книга про контакт человека и дельфина
Сейчас читаю интересную книгу про дельфинов - словно бы продолжили и углубили вот этот эксперимент по общению с дельфинами, о котором я писала тут
https://mashutka-alfi.livejournal.com/2702506.html
вот еще подробнее об этом эксперименте (там есть ссылки на ютюб, где можно услышать, как дельфин пытается повторить слова, забавно довольно)
https://picturehistory.livejournal.com/7406234.html
Так вот. В этой книге описывается, как дельфинов научили говорить, читать… В общем в полный контакт межвидовый вступили.
много разных тем освещается в этой книге. Вот цитаты:
«Однако совершенно исключительную помощь при работе с дельфинами оказывает их необыкновенное дружелюбие. Оно объясняется не слабостью. Дельфин способен одним ударом своих мощных челюстей прикончить акулу среднего размера, нанеся ей удар по жабрам. Кроме того, у него два ряда очень острых клыков - всего их 88, - и он мог бы при желании откусить руку или ногу тем, кто его ловит. Но человек не помнит, чтобы дельфин когда-либо обращал свое оружие против него. Более того, большинство домашних животных, когда им причиняют даже небольшую боль, кусаются или царапаются. Дельфин переносит боль, которую ему причиняют люди, не сопротивляясь, не огрызаясь. Можно было бы сказать, что он относится к человеку с каким-то упорным неисчерпаемым доброжелательством. »
«Значит, дельфин становится домашним животным?Севилла с симпатией посмотрел на свою собеседницу. Если даже он говорил для нее, одной, он не потерял времени даром.- Ваш вопрос очень интересен, однако, прежде чем ответить на него, следовало бы попытаться определить, что такое домашнее животное.- Ну что ж, попытаемся, - с увлечением ответила дама. - Назовем домашним животное, которое соглашается получать пищу из рук человека.- Ваше определение не годится, - сказал Севилла. - В неволе почти все животные, включая льва, тигра, удава, принимают пищу от человека. Я бы называл животное домашним только в том случае, если оно соглашается, чтобы люди им руководили. Именно этим домашнее животное отличается от укрощенного. Укрощенное животное поддерживает отношения с укротителем, но только с ним одним, и отношения эти не надежны, подвержены всевозможным неизбежным случайностям. Кроме того, есть различные ступени одомашнива«одомашнивания. Взять, к примеру, корову и быка: корова одомашнена на сто процентов, однако с быком по-прежнему очень трудно справляться. Поэтому одомашнивание, на мой взгляд, - это возможность безопасно обращаться с животным.- Мне кажется, - сказала дама с волосами цвета красного дерева, - что под это определение подходит также и прирученное животное.Севилла подумал.- Прирученное животное - это всегда одна особь. Одомашнивание - приручение целого вида.- В таком случае, - живо возразила дама, - дельфины еще не домашние животные, раз большая часть их остается дикими.- Да, но в неволе, - сказал Севилла, с интересом глядя на нее, - все они сразу же становятся очень дружелюбными. Впрочем, - прибавил он через некоторое время, - сегодня еще можно говорить об одомашнивании дельфинов как о приручении целого животного вида, но если однажды человек и дельфин начнут общаться посредством слова, дельфинов уже нельзя будет считать животными и их отношениям с людьми необходимо будет найти новое определение.»
