Партизан Сировина Мирко Саво часть 3
Кто из ваших родных воевал?
Мой отец служил поваром в 10-й бригаде. Правда, когда нашу местность освободили, то его отпустили домой. Я с ним во время войны ни разу не виделся, только изредка через курьеров доходили какие-то сведения, что он жив.
И самый старший двоюродный брат - Йово Сировина 1911 г.р. тоже воевал в 10-й бригаде. А вот два средних брата Милан и Гойко воевали в Сербии. Гойко погиб при освобождении Белграда. Он был года на три старше меня и на целую голову выше, имел 1-й разряд по боксу.
За что и когда сожгли ваше село?
Как за что? За сотрудничество с партизанами. Ведь у нас почти из каждого дома кто-то воевал. А за такое немцы сразу беспощадно расправлялись со всеми родственниками партизан: и расстреливали, и вешали без малейших сомнений... Правда, итальянцы в отношении людей были не такие жестокие, но зато они могли все сжечь и уничтожить не хуже немцев. Вот так примерно в конце 1942 года сожгли все наше село. И остались люди выживать, кто как мог, по подвалам, да по землянкам...
А я как ушел воевать, домой зашел всего один раз. После ранения в поясницу меня не хотели выписывать, потому что я ходил сгорбленный, и сам тоже думал, что никогда больше не выпрямлюсь. Но когда почувствовал себя чуть полегче сбежал из госпиталя и по дороге в свою бригаду решил заехать домой. На поезде доехал до Грмлян, упросил машиниста чуть притормозить, спрыгнул и пошел домой. Переночевал одну ночь, а потом пошел пешком и только у самого Широкого Бриега догнал свою часть.
А мои родные еще в конце 45-го переехали в Сербию в бывшую немецкое село Гайдобра, что в 35 километрах от Нови Сада. До войны там был целый район немецких поселений, но после Победы там поселили сербов. Отец меня еще спрашивал, соглашаться ли на этот переезд, и я ему посоветовал, потому что уж больно тяжелая жизнь была в наших родных Городошах. И в принципе они не жалели о переезде, потому что нужно признать, что от немцев, которые всегда славились своим хозяйствованием, нам досталось богатое село. Но вот очень тяжело они перенесли смену климата, потому что у нас в Городошах все-таки был чудесный горный воздух.
Как сложилась ваша послевоенная жизнь?
Сразу после окончания войны меня утвердили в должности командира роты. А потом собрали около 5 000 человек, для того чтобы отобрать всего 200 самых достойных для учебы в СССР. Пока шел отбор, мы жили по домам в селе Джуржево, это район Бачка - богатые места в сердце Сербии. Вот там мы за все годы войны как следует, и отдохнули, и выспались, в общем, привели себя в порядок. Я даже набрал в то время 90 килограммов, хотя до этого был высокий, но худой. Помню, жил в доме у одного русина. И хотя мы хозяевам ничего не должны были платить, но в знак благодарности я ему заплатил 5 000 динаров. Во время войны нам не давали никаких денег, но с 1 мая стали начислять офицерскую зарплату, поэтому в октябре я получил сразу около 30 000 динаров. В то время килограмм хлеба стоил всего пять динаров, так что сами судите насколько это много.
Честно говоря, я и сам не знаю, по каким критериям из нас отбирали лучших, но, скорее всего, смотрели, прежде всего, на то, как люди проявили себя во время войны. Я попал в число этих двухсот человек, но из всех нас только Тадич имел 12 классов образования, два человека: Здравко Ковачевич и Джуро Ковачевич по восемь, а почти все остальные, как и я - всего четыре. А Марко Шипка вообще ни одного класса не окончил, но зато, какой у него был почерк, словами не передать. Причем, оказалось, что из нас несколько человек не хотят служить дальше, и их сразу отчислили, но я служить хотел.
В марте 46-го нас немного приодели, и в трех пассажирских вагонах через Болгарию и Румынию мы приехали в СССР. На станцию Привольск, что возле Саратова, в пехотное училище.
Но нам там не понравилось, потому что было слишком холодно для нас. И когда через три месяца нас приехал навестить военный атташе Югославии генерал-лейтенант Полянац, то мы ему пожаловались. Наш батальон долго тренировали, как его приветствовать, и все учили, что нужно говорить: «Господин генерал», но мы ни в какую. Только «Друже генерал», т.е. товарищ генерал. У нас ведь всю войну, какое было приветствие? «Смерть фашизму!» - «Слобода народу!» И когда он приехал, то мы его поприветствовали: «Слобода народу!» и пожаловались, что из нас двухсот только два человека без ранений, и на таком морозе нам очень тяжело.
