"Медея" Пазолини
Я ж продолжаю изучать античность)) Дочитываю Геродота (в изложении для школьников)) - ну мне такое и нужно.
И вот сегодня посмотрела фильм "Медея" (1969), режиссер Пьер Паоло Пазолини, а Медею сыграла великолепно Мария Каллас (красивая она до чего! величавая, настоящая царевна).
Сначала про детали. Какие же любопытные и красивые наряды сделали колхидским женщинам и мужчинам! И головные уборы тоже. Не знаю, использовали они исторические источники или сами придумали, но я с огромным интересом их рассматривала. Да и коринфские мне тоже понравились, особенно желтые.
вот тут подробно рассказано все о костюмах к этому фильму
https://la-gatta-ciara.livejournal.com/386554.html
Но Господи Боже мой, какими убогими показаны греки! Какие-то полуголые дикари с набедренными повязками)) а Арго! Корабль, на котором Язон поплыл за руном - у меня в книжке в детстве он был нарисован как великолепный парусник, гордо несущийся к цели. А здесь - какой-то корявый плот из говна и палок. А живут они - в каких-то нищих шатрах из тряпок с заплатками.
Золотое руно - обычная шкура с рогами, вообще я не так себе ее представляла) И колесницы тоже - какие-то дурацкие повозки с деревянными колесиками. В общем все такое далекое от красоты и дизайна)))
Но мне кажется, это гораздо ближе к правде, чем все греческие рассказы о роскоши и шикарности) Это же доисторическое время. Время суровое и голодное, когда неурожай и смерть от голода всего племени была очень близка и вероятна. Именно поэтому все эти кровавые жертвы. Мне сначала было неприятно смотреть на это убийство парня в начале фильма и деловитое расчленение, но потом я подумала, что в то время это было действительно нормой.
Вот мы смотрели сериал "Выжившие" (кстати, кто любит постапокалиптические истории, рекомендую: очень даже неплохой). И там очень хорошо показано: как только ресурсов становится мало, сразу выходит на первый план дихотомия "свой-чужой". Только свой достоин доступа к ресурсам. Чужой - сразу становится объектом, мешающим, претендующим на ресурсы своих, и его скорее нужно выбросить за пределы своего мира.
А уж тем более в то время. В пашню необходимо положить кусочек человеческого тела, всходы необходимо обмазать кровью жертвы - они в это искренне верили и совершали этот обряд каждый год.
И грех Медеи не в том, что она кого-то расчленила, а в том, что убила своего (родного брата). Убила бы чужого паренька, как делала до этого сотни раз - никто бы и глазом не моргнул. Тогда гораздо спокойнее относились и к убийствам, и к чреновредительствам. Просто надо было делать все по правилам.
Еще интересная тема с их совместной жизнью с Ясоном. Вообще, если снять всю мишуру мифологического пафоса, останется довольно неприглядная история: Ясон - вор, который мошенничеством завладел чужим руном, а колхидская царевна Медея из-за похоти предала свой род и отца, убила родного брата. И за это расплатилась - своей жизнью и жизнью своих трех сыновей.
Так вот. Ясон говорит Медее в конце, что она получила больше, чем он. Что ей всегда было нужно его тело (!!!) Забавно довольно такое слышать от античного мужика))
вот интересно: "Как известно, Мария Каллас потеряла голос примерно за три- четыре года до того, как Пазолини начал снимать свой фильм. Мне удалось прочесть в одной из книг о Пазолини оригинальный сценарий Медеи - там режиссер еще предполагает, что Медея будет петь. Однако, Каллас, будучи в глубоком кризисе, согласилась на съемки в фильме, но категорически отказалась исполнять даже три такта из оперы Керубини. И Пьер Паоло Пазолини переделал сценарий с учетом пожеланий актрисы".
и вот: "Вообразите апостола Павла упавшим с лошади и не обретшим, как в Библии, но потерявшим после того свою веру. Моя 'Медея' - об этом. О жертве напрасной, безблагодатной, об отступничестве богов - не людей, но богов трусости и лени', - писал Пазолини о третьем фильме своего мифологического цикла, отматывающего историю a rebours, в обратном порядке, от Евангелий к зыбкой мути слияния зари европейской, то есть минойской истории с кромешностью мифа. Мифа не классического, но той древности, о которой писали Фрезер, Юнг, Мирча Элиаде".
