Венецианский купец
я же посмотрела в воскресенье «Венецианский купец» - фильм 2004 года (The Merchant of Venice). Что интересно, Аль Пачино одной левой забарывает)) таких почтенных мастеров, как Джереми Айронс и Джозеф Файнс. Только Аль появляется на экране - всё. Больше не видишь никого, кроме него. Он идеальный Шейлок. Ему сочувствуешь, сопереживаешь, болеешь за него (в начале фильма, конечно, потом он из-за своей обиды срывается с катушек, конечно).
А его дочке Джессике хочется настучать по голове за подлость и мерзопакостность.
Но вообще, если представить себе, как тогда жили евреи... Почему они занимались ростовщичеством? Не потому, что они были такие жадные, а потому что им нельзя было иметь недвижимость, было много профессий, которыми было запрещено заниматься евреям. Евреям были запрещены многие виды деятельности - например, все виды искусства (кроме музыки), им нельзя было торговать новыми вещами, но разрешалось торговать подержанными, им разрешалось заниматься ремеслами, которые были не в ходу у жителей города (их надо было придумывать и жители Гетто проявляли находчивость - например, изготвливая костяные пуговицы). Евреям запрещено было иметь собственную недвижимость, и на этом неплохо нажились владельцы района Гетто, некие братья Да Броло - они выкупили этот участок, который занимала некогда литейная мастерская, чтобы застроить его и сдавать там жилье, но с жильем что-то пошло не так, и в итоге евреи прибыли на совершенно загрязненную землю в хибары, оставшиеся от литейной.В середине XVI века в Гетто жили уже больше 5 тысяч человек, они просто не помещались на столь малой территории, и итальянские архитекторы (еврейских, которым запрещено было рисовать, не существовало) построили там не характерные для Венеции "небоскребы" в шесть, семь и даже восемь этажей, которые стоят и поныне (правда, конечно, подвергнутые серьезной внутренней перепланировке).
Кстати, вексель был тоже изобретен не от хорошей жизни. Из статьи в Коммерсанте: «вексель стал широко использоваться еврейскими ростовщиками с XIII века. Сначала векселя были именными, а в начале XV века, по данным немецкого экономиста и социолога, автора исследования "Евреи и хозяйственная жизнь" Вернера Зомбарта, в Венеции появился вексель на предъявителя. В результате отпала нужда возить с собой наличные, рискуя жизнью, и был изобретен способ утаивания богатства. Многие стали держать его в векселях, которые позволяли переводить капитал из страны в страну и быстро восстанавливать экономический статус после очередных притеснений и гонений».
«Действие пьесы происходит в конце XVI века. В это время Венеция все еще экономическая сверхдержава, но ее могущество на излете. Невзирая на религиозные предрассудки, следуя старому принципу "деньги не пахнут", в IX веке она начала торговать с сарацинами, которые господствовали на восточном рынке вплоть до XVI века. Венецианцы экспортировали рабынь, железо, дерево; все население города жило торговлей, возник класс богатых купцов. В начале XV века Венеция, завоевав территории на материке (до того ее власть распространялась на островные и прибрежные земли), получает серьезные доходы и от земледелия. В 1509 году город, потерявший земельные владения и нуждающийся в деньгах, пересматривает жесткую политику недопущения на свою территорию иноверцев. Власти за большую мзду, причем ежегодную, разрешают селиться в Венеции евреям, в основном ростовщикам, купцам и врачам. Венецию наводняют сыны Израилевы, проживавшие на территории современной Германии, изгнанные из Испании в 1492 году, подвергшиеся принудительному обращению в христианство в Португалии в 1497-м, беженцы из Константинополя и Салоник - важнейших коммерческих центров Оттоманской империи.Евреям предписано жить в гетто. Им разрешается вести бизнес старьевщиков - иметь лавки-"комиссионки", открывать ростовщические конторы для обслуживания бедных горожан. На самом деле среди клиентуры этих контор не только беднота - и в "Венецианском купце" ростовщик Шейлок кредитует как раз знать. Социально окрашенная риторика нужна городским властям для оправдания либерализма (по меркам того времени) по отношению к еврейским коммерсантам перед Римом: папа такую лояльность не приветствует. Венеции приходится лавировать - деловая активность еврейской общины призвана приносить немалые деньги в казну, да и сам город занимает у ростовщиков во время голода или войны.
