Несколько розыгрышей XX века
Хью Трой, весьма известный в начале ХХ века американский художник-иллюстратор, любил розыгрыши масштабные, с вовлечением широкой общественности. В наше время их, пожалуй, назвали бы социальным перформансом и тут же дали бы Трою какой-нибудь грант, но в то далекое время все делалось исключительно из любви к искусству. Итак, откроем нашу коллекцию парой случаев из практики этого замечательного джентльмена. Однажды Хью Трой, одевшись как можно солиднее, отправился в Центральный парк с внушительной ношей под мышкой.
На лужайке он снял упаковочную бумагу с принесенной садовой скамейки (как раз такой же, какие стояли в парке) и уселся на ней отдохнуть, на что никто не обратил совершенно никакого внимания. Зато когда посетитель парка ухватил скамью и потащил ее к выходу, тут уж полиция засвистела во все свистки. И совершенно напрасно, как выяснилось, потому что джентльмен, не теряя достоинства, немедленно предъявил стражам порядка чек на только что купленную скамейку. Фокус этот Трой проделывал в течение нескольких дней, пока окончательно не примелькался полиции возле каждого выхода из парка. После этого Хью собрал компанию друзей, одел их в солидные пальто и организовал торжественный (впрочем, без лишнего шума и суеты) вынос всех скамеек Центрального парка при полном попустительстве властей. История умалчивает, что друзья сделали со своей добычей дальше. Скорее всего, вернули на место, как следует насладившись паникой полиции.
В Лондоне начала века орудовал свой шутник - Гораций де Вир Коул. Прославился он, в частности, тем, что под видом абиссинского короля проник на военный дредноут и всласть его отынспектировал, на все слова военных восклицая «бонга-бонга!». Но главной жертвой его, по легенде, пал сам король Эдуард. Однажды Гораций скупил пачку билетов на театральную премьеру, где должен был присутствовать его величество, и под видом благотворительной лотереи раздал их в центре Лондона абсолютно лысым людям. Когда ничего не подозревавшие «счастливчики» явились в театр и расселись в партере, их сверкавшие макушки образовали неприличное слово, отлично видное из ложи короля. Не то чтобы премьера была сорвана, но - сам понимаешь...
Другой известный розыгрыш Горация масштабом поменьше. Зато он простой, его легко воспроизвести с помощью кустарных средств. Итак, усадив своих друзей в каком-нибудь баре на перекрестке, Гораций обещал им увлекательное зрелище «человеческих страстей» и выходил наружу. На углу напротив бара он останавливал прохожего, просил его о помощи и, заручившись согласием, давал жертве в руки веревочку, которую надо было крепко держать не сходя с места. С другим концом веревки Гораций заворачивал за угол, натягивал ее и тут же вручал точно такому же исполнительному гражданину.
В 1956 году Австралия принимала Олимпиаду в Мельбурне. Было намечено много зрелищных церемоний и, в частности, пронос олимпийского огня чуть ли не через весь континент. Это оказалось на редкость нелегкой задачей. Злоключения преследовали факел с самого начала: на спортсменов обрушивались проливные дожди, которые сменялись испепеляющей жарой. Пару раз огонь угасал. Вся страна следила за этим марафоном. Однако то, что случилось с факелом в Сиднее, не имеет прецедентов в олимпийской истории. По сценарию, знаменитый австралийский чемпион Харри Диллон (его лица в ту дотелевизионную эпоху никто не знал) должен был торжественно пронести факел через столицу, вручить его мэру, чтобы тот выдал спич и передал факел следующему марафонцу.
В утро церемонии тридцать тысяч сиднейцев вышли на улицы города. Волнение нарастало, и наконец в полдень по Сиднею пронесся гул: несут! Градоначальник Пэт Хиллс величественно встал на ступенях мэрии под вспышками репортеров. Изящно и торжественно он принял факел из рук спортсмена и начал свою речь. И вдруг по первым рядам зрителей пронеслось непонятное волнение и чуть ли не смешки. Мэр тревожно огляделся и с ужасом обнаружил, что в его руке находится вовсе не олимпийский факел, а ножка стула, увенчанная пустой банкой из-под пива, в которой полыхают чьи-то семейные трусы, щедро облитые керосином!