Кирилл Асс, Анна Ратафьева: «Шилов - все, ку-ку, до свидания!»
Оригинал взят у art_skaner в Кирилл Асс, Анна Ратафьева: «Шилов - все, ку-ку, до свидания!»
Лунгин - провод, Монро - трансформатор. Чердачный питерский арт-ужас. Люди до Википедии. Пытка Ревзиным. Кино из серии «мы с мужем сидим на кухне и разговариваем два часа». Черный квадрат и черный прямоугольник.
Значимые события: Абрамович и Бойс
Анна: Нынешний год я бы назвала годом осмысления и узнавания Марины Абрамович русским зрителем. И в этом очень помог «Гараж» до того, как закрылся. Я думаю, важным культурным событием является американский фильм о Марине Абрамович, который недавно вышел. Наверное, заканчивается эпоха такого рода искусства. Марина сказала очень много, и, наверное, останется ориентиром. Абрамович становится маяком для многих молодых художников, а значит, замирает сама. И важно, в какой именно точке ее движения это происходит.
Кирилл: А я страшно жду выставки Йозефа Бойса, которая будет осенью в музее Современного искусства на Гоголевском. Я был на предыдущей ретроспективе Бойса в ‘92 или ‘93 году, мне было лет 16-17, и выставка вынесла мне голову совершенно, и до сих пор оказывает огромное влияние. Это такой ориентир первой категории. Помесь очень формального искусства и очень концептуального чрезвычайно интересна и важна. Я жду, что новое пришествие Бойса окажет огромное влияние на российских молодых художников, которые заигрались в пустобрехство. Бесформенность очень характерна для них.
Российские художники
Анна: Если бы меня попросили назвать трех русских художников навскидку сегодняшних, список бы получился странный: Ваня Лунгин, Саша Паперно и Монро.
Саша очень ловко, внимательно и тщательно работает над своей темой. Ваня Лунгин такой хороший, мне даже рыдать хочется. Он видит, он чувствует, он как провод пропускает через себя и создает удивительно красивые вещи. А Монро шикарен тем, что период провода у него уже прошел, а теперь он трансформатор. Ему не жалко радикального жеста. Понятно, что когда нужен будет жест очень яркий, кто-то выйдет и скажет «сегодня вы распинаете меня», это будет он. И это здорово.
Кирилл: Гутов очень крут, он прямо пленителен, хорошо, что Гутов есть. Это философ высочайшего полета. Монастырского я недавно вдруг оценил. Невероятный человек, что-то запредельное. Я не могу его понять, и это потрясает. Он гуру высочайшего полета. Ну, а больше мне некого назвать.
Музей Эрарта в Петербурге
Анна: Всякому, кто хочет разобраться в том, что такое современное искусство, нужно съездить в Питер в музей Эрарта. Это такое место, что мой русский язык просто заканчивается, когда я пытаюсь его описать! Владелица его - жена какого-то сильно разбогатевшего, по слухам, бандита. Он погиб, а его деньги она инвестировала в бывшее здание парткома и устроила там музей современного искусства. Это такое современное искусство, глядя на которое хочется отрастить себе большое лебединое крыло, накрыться им и никогда не вылезать. Это суровый, мрачный, чердачный питерский арт-ужас. Эрарта - это такая возможность задать себе вопрос: что такое это современное искусство и почему я хочу или не хочу на него смотреть, его покупать, и на какое вообще стоит смотреть. Его же, черт возьми, страшно много.
Кирилл: Но это кому-то нравится. Это такое современное искусство - как Церетели о себе говорил, что он современный художник. Ну, да, сейчас живу, современный, значит.
Молодежь и искусство
Кирилл: Сейчас проходит молодежная биеннале довольно вменяемых размеров, которая показывает, что есть бешеное количество людей, для которых все слезы о том, что современное искусство никто не понимает, совершенно бессмысленны. Растет поколение, которое нормально все понимает. Картинки Вима Дельво, Маурицио Кателлана или Демиана Херста благополучно расходятся по интернету и становятся частью визуального опыта самого обычного, не говоря уже про разнообразный стрит-арт. Монстрация - это вполне адекватная новому поколению форма выражения. И это будет задавать тон через 10 лет. Шилов - все, ку-ку, до свидания!
