Дочитала "Бегуны" Ольги Токарчук
Книга, конечно, необычная, даёт простор для размышлений. Единого сюжета нет, есть набор историй и заметок: как россыпь открыток, оставшихся после многочисленных путешествий. Есть глубокие мысли, есть парадоксальные, есть нестандартные. Я не жалею, что прочитала.
Цитаты. "Но сегодня я уверена в одном: ищущий порядка да бежит психологии. Лучше избрать физиологию или теологию, которые хотя бы способны обеспечить устойчивую почву под ногами - материю или дух,- чтобы не поскользнутся на психике. Психика - весьма туманный объект исследования.
Правы были те, кто утверждал, будто на факультет этот идут не ради будущей профессии, интереса или стремления нести людям помощь, - причина совсем иная, очень простая. Подозреваю, что все мы имели некий глубоко скрытый дефект, хотя, вероятно, производили впечатление умных и здоровых молодых людей - замаскировав, ловко закамуфлировав свой изъян на вступительных экзаменах. Клубок эмоций, плотно переплетенных, свалявшихся, - вроде тех диковинных опухолей, которые порой обнаруживаются в человеческом теле и которые можно увидеть в любом мало-мальски приличном патологоанатомическом музее. Но, вполне возможно, наши экзаменаторы были подобны нам и хорошо отдавали себе отчет в своих действиях. А следовательно, мы - их преемники. На втором курсе, изучая функционирование защитных механизмов и с восторгом открывая могущество этой сферы психики, мы начинали понимать, что без рационализации[3], сублимации, вытеснения, без всех этих фокусов, которыми мы себя тешим - умей мы взглянуть на мир с открытым забралом, честно и бесстрашно, - умерли бы от разрыва сердца.
В процессе обучения мы узнали, что состоим из оборонительных сооружений, щитов и доспехов, подобны городам, чье архитектурное разнообразие ограничивается стенами, башнями да укреплениями, - этакое государство бункеров.
Но я так и не стала настоящей писательницей или, лучше сказать, писателем - мужской род придает этому слову весомость. Жизнь вечно ускользала от меня. Я обнаруживала только ее следы, жалкие личиночные шкурки. Стоило мне засечь ее координаты, как она меняла местоположение. Я находила лишь знаки, вроде надписи на дереве в парке: «Здесь был я». На листе бумаги жизнь оборачивалась незаконченными историями, сновидческими новеллами, туманными сюжетами, зависала на горизонте вверх ногами или в поперечном сечении, не позволяя охватить целое.
Каждый, кто когда-либо пытался написать роман, знает, сколь мучителен этот труд - хуже занятия просто не придумаешь. Ты обречен на постоянное заточение внутри себя, в одиночной камере. Это контролируемый психоз, паранойя и мания, приспособленные к полезному делу, а потому лишенные перьев, турнюров и венецианских масок, по которым их можно было бы опознать, - скорее уж нацепившие фартук мясника и резиновые сапоги, с тесаком в руках."
Забавную даму она описывает, Александра, познакомились в Стокгольме, разговорились. Оказалось, она собирает свидетельства и отчеты о злодеяниях человека против животных. Мечтала издать энциклопедию, в которую будут они все помещены. "Животное и есть истинный Бог. Бог в животных , он так близко, что мы его и не замечаем. Он ежедневно жертвует собой ради нас, умирает вновь и вновь, питает нас своим телом, согревает своей кожей, позволяет тестировать на себе лекарства, чтобы мы могли жить дольше и лучше. Так он проявляет свою милость, дарит нам дружбу и любовь".
Сколько сумасшедших на белом свете.
Великолепное описание биполярного расстройства, ощущения его изнутри: "Все дело в состоянии духа. В распоряжении Эрика их было два. Одно ощущение - пронзительное и болезненное, - будто он хуже всех, лишен того, чем обладает любой другой человек, в сущности, извращенец, сам не догадывающийся, что с ним, черт возьми, не так. Он чувствовал себя одиноким изгоем, словно наказанный ребенок, который сидит у окна и наблюдает игры счастливых товарищей. Эрику казалось, что судьба отвела ему слишком мелкую роль в хаотических странствиях человечества по суше и по морю, а теперь, на острове, выяснилось, что он и вовсе статист.
Пребывая же во втором расположении духа, Эрик ощущал себя лучшим из лучших, единственным, выдающимся. Казалось, ему одному дано почувствовать и понять истину, ему одному суждено бытие нетривиальное и исключительное. В этом позитивном душевном состоянии ему порой удавалось продержаться часы и даже дни - тогда он бывал, можно сказать, до некоторой степени счастлив. Но это настроение кончалось, словно алкогольное опьянение. Похмелье приносило ужасную мысль: чтобы в собственных глазах выглядеть достойным уважения человеком, ему приходится постоянно дурачить людей при помощи двух этих способов, и - что всего хуже - однажды правда раскроется и выяснится, что он, Эрик, - пустое место".