Он пообещал, что постарается для нас что-то сделать, и слово свое сдержал. Вскоре нас всех, причем вместе с преподавателями перевели в одесское училище. Там, конечно, во всех смыслах было гораздо лучше. Мы даже считались не курсантами, а офицерами и все время обучения нам платили наши офицерские зарплаты. К тому же мы ходили в своей югославской форме, а шинели у нас были почти как советские генеральские, так девушки за нами прямо толпами бегали.
Как вы можете оценить качество обучения в училище? На каком языке, кстати, учились?
На русском. Уже месяца через три после начала обучения я все понимал, но свободно говорить стал только через полгода.
Могу сказать, что в училище к нам относились очень хорошо, и наши преподаватели всю душу в нас вкладывали. Всегда с благодарностью вспоминаю командира нашего батальона полковника Филатова, командиров рот Кравчука и Шишковца, командиров взводов Волкова, Говоровского, Ерохина, и многих других, потому что они всегда относились к нам с заботой и любовью. До нас, кстати, в этом училище учились чехи. Так они утром все собирались в спортивном зале, чтобы помолиться, зато мы в этом плане были точно как советские люди.
Что негативного? Еще в Привольске выяснилось, что среди нас оказались психически больные люди. Кому-то что-то приснится, в припадке бешенства человек хватал винтовку из открытых пирамид и начинал нас гонять... Все разбегались, что вы, страшное дело. И так почти каждую ночь. Правда, никто не пострадал, но постепенно всех этих контуженных отправили домой, а вместо них прислали целый взвод молодых сержантов.
Мы должны были учиться три года, но когда весной 48-го поехали на каникулы, то уже вовсю шли разговоры, что в отношениях с СССР что-то не ладится, но нас все-таки выпустили из страны. Поехали двумя группами, и 1-го мая наша оказалось в Яссах. По случаю праздника в городе устроили парад и нас в качестве почетных гостей даже пригласили на трибуну. Но мне больше запомнился наш первый визит в этот город. Когда в 1946 году мы впервые ехали на учебу, то тоже проезжали через Яссы. Зная, что в Румынии был сильный голод, мы из окон вагонов кидали людям хлеб, так они аж дрались из-за него...
Приехали в Одессу, но уже в июне началась эта катавасия, и пришел приказ Тито всем вернуться в Югославию. В свою очередь Сталин заявил, что все желающие могут остаться. Ой, что у нас творилось, словами не передать, ведь предстояло принять тяжелейшее решение... Из Югославии к нам никто не приезжал агитировать, а вот из штаба округа приходили политработники и проводили с нами беседы. Но и мы сами по ночам не спали, все обсуждали и до хрипоты спорили.
И после долгих раздумий 48 человек, в том числе и я, все-таки приняли решение остаться. Просто мы считали, что именно СССР - страна настоящего социализма. Ни в коем случае не хочу сказать, что уехали только не убежденные коммунисты, просто эти люди сильно верили в Тито, хотя в это время в СССР на него уже вовсю карикатуры рисовали.
Когда в 1948 году мы приняли это нелегкое решение, то нас решением партийной комиссии училища перевели из КП Югославии в КПСС. И потом во время службы еще два раза вызывали в главное политическое управление Советской Армии и ВМФ, но я вам скажу, что подавляющее большинство из нас служило очень хорошо и никаких нареканий не имело.
А как окончили училище, то нас отправили служить в обычные части, но с сохранением наших званий и должностей. Поэтому свою службу я начал с должности командира роты в Курске, правда, вскоре нас перевели в Оренбург.
Но когда умер Сталин, в Тбилиси начались волнения. В дивизиях, которые дислоцировались в Тбилиси, да и вообще в Закавказье, служило очень много местных, и чтобы эти части не перешли на сторону митингующих, генерал Федюнинский считаю, принял единственно верное решение - вывести и расформировать все местные дивизии, а на их место прислать новые. Так моя дивизия оказалась в Ереване.