Потребление искусства, Википедия и мозаичность сознания
Анна: В одном из последних «Нью-Йоркеров» была прекрасная карикатура, она называлась «Люди до Википедии». Трое за столом пытаются вспомнить, как звали парня, который играл в каком-то сериале, где были еще вегетарианцы… Один сосед говорит: «Я не знаю!» Другой отвечает: «Господи, возможно, мы никогда этого не узнаем!»
Сейчас же почти любое знание находится на расстоянии правильного поискового запроса и нажатия клавиши enter. А вот тут уже начинается самое интересное: можно выстроить свою собственную систему знаний и пониманий об искусстве. И у потребителя этой информации формируется такая мозаичность сознания. Раньше была пирамида знаний, набор каких-то базовых учебников. А сейчас человек, видя работу на выставке, может вернуться домой, найти всю интересующую его информацию и двинуться дальше.
Что читать?
Анна: Мы читаем бумажный «Нью-Йоркер». Есть разговоры, что бумажная пресса умирает, что она никому не нужна. Но вот есть люди, которые готовы покупать газеты и журналы. Тем более, помимо справочного материала человеку всегда нужен материал критический.
Что стоит читать жителю Москвы, чтобы не чувствовать себя оторванным от науки и культуры? Можно читать russ.ru и вообще товарища Морозова, его ЖЖ, потому что если есть кто-то, чья мысль движется, как бешеная оса, то это он.
Кирилл: Гефтер, Раппапорт обязательно.
Анна: Да, Раппапорт безумно нужен! Его мысли - это такие длинные нити, гениальные. Есть еще прекрасная Екатерина Деготь, ее нужно читать, чтобы с ней мысленно спорить. У нее есть состоявшееся представление о том, как устроен мир. Ну, и Маша Степанова, открытие этого года. Она великая.
Кирилл: У меня ее книжка "Киреевский" у кровати лежит, читаю через день.
Анна: Есть автор, которого бы я запретила читать за его популизм. Простите меня все, но это Гриша Ревзин. Его должен читать подготовленный человек, потому что он прекрасно умеет манипулировать сознанием. С ним нужно уметь внутренне спорить. Пытка Ревзиным - для хорошего ума.
Кирилл: Он прекрасно выстраивает свою полемику, так что подкопаться трудно. Хотя стиль его вызывает чудовищное раздражение.
Iron Sky и краудсорсинг
Анна: В Iron Sky здорово, что фильм частично создан на деньги интернет-пользователей. Едва ли это означает наступление какого-то нового периода в искусстве, потому что Iron Sky скорее всего наследует бесчисленным музыкальным альбомам, записанным на деньги слушателей. Но, может быть, это будет началом новой эры ответственности за потребление искусства. Будем ли мы сами платить за то, что хотим увидеть, или мы будем сидеть и ждать, когда какая-то корпорация найдет деньги на производство очередного 3D-фильма с мега-спецэффектами.
Кирилл: Я бы сказал, что о каком-то уровне можно будет говорить, когда, например, Сокуров соберет деньги на новый фильм в интернете. Это будет, конечно, дико круто. Iron Sky - фильм со смешным сюжетом, это такой мимими маркетинг, который отлично собирает деньги, так что неудивительно, что он сработал. На кино из серии «мы с мужем сидим на кухне и разговариваем два часа», как как-то сказала Мила Йовович, собрать таким образом деньги практически невозможно.
Хотя, когда речь идет о социологии потребления культуры, про которую еще писал Долгин в своей книге о прагматике культуры, делать прогнозы пока рано. Пока трудно сказать, как это все будет происходить для новых пользователей, для детей, которые выросли с интернетом.
Социум как банка с квасом
Анна: Ситуация в художественной среде калькирует ситуацию в социуме. А социум российский сейчас похож на банку с квасом, в котором идет процесс брожения, но еще не все выстоялось. Что-то спустилось вниз, часть изюминок всплыла. Но на напиток это пока не похоже. Искусство отражает и выражает, а что отражать? Вот и появляются мальчики и девочки, которым просто хочется быть в художественной среде - это же типа так круто.
Кирилл: Впрочем, желание художественно выражать мир и себя в нем - совершенно естественное проявление человеческой природы, и человек это делает так, как считает нужным. Можно сколько угодно отрицать черный квадрат, но когда у каждого второго в кармане черный говорящий прямоугольник, искусство нашего времени неизбежно будет современным.