очень актуально: «Питер, - сказал Майкл, серьезно глядя на него, - просто невероятно, до какой степени ты невежда в современной политике! Ты все еще веришь в образ благородной Америки, побеждающей злобных нацистов и громящей японских милитаристов.Он помолчал и, сдерживая презрение, сказал:- Теперь агрессоры - мы. Когда я говорю «теперь», - продолжал он через некоторое время, - не понимай это буквально. Американский экспансионизм, по сути, возник в начале века; мне нет нужды напоминать тебе о наших агрессивных войнах против Мексики и Испании.- Слушай, Майк, - раздраженно перебил его Питер, - я, может быть, не такой уж невежда, как ты думаешь, в современной политике. И я готов согласиться с тобой: вероятно, наша экспансия и в самом деле одна из форм колонизации, но и в этом случае она, во-первых, неизбежна, а во-вторых, лучше, если это будем делать мы, чем русские или китайцы.- Все это, - заметил Майк, - называется «политическим реализмом», « и как раз во имя этого реализма Гитлер пытался покорить Европу.- Ты сравниваешь нас с Гитлером! Ты отдаешь себе отчет в своих словах?- Отдаю. То, что Гитлер, с его не такими уж большими возможностями, делал с откровенным цинизмом, мы, обладая колоссальными средствами, осуществляем во имя морали.- Это неизбежно, - сказал Питер, схватив горсть песку и просеивая его меж пальцев. - Мы - самый богатый, самый сильный, лучше всех вооруженный, технически самый развитый народ.- Это не аргумент, - твердо возразила Сюит.Наступило молчание. Питер посмотрел на Сюзи, помедлил в нерешительности и продолжал:- В конце концов мы несем цивилизацию народам, ответственность за судьбы которых мы берем на себя.- Ничего подобного мы не делаем, - возмутился Майкл. - Мы ставим над ними кровавых диктаторов и держим эти народы в нищете.- В нищете? - с иронией переспросил Питер. - А по-моему, мы их просто пичкаем долларами.Майкл пожал плечами:- Доллары идут правителям, а уделом народа остается нищета»
«Пятью годами тюрьмы и десятью тысячами долларов штрафа.- Практически ты жертвуешь карьерой ученого.- Да.- Какая от этого польза?- Я доказываю, что война во Вьетнаме несправедлива.- По-твоему, такое доказательство имеет значение?- Думаю, что имеет. На людей всегда производит впечатление, когда они видят человека, готового пойти в тюрьму ради идеи.- Ты не находишь, что все это несколько театрально? - спросил Питер.- Театральность лишь усиливает впечатление.»
«Би, у меня очень важный вопрос: время от времени мы узнаем, что стаи дельфинов или китов выбрасываются на побережье и, когда их сгоняют в воду, они упрямо возвращаются на землю, чтобы умереть. Почему они так делают?Би. Если мы умираем на земле, то тогда мы живем на земле после нашей смерти.Ж. Если я правильно понял, земля - это ваш рай?Би. Да.Ж. А человек? Это ваш бог?Би. Я не знаю. Я еще не очень хорошо понимаю слово «бог». Человек и земля для нас - это одно и то же. Мы любим человека очень-очень.Ж. Почему?Би. Фа это уже сказал: он добрый, гладкий, у него есть руки.Ж. Вы говорите, что человек добрый. Но иногда он ловит вас и убивает.Би. Мы знаем, что он убивает нас, чтобы взять на землю, вот почему мы на него за это не сердимся.Ж. Фа, кажется, вы были очень поражены, когда узнали, что человек умирает?Фа. Я не знал. Это меня очень огорчает.»
« „Если мы, американцы, первыми научили говорить дельфинов, то это произошло потому, что мы этого заслуживаем“.Разумеется, установление полностью основанного на членораздельной речи общения с животным видом представляет собой факт величайшего значения, и американцы вправе этим гордиться. Но меня беспокоит то, что этот значительный научный прогресс, или, как они выражаются сами в историко-военных терминах, „это завоевание новой границы“ (the conquest of a frontier), в их глазах дает им право претендовать на лидерство в мировом масштабе. Когда они говорят с вами об этом исключительном праве наперед, они охотно упоминают об огромных мечтах, которые они вкладывали (и только они один могли их вкладывать) в десятилетние опыты над дельфинами. Но одновременно сам факт успеха представляется им своего рода подарком всевышнего, который отметил таким путем наиболее достойный народ. Заставив говорить американских дельфинов, небо тем самым благословило Соединенные Штаты и утвердило их в той мировой миссии, которая, как они полагают, для них уготована.»