В шекспировской пьесе богатый венецианский купец Антонио снаряжает в путь несколько торговых кораблей. Это масштабная операция, доступная только очень состоятельному человеку. Вдруг выясняется, что Бассанио, верный друг Антонио, надумал жениться на богатой и хочет "с честью выйти из больших долгов, в какие мотовство его втянуло", для чего ему нужно перекредитоваться. Антонио решает помочь другу, но свободных средств нет, и он просит Бассанио узнать, что может сделать его "кредит" (репутация заемщика), собираясь выжать его "весь и до предела".
Бассанио мчится к ростовщику Шейлоку и просит 3 тыс. дукатов на три месяца с поручительством Антонио по векселю. Это около полумиллиона сегодняшних долларов при пересчете через золотой эквивалент дуката - смешные деньги с учетом размаха операций Антонио. Шейлоку поручительства мало: Антонио - хороший, то есть "состоятельный", человек, но его "капитал весь в надеждах". У него одно судно плывет в Триполи, другое - в Индию, третье сейчас в Мексике, четвертое - в Англии, остальные суда тоже разбросаны по миру. Это все риски: "корабли - это только доски, а моряки - только люди; а ведь есть и земляные крысы и водяные крысы, и сухопутные воры и водяные воры, то есть пираты; а кроме того - опасности от воды, ветра и скал".
Как же прав Шейлок! Во времена Шекспира корабли оказывались плохим залогом, ведь опасности заморской торговли были велики и связаны отнюдь не с рыночной конъюнктурой, а с тем, что суда зачастую не возвращались из дальних плаваний. Шейлока залог кораблей не может защитить. Процентная ставка ограничена, а залога и вовсе нет. Чем еще взять свое Шейлоку? Остался один параметр, которым он может играть при составлении кредитного договора,- неустойка при просрочке.
Известные экономисты Луиджи Зингалес и Рагхурам Раджан в книге "Спасение капитализма от капиталистов" называют еще одну причину, почему ростовщик должен быть беспощадным: "Романтики среди нас не могут или не хотят признавать логику данной финансовой операции. Они осуждают Шейлока, который приходит к Антонио забрать фунт его плоти, но не понимают, что это залог, давший венецианскому купцу возможность получить ссуду. Сделка является нелицеприятной из-за низкой, подлой натуры финансиста (кого же еще?) и его ненависти к заемщику... если бы не ужасная суть залога в "Венецианском купце" и не изначально напряженные отношения между сторонами, заключившими договор, залог был бы идеален. Ценность для заимодавца представляют деньги, а не плоть заемщика, и он бы не стал забирать залог, если бы не отказ должника расплачиваться. Для заемщика его плоть чрезвычайно ценна, поэтому он не откажется от своих обязательств с легкостью. Важно то, что Шейлок ненавидит купца, в противном случае он бы не захотел забрать фунт его плоти и сама эта угроза была бы неправдоподобной. Для того чтобы объявить сделку нечестной, вероятности печального исхода, когда финансист придет требовать залог, недостаточно".
История о жестоком заимодавце, пытавшемся вырезать фунт плоти у неисправного должника, рассказывается в целом ряде средневековых произведений и, скорее всего, является историческим фактом. Ростовщики были озлоблены на должников, потому что подвергались гонениям и страдали от экспроприации почти во всех странах Европы. Причину такого отношения обычно ищут в религиозной нетерпимости христианства - средневекового и эпохи Возрождения.
Однако современные экономисты указывают, что изгнание евреев из Англии, Португалии и Испании в первую очередь являлось своеобразной формой реструктуризации кредитов. Знать сначала набирала долгов, а когда накапливалась критическая масса - должники не могли или не хотели расплачиваться,- кредиторы-евреи изгонялись под каким-нибудь "благовидным" предлогом».
https://www.kommersant.ru/doc/2149959