"становится у Пазолини совершенной и святой территорией до-классического, до-европейского, не тронутого рациональным мифа, территорией магии, теургии, прямых, без посредников, коммуникаций с землёй, небом, солнцем, ветром, территорией безликости, бездумности и хтони. Ясон и аргонавты, прибывшие с Запада бандиты, воры, мародёры, показанные на море лишь одним общим планом, пугающе напоминающим Жерико, 'Плот Медузы', с их наглым зубоскальством, голодными глазами, голыми ногами и приапически, до земли висящими кушаками - эту Колхиду насильственно и кроваво, но и не без сладости дефлорируют. Медея, жрица Гекаты, волшебница, на родной земле всесильная и всемогущая, бежит к Ясону, поскольку он первый увидел в ней - её, её тело, удлиненные углём глаза, рыжие волосы, длинные пальцы, оттянутые тяжёлыми серьгами мочки ушей, её увидел, а не воплощаемые ею родоплеменные функции. И жуть наводящая благодарность Медеи, коварно украденное ею Руно, с затейливой и подлой жестокостью убитый ею и разрубленный на куски, выбрасываемый из колесницы кусками, как падаль, брат - это благодарость за обретение себя в мире, не отягчённом всеодухотворённостью и докучным, надзирающим присутствием богов. Ясон увозит Медею не как трофей, но как реликвию, как часть непонятной ему, но могущей пригодиться в хозяйстве святой сущности. Которая в отрыве от корней иссякает, иссыхает, измучивается своей богооставленностью и несоответствием новым масштабам. Страсть Медеи к Ясону - тяжелая, эгоцентричная - кажется варварской царю Креонту, опасающемуся за свою кроткую, цивилизацией изящно, как статуэтка, выточенную дочь Главку. Медея слишком огромна как явление, тесен и душен Коринф в зловещем присутствии той, которая себя осознав, знания своего уже не отдаст. У Пазолини Медея не приносит своих детей в жертву солнцу, но, слишком хорошо усвоив цивилизационные уроки - именно мстит вырвавшему её из невинности её беспечального мира, заменившего ей весь мир сладостью своего тела, а потом ушедшему к другой, наскучив ею. 'И ведь европейское вторжение в невинность какого-нибудь африканского племени будет ровно такой же катастрофой. И как бы не с тем же финалом', - так заключает Пазолини 'Видения Медеи'. Никто никогда не знает, что боги готовят смертным. Они способны на всё: и одарить несметным, и отобрать последнее, точно за неуплату, оставив нам только разум, чтоб ощущать утрату".
И вот сегодня посмотрела фильм "Медея" (1969), режиссер Пьер Паоло Пазолини, а Медею сыграла великолепно Мария Каллас (красивая она до чего! величавая, настоящая царевна).
Сначала про детали. Какие же любопытные и красивые наряды сделали колхидским женщинам и мужчинам! И головные уборы тоже. Не знаю, использовали они исторические источники или сами придумали, но я с огромным интересом их рассматривала. Да и коринфские мне тоже понравились, особенно желтые.
вот тут подробно рассказано все о костюмах к этому фильму
https://la-gatta-ciara.livejournal.com/386554.html
Но Господи Боже мой, какими убогими показаны греки! Какие-то полуголые дикари с набедренными повязками)) а Арго! Корабль, на котором Язон поплыл за руном - у меня в книжке в детстве он был нарисован как великолепный парусник, гордо несущийся к цели. А здесь - какой-то корявый плот из говна и палок. А живут они - в каких-то нищих шатрах из тряпок с заплатками.
Золотое руно - обычная шкура с рогами, вообще я не так себе ее представляла) И колесницы тоже - какие-то дурацкие повозки с деревянными колесиками. В общем все такое далекое от красоты и дизайна)))
Но мне кажется, это гораздо ближе к правде, чем все греческие рассказы о роскоши и шикарности) Это же доисторическое время. Время суровое и голодное, когда неурожай и смерть от голода всего племени была очень близка и вероятна. Именно поэтому все эти кровавые жертвы. Мне сначала было неприятно смотреть на это убийство парня в начале фильма и деловитое расчленение, но потом я подумала, что в то время это было действительно нормой.
