родители Блока
В усадьбе Шахматово меня поразила история отца Блока. Интересно, что стоят информационные щиты обо всех родных Блока - бабушке, дедушке, тетках, отчиме. Но об отце щита нет)
Профессор государственного права Варшавского университета, юрист, умный и гордый, при этом был жестокий, очень скупой. Он был весь создан из противоречий, и вместе с тем был он человек необыкновенный, тогда как все его родные: родители, братья, сестра - были люди обыкновенные... В 1879 году он женился на дочери ректора Петербургского университета профессора-ботаника А. Н. Бекетова Александре Андреевне. После заключения брака молодые уехали в Варшаву, где Александр Львович получил кафедру в университете.
Мать Блока, Александра Андреевна, Ася, как звали её близкие, веселая, шаловливая, за 2 года жизни в Варшаве с мужем превратилась в забитую и испуганную. Когда они вернулись домой в Шахматово, родные ее не узнали. «Началась жестокая борьба с Александром Львовичем, который не допускал и мысли о разводе с женой. Когда его перестали пускать к жене при вторичном его приезде на рождественские каникулы, он врывался в дом, оттолкнув старого швейцара, и, проникнув к жене, умолял ее на коленях к нему вернуться; когда же принимали меры, чтобы окончательно прекратить его вторжения в дом, он простаивал целые часы под окнами жены во всякую погоду, чем немилосердно терзал Александру Андреевну. Она заболела от горя, плакала, томилась и должна была прекратить кормление ребенка, потому что у нее испортилось молоко, но материнское чувство все-таки превозмогло, да и страшная жизнь в Варшаве пугала ее своим призраком: опять терпеть побои, жить впроголодь и подвергать тому же ребенка. Александр Львович был очень скуп и не только плохо кормил жену, но не признавал извозчиков и не хотел нанимать няню, несмотря на слабое здоровье жены,»- из воспоминаний сестры Аси.
«Я много раз задавала себе вопрос, откуда взялся характер Александра Львовича. Его высокая интеллигентность, образованность и утонченность не вязались с его поведением. Бывают люди бешено вспыльчивые, которые не помнят себя в порыве гнева. Александр Львович не был таким: он умел мгновенно сдержать себя, когда знал, что могут видеть, как он бьет жену, в этих случаях он проявлял даже низкие чувства. Александра Андреевна рассказала мне как-то, что незадолго до рождения сына, когда она жила с мужем в ректорском доме, он повел ее в Мариинский театр слушать "Русалку". Ей сильно нездоровилось, и она насилу досидела до конца оперы, домой пришлось идти пешком, так как конок по пути не было, а извозчика взять Александр Львович поскупился. Они шли по пустынной набережной. Пока никого не было видно, Александр Львович начал бить жену, не помню уж по какому пустячному поводу, может быть, потому, что она тихо шла и дорогой молчала и вообще не была оживлена, но как только показывался прохожий, Александр Львович оставлял ее в покое, а когда тот исчезал из виду, побои возобновлялись. Еще характернее случай, бывший в ректорском доме. Сидя в нижнем этаже, мы услышали наверху в той комнате, где жила Александра Андреевна с мужем, крики, возню и удары. Было ясно, что происходит... Отец бросился наверх, и, вбежав в комнату молодых Блоков, сейчас же увидел, в чем дело, и крикнул зятю: "Вон отсюда!" Тот сейчас же ушел, причем, уходя, сказал отцу: "Я не знал, что Вы дома". Помню, как я вошла к сестре после этой сцены. Она сидела в униженной позе и сказала мне жалобным голосом, опустив голову: "Меня избили".»
А ведь они поженились по большой страстной взаимной любви! «Она говорила мне, что он бил ее за то, что ей не нравились некоторые пьесы Шумана, или она не так спела какое-нибудь место в романсе, исполняемом под его аккомпанемент. Доставалось ей и за то, что она недостаточно хорошо переписала какое-нибудь место в его диссертации. Она переписывала ее, кажется, три или четыре раза! Когда она порвала с мужем, он писал ей сначала: "Почему ты ушла от меня? Я очень хороший муж".»
