(no subject)
Михаил Афанасьевич приехал в Москву осенью 1921 г. «без денег, без вещей, чтоб остаться в ней навсегда».
Одним из первых и самых животрепещущих вопросов стал «квартирный вопрос». Сестра его , Надежда, в этот момент уехала и разрешила брату пожить в ее комнате. Это и была знаменитая квартира номер 50 по Большой Садовой - «нехорошая квартира». Кстати , музей находится в соседнем подъезде - там тогда находился отдел уплотнения со швонлерами. К Булгакову постоянно приходили уплотнители, требуя прописку и видимо ожидая взятку, а он им также постоянно отвечал, что дать им нечего.
В квартире жили 17 человек. Каждый вечер на кухне варился самогон и сразу же распивался- представляете, что там творилось по ночам. Самогонное озеро - так назвал Булгаков один из первых фельетонов. Немаловажным персонажем была Анна Горячева по прозвищу Чума. В кухне ещё и жили петух, поросёнок.
В феврале 1922 г. Булгаков запишет в дневник:
«Идет самый черный период моей жизни. Мы с женой голодаем. Пришлось взять у дядьки немного муки, постного масла и картошки….Обегал всю Москву - нет места… Валенки рассыпались».
Съехал он к новой жене, жене от народа - к Любови Белозерской. Любови Евгеньевне Белозерской Булгаковым были посвящены роман «Белая гвардия», повесть «Собачье сердце» и пьеса «Кабала святош».
Тоже дворянка - аж из князей! Полячка. Она была официально замужем, когда в 1924 году встретила Михаила Афанасьевича.
Но это ей не помешало…
« Валентин Катаев, постепенно отдалявшийся от Булгакова, особенно после того, как Михаил расстроил его сватовство к сестре Леле, в беллетризованных мемуарах «Алмазный мой венец» не слишком ласково и с нескрываемой иронией отозвался о Любови Евгеньевне: «Впоследствии, когда синеглазый прославился и на некоторое время разбогател, наши предположения насчет его провинциализма подтвердились: он надел галстук бабочкой, цветной жилет, ботинки на пуговицах, с прюнелевым верхом, и даже, что показалось совершенно невероятным, в один прекрасный день вставил в глаз монокль, развелся со старой женой, изменил круг знакомых и женился на некой Белосельской-Белозерской, прозванной ядовитыми авторами «Двенадцати стульев» «княгиней Белорусско-Балтийской». Синеглазый называл ее весьма великосветски на английский лад Напси».
Одним из первых и самых животрепещущих вопросов стал «квартирный вопрос». Сестра его , Надежда, в этот момент уехала и разрешила брату пожить в ее комнате. Это и была знаменитая квартира номер 50 по Большой Садовой - «нехорошая квартира». Кстати , музей находится в соседнем подъезде - там тогда находился отдел уплотнения со швонлерами. К Булгакову постоянно приходили уплотнители, требуя прописку и видимо ожидая взятку, а он им также постоянно отвечал, что дать им нечего.
В квартире жили 17 человек. Каждый вечер на кухне варился самогон и сразу же распивался- представляете, что там творилось по ночам. Самогонное озеро - так назвал Булгаков один из первых фельетонов. Немаловажным персонажем была Анна Горячева по прозвищу Чума. В кухне ещё и жили петух, поросёнок.
В феврале 1922 г. Булгаков запишет в дневник:
«Идет самый черный период моей жизни. Мы с женой голодаем. Пришлось взять у дядьки немного муки, постного масла и картошки….Обегал всю Москву - нет места… Валенки рассыпались».
Съехал он к новой жене, жене от народа - к Любови Белозерской. Любови Евгеньевне Белозерской Булгаковым были посвящены роман «Белая гвардия», повесть «Собачье сердце» и пьеса «Кабала святош».
Тоже дворянка - аж из князей! Полячка. Она была официально замужем, когда в 1924 году встретила Михаила Афанасьевича.
Но это ей не помешало…
« Валентин Катаев, постепенно отдалявшийся от Булгакова, особенно после того, как Михаил расстроил его сватовство к сестре Леле, в беллетризованных мемуарах «Алмазный мой венец» не слишком ласково и с нескрываемой иронией отозвался о Любови Евгеньевне: «Впоследствии, когда синеглазый прославился и на некоторое время разбогател, наши предположения насчет его провинциализма подтвердились: он надел галстук бабочкой, цветной жилет, ботинки на пуговицах, с прюнелевым верхом, и даже, что показалось совершенно невероятным, в один прекрасный день вставил в глаз монокль, развелся со старой женой, изменил круг знакомых и женился на некой Белосельской-Белозерской, прозванной ядовитыми авторами «Двенадцати стульев» «княгиней Белорусско-Балтийской». Синеглазый называл ее весьма великосветски на английский лад Напси».