«Так обстоит дело в интеллектуальной среде, а на уровне несколько более низком с горечью и даже отвращением приходится констатировать, что этот сенсационный научный поворот в истории мира тотчас же сводится к разговорам о могуществе и возможной военной победе над другими странами. Шофер такси, который вез меня вчера в университет, заявил в самом же начале разговора: „Теперь, когда наши дельфины говорят, я готов поспорить с вами на десять долларов, что ни одна из этих проклятых русских подводных лодок не посмеет приблизиться к нашим берегам, чтобы закидать нас своими погаными ракетами“. Я спросил у него, считает ли он, что русские действительно могут на него напасть. Он ответил: „Еще бы! И русские, и китайцы, и вьетнамцы, и французы, и вся эта грязная клика!“ Когда подумаешь, что в атомных арсеналах США вполне достаточно содержимого, чтобы обратить в пыль и прах не только всех своих врагов, но всю планету, и в том числе самих себя, поражаешься, как прочно сидит в самом могущественном на земле народе мания преследования и какие бредовые формы она принимает.»
«Вопреки тому, что думает Хоторн, нет необходимости ожидать божественного откровения, ибо откровение как раз именно в том и состоит, что сегодня уже можно думать о приобщении дельфинов к христианской вере, имея возможность его осуществить. Знамение неоспоримое и несомненное, которого требует Хоторн, нам уже ниспослано, - это чудесное появление дара речи у дельфинов.Антропоцентризм, развивал Шмидт свои мысли далее, подобно геоцентризму, отжил свой век. Человек больше не один на планете. Отныне животным, отвечающим тем критериям, согласно которым сам человек определяет свою сущность, он должен относиться как к равным себе. Преодолев консерватизм ревнивых умов, можно понять, что человек и дельфин - это одно и то же существо, называемое разными именами. Не будет абсурдным поэтому сказать дельфину, что Христос умер на кресте, чтобы его спасти, ибо под Человеком необходимо будет отныне подразумевать всякое существо, наделенное религиозным чувством и могущее быть наставленным в истинной вере с помощью членораздельного языка.»
Отрывок из книги
Робер Мерль. Том 17
Робер Мерль
https://mashutka-alfi.livejournal.com/2702506.html
вот еще подробнее об этом эксперименте (там есть ссылки на ютюб, где можно услышать, как дельфин пытается повторить слова, забавно довольно)
https://picturehistory.livejournal.com/7406234.html
Так вот. В этой книге описывается, как дельфинов научили говорить, читать… В общем в полный контакт межвидовый вступили.
много разных тем освещается в этой книге. Вот цитаты:
«Однако совершенно исключительную помощь при работе с дельфинами оказывает их необыкновенное дружелюбие. Оно объясняется не слабостью. Дельфин способен одним ударом своих мощных челюстей прикончить акулу среднего размера, нанеся ей удар по жабрам. Кроме того, у него два ряда очень острых клыков - всего их 88, - и он мог бы при желании откусить руку или ногу тем, кто его ловит. Но человек не помнит, чтобы дельфин когда-либо обращал свое оружие против него. Более того, большинство домашних животных, когда им причиняют даже небольшую боль, кусаются или царапаются. Дельфин переносит боль, которую ему причиняют люди, не сопротивляясь, не огрызаясь. Можно было бы сказать, что он относится к человеку с каким-то упорным неисчерпаемым доброжелательством. »