Неудивительно, что и вторая жена с дочкой от него тоже сбежала, как только выдалась возможность. «А ведь он любил, очень любил и первую, и вторую жену, особенно первую. Любил и детей. Он берег, как святыню, все портреты Александры Андреевны и некоторые ее вещи, а также кроватку дочки своей Ангелины.» И при этом: «Он плевал на ее крест, бросал на пол ее Евангелие и, разумеется, злился, когда она молилась. Но какую нужно иметь утонченную жестокость, чтобы бить по лицу, как он это часто делал, нежную, любящую жену, очень молодую, почти ребенка. Между прочим, он бил ее обручальным кольцом.»
«Да, в этом человеке было что-то страшное, поистине дьявольское. Недаром сын его, примирившийся с отцом после его смерти, написал к матери через полтора месяца после его похорон: "Отцовский мрак находится еще на земле и вокруг меня увивается. Этого человека надо замаливать" (18 января 1910 г.). Но через несколько дней после смерти отца он написал ей следующее: 4 декабря 1909 г.: "Мама, сегодня были похороны... Из всего, что я здесь вижу и через посредство десятков людей, с которыми непрестанно разговариваю, для меня выясняется внутреннее обличье отца - во многом совсем по-новому. Все свидетельствует о благородстве и высоте его духа, о каком-то необыкновенном одиночестве и исключительной крупности натуры..."
И затем Александр Львович жил в одиночестве более 20 лет. И как жил! КАк настоящий Плюшкин - экономил буквально на всем. прожил в полном одиночестве в маленькой захламлённой квартире. Повсюду невпопад лежали книги, газеты, рукописи, многие из которых были покрыты толстым слоем пыли. Он был человеком довольно состоятельным и мог себе позволить жить в хорошем доме с экономкой и кухаркой. Но, как свидетельствует его современник писатель Е. А. Бобров, он жил в бедности не по глупости, а по чрезмерной скупости. Александр Львович умер от чахотки, которую усугубило недоедание, так как он экономил даже на своём питании.
За два года до смерти Александр Львович стал деканом факультета, но при этом продолжал добровольно жить в убогой квартирке. В темной пыльной лачуге хранились несметные богатства! 80 тысяч рублей, золото, облигации - всё «добро» было аккуратно зашито в матрас. Наследство поделили между двумя семьями. Именно на деньги отца Блоку удалось рассчитаться с долгами и наконец-то выкупить в собственность знаменитое имение Шахматово.
Но отец помогал финансово ему и когда был жив. В письмах Блока отцу постоянно звучат слова благодарности за финансовую помощь. Декабрь 1900 года: "Милый папа! Благодарю Вас за переданные мне дядей Петей 250 рублей, которые я получил вчера". Декабрь 1904 года: "Милый папа. Большое спасибо за присланные Вами сто рублей, которые пришлись очень кстати". Март 1905 года: "Милый папа. Получение денег от Вас было для меня совсем неожиданным и очень приятным сюрпризом. Конечно, очень благодарю Вас за них... В последнее время денег становилось очень мало - пришлось делать штатское платье и пр. Впрочем, когда я наконец решился принять меры к добыче денег, мне это удалось почти сразу".
При этом сам Блок относился к деньгам противоположным образом. «Поэт-символист Владимир Пяст вспоминал, как Блок ему однажды признался: "Когда видишь все это кругом, эту нищету и этот ужас, в котором задыхаешься, и эту невозможность, бессилие переменить что-либо в этом, когда знаешь, что вот какими-нибудь пятьюдесятью рублями ты можешь сделать для кого-нибудь доброе, действительно доброе дело, но - одно, а, в общем, все, останется по-прежнему,- то вот берешь и со сладострастием, нарочно тратишь не пятьдесят, а сто, двести на никому, а меньше всего себе, не нужный кутеж".»