чайковский, Чехов и Рахманинов, Павлов, Менделеев, Вернадский, … Имена, без которых уже не может представить себя человечество.
Абсолютные вершины.
Наш Парфенон.
Парфенон великой русской культуры высится над нами как память о былом величии, к которому мы, здешние, уже не имеем почти никакого отношения. Кстати, и генетически тоже, потому что потомки тех, кто создавал этот плодородный слой, по преимуществу убиты или рассеяны по белу свету.
Потомков убийц по понятным причинам осталось больше.
Катастрофа 1917 года швырнула Россию на камни ее XX века - со всеми прелестями тоталитаризма.
Чеховские сестры если и избежали изнасилования революционными матросами, то только по возрасту.
В «Курсиве…» Нины Берберовой с аккуратным отчаянием зафиксированы судьбы тех, кто составлял просвещенный слой России, ее несбывшееся будущее: расстрелян, репрессирован, умер от тифа, пропал в лагерях, убит при попытке перехода границы…
Да ведь и сама она десятилетия напролет жила в изгнании на грани нищеты, голодал и ее муж, великий поэт Ходасевич, даром не нужный свихнувшемуся времени.
И воспоминания Нины Берберовой - с погребальными списками людей Серебряного века - читаются сегодня как страшное пророчество для тех, кто хотел бы жить на Родине, но в европейской цивилизации, а не в азиатчине, подогретой державными фантазиями.
Те, кто остался, выжили в СССР, либо перерождались в нечто печально-советское, либо доживали жизнь маргиналами, благодарными судьбе за саму возможность сохранения этой жизни.
Советские «выездные» люди, встречавшиеся с ней, оставили воспоминания:
Юлия Богуславская «Помню, как меня поразила прежде всего её красивая отчетливая речь, произношение уроженки Петербурга времен Серебряного Века. Да и сама лекция сильно отличалась от заунывного профессорского монотонья своей логичностью, четким построением, смелостью выводов.»
Она прожила долгую жизнь. 92 года. Умерла 26 сентября 1993 г. в Филадельфии.
Но даже в туристическую поездку не приехала в Империю Зла.
Женщина Русской Катастрофы
Поэт Андрей Вознесенский написал стихотворение, посвященное Берберовой, после посещения её дома в Принстоне в 1988 г. Перед встречей Берберова сломала руку, о чём упоминается в стихотворении.
Вы мне написали правою,
за левую извиняясь,
которая была в гипсе -
бел-белое изваянье.
Вы выбрали пристань в Принстоне,
но, что замерло как снег
в откинутом жесте гипсовом,
мисс Серебряный век?..
Кленовые листы падали,
отстегиваясь как клипсы.
Простите мне мою правую,
за то, что она без гипса.
Как ароматна, Господи,
избегнувшая ЧК,
как персиковая косточка
смуглая Ваша щека!
Как женское тело гибко
сейчас у меня на глазах,
становится статуей, гипсом,
В неведомых нам садах…
Там нимфы - куда бельведерам.
Сад летний. Снегов овал.
Откинутый локоть Берберовой.
Был Гумилев офицером.
Он справа за локоть брал.