«Значит, дельфин становится домашним животным?Севилла с симпатией посмотрел на свою собеседницу. Если даже он говорил для нее, одной, он не потерял времени даром.- Ваш вопрос очень интересен, однако, прежде чем ответить на него, следовало бы попытаться определить, что такое домашнее животное.- Ну что ж, попытаемся, - с увлечением ответила дама. - Назовем домашним животное, которое соглашается получать пищу из рук человека.- Ваше определение не годится, - сказал Севилла. - В неволе почти все животные, включая льва, тигра, удава, принимают пищу от человека. Я бы называл животное домашним только в том случае, если оно соглашается, чтобы люди им руководили. Именно этим домашнее животное отличается от укрощенного. Укрощенное животное поддерживает отношения с укротителем, но только с ним одним, и отношения эти не надежны, подвержены всевозможным неизбежным случайностям. Кроме того, есть различные ступени одомашнива«одомашнивания. Взять, к примеру, корову и быка: корова одомашнена на сто процентов, однако с быком по-прежнему очень трудно справляться. Поэтому одомашнивание, на мой взгляд, - это возможность безопасно обращаться с животным.- Мне кажется, - сказала дама с волосами цвета красного дерева, - что под это определение подходит также и прирученное животное.Севилла подумал.- Прирученное животное - это всегда одна особь. Одомашнивание - приручение целого вида.- В таком случае, - живо возразила дама, - дельфины еще не домашние животные, раз большая часть их остается дикими.- Да, но в неволе, - сказал Севилла, с интересом глядя на нее, - все они сразу же становятся очень дружелюбными. Впрочем, - прибавил он через некоторое время, - сегодня еще можно говорить об одомашнивании дельфинов как о приручении целого животного вида, но если однажды человек и дельфин начнут общаться посредством слова, дельфинов уже нельзя будет считать животными и их отношениям с людьми необходимо будет найти новое определение.»
очень актуально: «Питер, - сказал Майкл, серьезно глядя на него, - просто невероятно, до какой степени ты невежда в современной политике! Ты все еще веришь в образ благородной Америки, побеждающей злобных нацистов и громящей японских милитаристов.Он помолчал и, сдерживая презрение, сказал:- Теперь агрессоры - мы. Когда я говорю «теперь», - продолжал он через некоторое время, - не понимай это буквально. Американский экспансионизм, по сути, возник в начале века; мне нет нужды напоминать тебе о наших агрессивных войнах против Мексики и Испании.- Слушай, Майк, - раздраженно перебил его Питер, - я, может быть, не такой уж невежда, как ты думаешь, в современной политике. И я готов согласиться с тобой: вероятно, наша экспансия и в самом деле одна из форм колонизации, но и в этом случае она, во-первых, неизбежна, а во-вторых, лучше, если это будем делать мы, чем русские или китайцы.- Все это, - заметил Майк, - называется «политическим реализмом», « и как раз во имя этого реализма Гитлер пытался покорить Европу.- Ты сравниваешь нас с Гитлером! Ты отдаешь себе отчет в своих словах?- Отдаю. То, что Гитлер, с его не такими уж большими возможностями, делал с откровенным цинизмом, мы, обладая колоссальными средствами, осуществляем во имя морали.- Это неизбежно, - сказал Питер, схватив горсть песку и просеивая его меж пальцев. - Мы - самый богатый, самый сильный, лучше всех вооруженный, технически самый развитый народ.- Это не аргумент, - твердо возразила Сюит.Наступило молчание. Питер посмотрел на Сюзи, помедлил в нерешительности и продолжал:- В конце концов мы несем цивилизацию народам, ответственность за судьбы которых мы берем на себя.- Ничего подобного мы не делаем, - возмутился Майкл. - Мы ставим над ними кровавых диктаторов и держим эти народы в нищете.- В нищете? - с иронией переспросил Питер. - А по-моему, мы их просто пичкаем долларами.Майкл пожал плечами:- Доллары идут правителям, а уделом народа остается нищета»
«Пятью годами тюрьмы и десятью тысячами долларов штрафа.- Практически ты жертвуешь карьерой ученого.- Да.- Какая от этого польза?- Я доказываю, что война во Вьетнаме несправедлива.- По-твоему, такое доказательство имеет значение?- Думаю, что имеет. На людей всегда производит впечатление, когда они видят человека, готового пойти в тюрьму ради идеи.- Ты не находишь, что все это несколько театрально? - спросил Питер.- Театральность лишь усиливает впечатление.»