Лунгин - провод, Монро - трансформатор. Чердачный питерский арт-ужас. Люди до Википедии. Пытка Ревзиным. Кино из серии «мы с мужем сидим на кухне и разговариваем два часа». Черный квадрат и черный прямоугольник.
Значимые события: Абрамович и Бойс
Анна: Нынешний год я бы назвала годом осмысления и узнавания Марины Абрамович русским зрителем. И в этом очень помог «Гараж» до того, как закрылся. Я думаю, важным культурным событием является американский фильм о Марине Абрамович, который недавно вышел. Наверное, заканчивается эпоха такого рода искусства. Марина сказала очень много, и, наверное, останется ориентиром. Абрамович становится маяком для многих молодых художников, а значит, замирает сама. И важно, в какой именно точке ее движения это происходит.
Кирилл: А я страшно жду выставки Йозефа Бойса, которая будет осенью в музее Современного искусства на Гоголевском. Я был на предыдущей ретроспективе Бойса в ‘92 или ‘93 году, мне было лет 16-17, и выставка вынесла мне голову совершенно, и до сих пор оказывает огромное влияние. Это такой ориентир первой категории. Помесь очень формального искусства и очень концептуального чрезвычайно интересна и важна. Я жду, что новое пришествие Бойса окажет огромное влияние на российских молодых художников, которые заигрались в пустобрехство. Бесформенность очень характерна для них.
Российские художники
Анна: Если бы меня попросили назвать трех русских художников навскидку сегодняшних, список бы получился странный: Ваня Лунгин, Саша Паперно и Монро.
Саша очень ловко, внимательно и тщательно работает над своей темой. Ваня Лунгин такой хороший, мне даже рыдать хочется. Он видит, он чувствует, он как провод пропускает через себя и создает удивительно красивые вещи. А Монро шикарен тем, что период провода у него уже прошел, а теперь он трансформатор. Ему не жалко радикального жеста. Понятно, что когда нужен будет жест очень яркий, кто-то выйдет и скажет «сегодня вы распинаете меня», это будет он. И это здорово.
Кирилл: Гутов очень крут, он прямо пленителен, хорошо, что Гутов есть. Это философ высочайшего полета. Монастырского я недавно вдруг оценил. Невероятный человек, что-то запредельное. Я не могу его понять, и это потрясает. Он гуру высочайшего полета. Ну, а больше мне некого назвать.
Музей Эрарта в Петербурге
Анна: Всякому, кто хочет разобраться в том, что такое современное искусство, нужно съездить в Питер в музей Эрарта. Это такое место, что мой русский язык просто заканчивается, когда я пытаюсь его описать! Владелица его - жена какого-то сильно разбогатевшего, по слухам, бандита. Он погиб, а его деньги она инвестировала в бывшее здание парткома и устроила там музей современного искусства. Это такое современное искусство, глядя на которое хочется отрастить себе большое лебединое крыло, накрыться им и никогда не вылезать. Это суровый, мрачный, чердачный питерский арт-ужас. Эрарта - это такая возможность задать себе вопрос: что такое это современное искусство и почему я хочу или не хочу на него смотреть, его покупать, и на какое вообще стоит смотреть. Его же, черт возьми, страшно много.
Кирилл: Но это кому-то нравится. Это такое современное искусство - как Церетели о себе говорил, что он современный художник. Ну, да, сейчас живу, современный, значит.
Молодежь и искусство
Кирилл: Сейчас проходит молодежная биеннале довольно вменяемых размеров, которая показывает, что есть бешеное количество людей, для которых все слезы о том, что современное искусство никто не понимает, совершенно бессмысленны. Растет поколение, которое нормально все понимает. Картинки Вима Дельво, Маурицио Кателлана или Демиана Херста благополучно расходятся по интернету и становятся частью визуального опыта самого обычного, не говоря уже про разнообразный стрит-арт. Монстрация - это вполне адекватная новому поколению форма выражения. И это будет задавать тон через 10 лет. Шилов - все, ку-ку, до свидания!