Первое состояние - депрессия, второе- мания. А между ними еще и синдром самозванца.
Так, следующую цитату хочу дать отдельно
Цитаты. "Но сегодня я уверена в одном: ищущий порядка да бежит психологии. Лучше избрать физиологию или теологию, которые хотя бы способны обеспечить устойчивую почву под ногами - материю или дух,- чтобы не поскользнутся на психике. Психика - весьма туманный объект исследования.
Правы были те, кто утверждал, будто на факультет этот идут не ради будущей профессии, интереса или стремления нести людям помощь, - причина совсем иная, очень простая. Подозреваю, что все мы имели некий глубоко скрытый дефект, хотя, вероятно, производили впечатление умных и здоровых молодых людей - замаскировав, ловко закамуфлировав свой изъян на вступительных экзаменах. Клубок эмоций, плотно переплетенных, свалявшихся, - вроде тех диковинных опухолей, которые порой обнаруживаются в человеческом теле и которые можно увидеть в любом мало-мальски приличном патологоанатомическом музее. Но, вполне возможно, наши экзаменаторы были подобны нам и хорошо отдавали себе отчет в своих действиях. А следовательно, мы - их преемники. На втором курсе, изучая функционирование защитных механизмов и с восторгом открывая могущество этой сферы психики, мы начинали понимать, что без рационализации[3], сублимации, вытеснения, без всех этих фокусов, которыми мы себя тешим - умей мы взглянуть на мир с открытым забралом, честно и бесстрашно, - умерли бы от разрыва сердца.
В процессе обучения мы узнали, что состоим из оборонительных сооружений, щитов и доспехов, подобны городам, чье архитектурное разнообразие ограничивается стенами, башнями да укреплениями, - этакое государство бункеров.
Но я так и не стала настоящей писательницей или, лучше сказать, писателем - мужской род придает этому слову весомость. Жизнь вечно ускользала от меня. Я обнаруживала только ее следы, жалкие личиночные шкурки. Стоило мне засечь ее координаты, как она меняла местоположение. Я находила лишь знаки, вроде надписи на дереве в парке: «Здесь был я». На листе бумаги жизнь оборачивалась незаконченными историями, сновидческими новеллами, туманными сюжетами, зависала на горизонте вверх ногами или в поперечном сечении, не позволяя охватить целое.
Каждый, кто когда-либо пытался написать роман, знает, сколь мучителен этот труд - хуже занятия просто не придумаешь. Ты обречен на постоянное заточение внутри себя, в одиночной камере. Это контролируемый психоз, паранойя и мания, приспособленные к полезному делу, а потому лишенные перьев, турнюров и венецианских масок, по которым их можно было бы опознать, - скорее уж нацепившие фартук мясника и резиновые сапоги, с тесаком в руках."
Забавную даму она описывает, Александра, познакомились в Стокгольме, разговорились. Оказалось, она собирает свидетельства и отчеты о злодеяниях человека против животных. Мечтала издать энциклопедию, в которую будут они все помещены. "Животное и есть истинный Бог. Бог в животных , он так близко, что мы его и не замечаем. Он ежедневно жертвует собой ради нас, умирает вновь и вновь, питает нас своим телом, согревает своей кожей, позволяет тестировать на себе лекарства, чтобы мы могли жить дольше и лучше. Так он проявляет свою милость, дарит нам дружбу и любовь".
Сколько сумасшедших на белом свете.
Великолепное описание биполярного расстройства, ощущения его изнутри: "Все дело в состоянии духа. В распоряжении Эрика их было два. Одно ощущение - пронзительное и болезненное, - будто он хуже всех, лишен того, чем обладает любой другой человек, в сущности, извращенец, сам не догадывающийся, что с ним, черт возьми, не так. Он чувствовал себя одиноким изгоем, словно наказанный ребенок, который сидит у окна и наблюдает игры счастливых товарищей. Эрику казалось, что судьба отвела ему слишком мелкую роль в хаотических странствиях человечества по суше и по морю, а теперь, на острове, выяснилось, что он и вовсе статист.
Пребывая же во втором расположении духа, Эрик ощущал себя лучшим из лучших, единственным, выдающимся. Казалось, ему одному дано почувствовать и понять истину, ему одному суждено бытие нетривиальное и исключительное. В этом позитивном душевном состоянии ему порой удавалось продержаться часы и даже дни - тогда он бывал, можно сказать, до некоторой степени счастлив. Но это настроение кончалось, словно алкогольное опьянение. Похмелье приносило ужасную мысль: чтобы в собственных глазах выглядеть достойным уважения человеком, ему приходится постоянно дурачить людей при помощи двух этих способов, и - что всего хуже - однажды правда раскроется и выяснится, что он, Эрик, - пустое место".
Первое состояние - депрессия, второе- мания. А между ними еще и синдром самозванца.
Так, следующую цитату хочу дать отдельно