«Би, у меня очень важный вопрос: время от времени мы узнаем, что стаи дельфинов или китов выбрасываются на побережье и, когда их сгоняют в воду, они упрямо возвращаются на землю, чтобы умереть. Почему они так делают?Би. Если мы умираем на земле, то тогда мы живем на земле после нашей смерти.Ж. Если я правильно понял, земля - это ваш рай?Би. Да.Ж. А человек? Это ваш бог?Би. Я не знаю. Я еще не очень хорошо понимаю слово «бог». Человек и земля для нас - это одно и то же. Мы любим человека очень-очень.Ж. Почему?Би. Фа это уже сказал: он добрый, гладкий, у него есть руки.Ж. Вы говорите, что человек добрый. Но иногда он ловит вас и убивает.Би. Мы знаем, что он убивает нас, чтобы взять на землю, вот почему мы на него за это не сердимся.Ж. Фа, кажется, вы были очень поражены, когда узнали, что человек умирает?Фа. Я не знал. Это меня очень огорчает.»
« „Если мы, американцы, первыми научили говорить дельфинов, то это произошло потому, что мы этого заслуживаем“.Разумеется, установление полностью основанного на членораздельной речи общения с животным видом представляет собой факт величайшего значения, и американцы вправе этим гордиться. Но меня беспокоит то, что этот значительный научный прогресс, или, как они выражаются сами в историко-военных терминах, „это завоевание новой границы“ (the conquest of a frontier), в их глазах дает им право претендовать на лидерство в мировом масштабе. Когда они говорят с вами об этом исключительном праве наперед, они охотно упоминают об огромных мечтах, которые они вкладывали (и только они один могли их вкладывать) в десятилетние опыты над дельфинами. Но одновременно сам факт успеха представляется им своего рода подарком всевышнего, который отметил таким путем наиболее достойный народ. Заставив говорить американских дельфинов, небо тем самым благословило Соединенные Штаты и утвердило их в той мировой миссии, которая, как они полагают, для них уготована.»
«Так обстоит дело в интеллектуальной среде, а на уровне несколько более низком с горечью и даже отвращением приходится констатировать, что этот сенсационный научный поворот в истории мира тотчас же сводится к разговорам о могуществе и возможной военной победе над другими странами. Шофер такси, который вез меня вчера в университет, заявил в самом же начале разговора: „Теперь, когда наши дельфины говорят, я готов поспорить с вами на десять долларов, что ни одна из этих проклятых русских подводных лодок не посмеет приблизиться к нашим берегам, чтобы закидать нас своими погаными ракетами“. Я спросил у него, считает ли он, что русские действительно могут на него напасть. Он ответил: „Еще бы! И русские, и китайцы, и вьетнамцы, и французы, и вся эта грязная клика!“ Когда подумаешь, что в атомных арсеналах США вполне достаточно содержимого, чтобы обратить в пыль и прах не только всех своих врагов, но всю планету, и в том числе самих себя, поражаешься, как прочно сидит в самом могущественном на земле народе мания преследования и какие бредовые формы она принимает.»
«Вопреки тому, что думает Хоторн, нет необходимости ожидать божественного откровения, ибо откровение как раз именно в том и состоит, что сегодня уже можно думать о приобщении дельфинов к христианской вере, имея возможность его осуществить. Знамение неоспоримое и несомненное, которого требует Хоторн, нам уже ниспослано, - это чудесное появление дара речи у дельфинов.Антропоцентризм, развивал Шмидт свои мысли далее, подобно геоцентризму, отжил свой век. Человек больше не один на планете. Отныне животным, отвечающим тем критериям, согласно которым сам человек определяет свою сущность, он должен относиться как к равным себе. Преодолев консерватизм ревнивых умов, можно понять, что человек и дельфин - это одно и то же существо, называемое разными именами. Не будет абсурдным поэтому сказать дельфину, что Христос умер на кресте, чтобы его спасти, ибо под Человеком необходимо будет отныне подразумевать всякое существо, наделенное религиозным чувством и могущее быть наставленным в истинной вере с помощью членораздельного языка.»
Отрывок из книги
Робер Мерль. Том 17
Робер Мерль