Потребление искусства, Википедия и мозаичность сознания
Анна: В одном из последних «Нью-Йоркеров» была прекрасная карикатура, она называлась «Люди до Википедии». Трое за столом пытаются вспомнить, как звали парня, который играл в каком-то сериале, где были еще вегетарианцы… Один сосед говорит: «Я не знаю!» Другой отвечает: «Господи, возможно, мы никогда этого не узнаем!»
Сейчас же почти любое знание находится на расстоянии правильного поискового запроса и нажатия клавиши enter. А вот тут уже начинается самое интересное: можно выстроить свою собственную систему знаний и пониманий об искусстве. И у потребителя этой информации формируется такая мозаичность сознания. Раньше была пирамида знаний, набор каких-то базовых учебников. А сейчас человек, видя работу на выставке, может вернуться домой, найти всю интересующую его информацию и двинуться дальше.
Что читать?
Анна: Мы читаем бумажный «Нью-Йоркер». Есть разговоры, что бумажная пресса умирает, что она никому не нужна. Но вот есть люди, которые готовы покупать газеты и журналы. Тем более, помимо справочного материала человеку всегда нужен материал критический.
Что стоит читать жителю Москвы, чтобы не чувствовать себя оторванным от науки и культуры? Можно читать russ.ru и вообще товарища Морозова, его ЖЖ, потому что если есть кто-то, чья мысль движется, как бешеная оса, то это он.
Кирилл: Гефтер, Раппапорт обязательно.
Анна: Да, Раппапорт безумно нужен! Его мысли - это такие длинные нити, гениальные. Есть еще прекрасная Екатерина Деготь, ее нужно читать, чтобы с ней мысленно спорить. У нее есть состоявшееся представление о том, как устроен мир. Ну, и Маша Степанова, открытие этого года. Она великая.
Кирилл: У меня ее книжка "Киреевский" у кровати лежит, читаю через день.
Анна: Есть автор, которого бы я запретила читать за его популизм. Простите меня все, но это Гриша Ревзин. Его должен читать подготовленный человек, потому что он прекрасно умеет манипулировать сознанием. С ним нужно уметь внутренне спорить. Пытка Ревзиным - для хорошего ума.
Кирилл: Он прекрасно выстраивает свою полемику, так что подкопаться трудно. Хотя стиль его вызывает чудовищное раздражение.
Iron Sky и краудсорсинг
Анна: В Iron Sky здорово, что фильм частично создан на деньги интернет-пользователей. Едва ли это означает наступление какого-то нового периода в искусстве, потому что Iron Sky скорее всего наследует бесчисленным музыкальным альбомам, записанным на деньги слушателей. Но, может быть, это будет началом новой эры ответственности за потребление искусства. Будем ли мы сами платить за то, что хотим увидеть, или мы будем сидеть и ждать, когда какая-то корпорация найдет деньги на производство очередного 3D-фильма с мега-спецэффектами.
Кирилл: Я бы сказал, что о каком-то уровне можно будет говорить, когда, например, Сокуров соберет деньги на новый фильм в интернете. Это будет, конечно, дико круто. Iron Sky - фильм со смешным сюжетом, это такой мимими маркетинг, который отлично собирает деньги, так что неудивительно, что он сработал. На кино из серии «мы с мужем сидим на кухне и разговариваем два часа», как как-то сказала Мила Йовович, собрать таким образом деньги практически невозможно.
Хотя, когда речь идет о социологии потребления культуры, про которую еще писал Долгин в своей книге о прагматике культуры, делать прогнозы пока рано. Пока трудно сказать, как это все будет происходить для новых пользователей, для детей, которые выросли с интернетом.
Социум как банка с квасом
Анна: Ситуация в художественной среде калькирует ситуацию в социуме. А социум российский сейчас похож на банку с квасом, в котором идет процесс брожения, но еще не все выстоялось. Что-то спустилось вниз, часть изюминок всплыла. Но на напиток это пока не похоже. Искусство отражает и выражает, а что отражать? Вот и появляются мальчики и девочки, которым просто хочется быть в художественной среде - это же типа так круто.
Кирилл: Впрочем, желание художественно выражать мир и себя в нем - совершенно естественное проявление человеческой природы, и человек это делает так, как считает нужным. Можно сколько угодно отрицать черный квадрат, но когда у каждого второго в кармане черный говорящий прямоугольник, искусство нашего времени неизбежно будет современным.