В то время я служил командиром роты, но меня отправили вперед с первым эшелоном, чтобы принять продовольственную службу полка. Дали мне в помощь старшину-сверхсрочника и шесть солдат. Начали работу, и тут меня вызывает наш заместитель командира полка подполковник Анчугов и командир расформированного полка, какой-то армянин, и выдвигают мне претензии, что я слишком медленно принимаю. А я действительно все пропускал через весы, и только по факту подписывал, поэтому дело шло не очень быстро. Но я им ответил: «Вы мне не указывайте. Если хотите, можете прислать людей, чтобы они проверили, работаю я или же дурака валяю». И помню, последнее, что осталось принять - 28 походных кухонь. Но оказалось, что они все насквозь проржавели, поэтому я наотрез отказался их принимать: «Когда приедет командир полка пусть он, если захочет, принимает такие кухни, а я не стану». И как оказалось, я поступил правильно, потому что в артиллерийском полку произошла трагическая история.
У них принять средства связи поручили старшему лейтенанту Кузьменко. Он все проверил и доложил заместителю командиру полка, что много чего не хватает, но тот ему сказал: «Кузьменко, принимай как есть, а приедет полк, разберемся». Но когда стали разбираться, Кузьменко начислили семь тысяч рублей за недостачу... Он, конечно, пошел к тому заместителю, но тот ему ответил: «Так ты же принимал, что ты теперь ко мне обращаешься?» Представляете? Это же не по-человечески так поступать. Тогда Кузьменко взял пистолет и прямо на совещании в кабинете командира полка застрелил того офицера. А когда начштаба схватил его за руку, то случайно попал еще и в бедро командиру полка. И за это Кузьменко вскоре расстреляли...
Через год я поступил в Академию имени Фрунзе, а для этого мне пришлось окончить программу средней школы за 5-10 классы, потому что обязательным условием нужно было иметь полное среднее образование.
После учебы в Академии служил командиром батальона, заместителем командира полка, а потом меня сам командующий армией генерал-лейтенант Щербак пригласил перейти на службу в штаб армии курировать боевую подготовку. А меня до этого мой товарищ предупредил: «Не соглашайся, потому что на этом вся твоя служба и закончится». Потому что на самом деле это очень сложная работа, приходится очень много ездить по полигонам, осуществлять проверки. Но я все-таки согласился, потому что командующий мне пообещал, что продержит на этой работе всего год, но потом ни разу об этом и не вспомнил. У меня всю жизнь так: за других могу просить, а за себя никогда, поэтому так и продолжал служить. И скажу не рисуясь, везде служил добросовестно, поэтому люди меня уважали. Мне некоторые сослуживцы так прямо и говорили: «Мирко, если бы ты не был сербом, то обязательно стал генералом».
В общем, я служил до 1974 года и ушел в запас подполковником. Осели мы в Кишиневе, и я 14 лет преподавал гражданскую оборону в сельскохозяйственном институте. А потом началась перестройка, все эти брожения и разные деятели начали подговаривать студентов не ходить на мои занятия. Но я был спокоен, потому что знал, если студент хоть раз пришел ко мне на занятие, то все, будет ходить дальше. И я всегда студентов учил тому, что люди бывают хорошими или негодяями независимо от национальности. Так помню, потом староста одного курса, который уговаривал студентов не ходить на мои занятия, когда окончил институт, пришел и извинился. Зато среди преподавателей попадались гнилые люди...
После этого еще работал начальником охраны в одном научном институте, и только в 77 лет окончательно вышел на пенсию. Потом меня опять приглашали преподавать в аграрную академию, но все-таки года берут свое и я отказался. У нас с женой две дочки, внучка.
А у вас потом не появлялось желания насовсем вернуться в Югославию?
Уже при Хрущеве отношения между СССР и Югославией наладились и появилась возможность вернуться, но я знал, что из тех наших ребят, кто вернулся еще в 1948 году, никого не оставили служить в армии. А у меня все-таки была любимая служба, стаж. Но в 1956 году где-то с десяток ребят из нас сорока восьми все-таки вернулись в Югославию, хотя насколько я знаю они потом об этом пожалели. Например, Марко Шипка в Союзе служил командиром роты, а там стал писарем в примэрии села. Говорили даже, что некоторых из наших ребят в Югославии посадили, но точно я этого не знаю, потому что ни с кем из своих сокурсников вернувшихся на родину так ни разу и не встречался.
