(no subject)
Думаю, что когда-то это должно было случиться: Кира Муратова должна была снять фильм, состоящий из повторения одной сцены. Не фразы, не кадры, не образы, не герои рифмуются, как раньше, а одна сцена - сама с собой.
"Вечное возвращение" в каком-то смысле вбирает в себя всю предыдущую Муратову, укрупняет и предъявляет ее метод. Фильм хочется не смотреть, а рассматривать, бродить по поверхности планеты, натыкаться на осколки, фрагменты пород, брать их в руки, вертеть, класть на место, брести дальше.
Перед нами кинопробы. Режиссер умер, отснятый материал остался. На рефрене здесь не просто строится сюжет. Собственно, сюжета никакого нет. Есть условная ситуация: пришел мужчина к женщине и спрашивает совета, с кем ему остаться с женой или любовницей. И еще раз пришел. И еще. И кошка тоже ушла. И вернулась. И еще раз. И так пять-шесть пар. Что советует женщина? Есть 4 варианта: уйти к одной, уйти к другой, остаться с двумя, уйти ото всех. Разбегающиеся дорожки. Рефреном, рифмой, отзеркаливанием пронизано все: жену и любовницу зовут одинаково; сам мужчина из близнецов, и имя его героиня не помнит; картина "Привидение в кресле" рифмуется одновременно с умершим режиссером и несуществующей публикой в зале, где кресла накрыты целлофаном итд.
Друг друга отражают зеркала, взаимно искажая отражения. Степень искажения, градус отклонения - самое интересное, это из искажения потом вырастает индивидуальность. Умерший режиссер никому не объяснит прелесть кинопроб, репетиций, поисков, перебора вариантов, бесконечных, как моток веревки, который распутывает героиня. Так рождается искусство. Так "я" становится Вселенной.
Финал, снятый в цвете, намеренно диссонирует с черно-белыми пробами и подводит жирную черту: то было чудо, это - реальность; там - искажение и преображение действительности, здесь всего лишь отражение. Продюсер и инвестор думают, что с этим материалом делать. Продюсер-дилетант втягивается в игру и начинает варьировать персонажами: женщину из второй пробы поставить с мужчиной из пятой...
Но чужой мир жив только там, на отснятом: он дышит, шевелится, играет всеми цветами радуги на черно-белой пленке. Разъять его уже не получится. Там с героями ничего не случится, там им хорошо. И с режиссером уже ничего не случится, по четвертому варианту он уходит ото всех, оставив все, как есть: Ренату на тигровой подушке, Петра Лещенко на пластинке, "Бессарабия - родина моя".
"Вечное возвращение" в каком-то смысле вбирает в себя всю предыдущую Муратову, укрупняет и предъявляет ее метод. Фильм хочется не смотреть, а рассматривать, бродить по поверхности планеты, натыкаться на осколки, фрагменты пород, брать их в руки, вертеть, класть на место, брести дальше.
Перед нами кинопробы. Режиссер умер, отснятый материал остался. На рефрене здесь не просто строится сюжет. Собственно, сюжета никакого нет. Есть условная ситуация: пришел мужчина к женщине и спрашивает совета, с кем ему остаться с женой или любовницей. И еще раз пришел. И еще. И кошка тоже ушла. И вернулась. И еще раз. И так пять-шесть пар. Что советует женщина? Есть 4 варианта: уйти к одной, уйти к другой, остаться с двумя, уйти ото всех. Разбегающиеся дорожки. Рефреном, рифмой, отзеркаливанием пронизано все: жену и любовницу зовут одинаково; сам мужчина из близнецов, и имя его героиня не помнит; картина "Привидение в кресле" рифмуется одновременно с умершим режиссером и несуществующей публикой в зале, где кресла накрыты целлофаном итд.
Друг друга отражают зеркала, взаимно искажая отражения. Степень искажения, градус отклонения - самое интересное, это из искажения потом вырастает индивидуальность. Умерший режиссер никому не объяснит прелесть кинопроб, репетиций, поисков, перебора вариантов, бесконечных, как моток веревки, который распутывает героиня. Так рождается искусство. Так "я" становится Вселенной.
Финал, снятый в цвете, намеренно диссонирует с черно-белыми пробами и подводит жирную черту: то было чудо, это - реальность; там - искажение и преображение действительности, здесь всего лишь отражение. Продюсер и инвестор думают, что с этим материалом делать. Продюсер-дилетант втягивается в игру и начинает варьировать персонажами: женщину из второй пробы поставить с мужчиной из пятой...
Но чужой мир жив только там, на отснятом: он дышит, шевелится, играет всеми цветами радуги на черно-белой пленке. Разъять его уже не получится. Там с героями ничего не случится, там им хорошо. И с режиссером уже ничего не случится, по четвертому варианту он уходит ото всех, оставив все, как есть: Ренату на тигровой подушке, Петра Лещенко на пластинке, "Бессарабия - родина моя".