про авторство Ленина и век - это с пенала (учиться, учиться и учиться)
про кухарку - кадеты, Брешковская, и Церетели имели в виду образованных людей, а Ленин переврал смысл, зацепившись за богатых. даже анекдот был про это.
про Преисподнюю полную добрыми намерениями - Люцик любит грешников, с чего бы ему их жарить во фритюре?
про Пулю и штык - вообще-то слово "обмишулится" слегка намекает и на другой смысл.
шаромыжник - не грабитель, а мошенник.
и вот Вам ещё цитата: "- Нет, рука не поднимается. Бедный мальчик, он, наверно, соврал мне, но это святая ложь, ложь во спасение, она меня так порадовала. Надеюсь, что господь… нет, я знаю, что господь простит ему, ведь это он выдумал по доброте сердечной. Даже и знать не хочу, если он соврал. Не стану смотреть.
Она положила куртку и призадумалась на минуту. Дважды протягивала она руку за курткой и дважды отдергивала её. На третий раз она набралась смелости, подкрепившись мыслью: «Это ложь во спасение, святая ложь, и я не стану из-за нее расстраиваться», - и сунула руку в карман. Минутой позже она, обливаясь слезами, читала нацарапанные на куске коры слова и приговаривала:
- Теперь я ему всё прощу, чего бы он ни натворил, хоть миллион грехов!"
про кухарку - кадеты, Брешковская, и Церетели имели в виду образованных людей, а Ленин переврал смысл, зацепившись за богатых.
даже анекдот был про это.
про Преисподнюю полную добрыми намерениями - Люцик любит грешников, с чего бы ему их жарить во фритюре?
про Пулю и штык - вообще-то слово "обмишулится" слегка намекает и на другой смысл.
шаромыжник - не грабитель, а мошенник.
и вот Вам ещё цитата: "- Нет, рука не поднимается. Бедный мальчик, он, наверно, соврал мне, но это святая ложь, ложь во спасение, она меня так порадовала. Надеюсь, что господь… нет, я знаю, что господь простит ему, ведь это он выдумал по доброте сердечной. Даже и знать не хочу, если он соврал. Не стану смотреть.
Она положила куртку и призадумалась на минуту. Дважды протягивала она руку за курткой и дважды отдергивала её. На третий раз она набралась смелости, подкрепившись мыслью: «Это ложь во спасение, святая ложь, и я не стану из-за нее расстраиваться», - и сунула руку в карман. Минутой позже она, обливаясь слезами, читала нацарапанные на куске коры слова и приговаривала:
- Теперь я ему всё прощу, чего бы он ни натворил, хоть миллион грехов!"
Reply
Leave a comment