Конечно, у меня в этом плане трагическая судьба, потому что всего за одну жизнь у меня уже третья Родина... Но все-таки я хочу сказать, что никогда не жалел о принятом решении. Вот родителей действительно было жалко, потому что в 48-м я остался в СССР, а в 49-м трагически погиб мой единственный младший брат Петар... Конечно, они жили в большой семье, где все их любили и помогали, но все-таки общения родителей и детей ничто не заменит. В этом плане было больно.
После всех этих передряг я впервые поехал в Югославию только в 1966 году, хотя родители ко мне в первый раз приехали еще в 63-м и гостили три месяца. Помню, они сильно удивились. Я ведь очень рано стал курить. Больше баловался, конечно, но т.к. я очень рано начал тяжело работать отец поступил со мной как со взрослым. Притом, что сам не курил, но он мне сказал: «Хочешь курить - кури». И я совсем еще молодой стал открыто курить при родителях. Курил до 35 лет, а потом в один момент сразу взял и бросил. Но родители об этом не знали, поэтому в свой первый приезд привезли мне очень много наших знаменитых сигарет «Herzegovina» и сильно удивились, когда узнали, что я бросил курить.
Конечно, бросалось в глаза, что в Югославии был более прогрессивный социализм, но и в СССР жизнь меня в принципе устраивала. Мне всегда очень нравились русские люди, а вот русская зима нет. Я ведь семь лет прослужил в Оренбурге, а там зимы очень суровые. Но ничего, выдержал и это. Безусловно, какие-то моменты в СССР лично я переносил достаточно тяжело, а моя теща, например, постоянно переживала, думала, что меня арестуют. Но я почему-то этого никогда не боялся. И в целом повторюсь, я никогда не жалел о своем решении остаться в СССР.
И все-таки мне интересно, при принятии вашего выбора не стало ли решающим доводом опасение, что на родине вас могут посадить?
Поверьте, я не боялся, что меня посадят. Нет, скорее это своего рода идеология, потому что большинство из нас с малых лет были воспитаны в пророссийском духе. Ведь меня еще отец до войны как учил: «Сынок, запомни, свобода к нам может прийти только из России. Посмотри на карте, какие все страны маленькие, а Россия большая», и разводил при этом руками.
Так что этого я не боялся, хотя я знал, что после охлаждений отношений с СССР в Югославии проводились массовые репрессии в отношении тех, кто поддерживает Советский Союз. И, например, мой самый младший двоюродный брат ни за что ни про что отсидел семь лет на необитаемом острове Голый Оток. И весь его грех состоял в том, что он агитировал за Советский Союз... А ведь он успел немного повоевать, хотя был 1928 г.р.
Вот что я страшно переживал так это развал Советского Союза и Югославии. Думаю, что нет больше другого такого человека, который бы также остро как я переживал их распад. Ведь почему мы смогли победить в такой страшной войне? Потому что у нас была дружба народов и все были едины. И разве у нас в окопе кто-то спрашивал кто какой национальности? Нет, все смотрели только на то, что из себя человек представляет в бою. И то же самое было и в СССР. Никого никогда не интересовал национальный вопрос, все народы дружно боролись с фашизмом, и только поэтому Советский Союз и смог победить фашизм, а Югославия внесла свою немалую лепту в это святое дело.
Как вы считаете, что привело к развалу СССР и Югославии?
Конечно, на самом деле причин много, но я считаю, что все началось с
Хрущева, которому не нужно было именно в таком виде развенчивать культ личности Сталина. Посмотрите, сколько всего творилось в Китае, но разве там кто-то плюет в свое прошлое? Конечно, можно и нужно критиковать недостатки, но ни в коем случае нельзя все подряд втаптывать в грязь.
И считаю, что большую роль в развале СССР, да и вообще всей социалистической системы сыграла та оголтелая пропаганда западных стран и в особенности то, насколько умело они поддержали и как сейчас говорят, раскрутили предателей интересов своего народа в лице Горбачева, Яковлева, Ельцина и многих-многих других.
Так больно осознавать, что в такой тяжелой и изнурительной войне мы смогли победить чуму 20-го века - фашизм, а в мирное время проиграли в «холодной войне»... Но я убежден, что история не простит этой несправедливости, потому что Советский Союз сделал слишком много хорошего для мировой цивилизации. Ведь это именно из-за Советского Союза мировой империализм был вынужден пойти на серьезные уступки трудовому народу, именно благодаря СССР произошел распад мировой колониальной системы. А вот та глобализация, которая сейчас охватила весь мир, ничего хорошего простым людям не даст.