Вот мы смотрели сериал "Выжившие" (кстати, кто любит постапокалиптические истории, рекомендую: очень даже неплохой). И там очень хорошо показано: как только ресурсов становится мало, сразу выходит на первый план дихотомия "свой-чужой". Только свой достоин доступа к ресурсам. Чужой - сразу становится объектом, мешающим, претендующим на ресурсы своих, и его скорее нужно выбросить за пределы своего мира.
А уж тем более в то время. В пашню необходимо положить кусочек человеческого тела, всходы необходимо обмазать кровью жертвы - они в это искренне верили и совершали этот обряд каждый год.
И грех Медеи не в том, что она кого-то расчленила, а в том, что убила своего (родного брата). Убила бы чужого паренька, как делала до этого сотни раз - никто бы и глазом не моргнул. Тогда гораздо спокойнее относились и к убийствам, и к чреновредительствам. Просто надо было делать все по правилам.
Еще интересная тема с их совместной жизнью с Ясоном. Вообще, если снять всю мишуру мифологического пафоса, останется довольно неприглядная история: Ясон - вор, который мошенничеством завладел чужим руном, а колхидская царевна Медея из-за похоти предала свой род и отца, убила родного брата. И за это расплатилась - своей жизнью и жизнью своих трех сыновей.
Так вот. Ясон говорит Медее в конце, что она получила больше, чем он. Что ей всегда было нужно его тело (!!!) Забавно довольно такое слышать от античного мужика))
вот интересно: "Как известно, Мария Каллас потеряла голос примерно за три- четыре года до того, как Пазолини начал снимать свой фильм. Мне удалось прочесть в одной из книг о Пазолини оригинальный сценарий Медеи - там режиссер еще предполагает, что Медея будет петь. Однако, Каллас, будучи в глубоком кризисе, согласилась на съемки в фильме, но категорически отказалась исполнять даже три такта из оперы Керубини. И Пьер Паоло Пазолини переделал сценарий с учетом пожеланий актрисы".
и вот: "Вообразите апостола Павла упавшим с лошади и не обретшим, как в Библии, но потерявшим после того свою веру. Моя 'Медея' - об этом. О жертве напрасной, безблагодатной, об отступничестве богов - не людей, но богов трусости и лени', - писал Пазолини о третьем фильме своего мифологического цикла, отматывающего историю a rebours, в обратном порядке, от Евангелий к зыбкой мути слияния зари европейской, то есть минойской истории с кромешностью мифа. Мифа не классического, но той древности, о которой писали Фрезер, Юнг, Мирча Элиаде".
"становится у Пазолини совершенной и святой территорией до-классического, до-европейского, не тронутого рациональным мифа, территорией магии, теургии, прямых, без посредников, коммуникаций с землёй, небом, солнцем, ветром, территорией безликости, бездумности и хтони. Ясон и аргонавты, прибывшие с Запада бандиты, воры, мародёры, показанные на море лишь одним общим планом, пугающе напоминающим Жерико, 'Плот Медузы', с их наглым зубоскальством, голодными глазами, голыми ногами и приапически, до земли висящими кушаками - эту Колхиду насильственно и кроваво, но и не без сладости дефлорируют. Медея, жрица Гекаты, волшебница, на родной земле всесильная и всемогущая, бежит к Ясону, поскольку он первый увидел в ней - её, её тело, удлиненные углём глаза, рыжие волосы, длинные пальцы, оттянутые тяжёлыми серьгами мочки ушей, её увидел, а не воплощаемые ею родоплеменные функции. И жуть наводящая благодарность Медеи, коварно украденное ею Руно, с затейливой и подлой жестокостью убитый ею и разрубленный на куски, выбрасываемый из колесницы кусками, как падаль, брат - это благодарость за обретение себя в мире, не отягчённом всеодухотворённостью и докучным, надзирающим присутствием богов. Ясон увозит Медею не как трофей, но как реликвию, как часть непонятной ему, но могущей пригодиться в хозяйстве святой сущности. Которая в отрыве от корней иссякает, иссыхает, измучивается своей богооставленностью и несоответствием новым масштабам. Страсть Медеи к Ясону - тяжелая, эгоцентричная - кажется варварской царю Креонту, опасающемуся за свою кроткую, цивилизацией изящно, как статуэтка, выточенную дочь Главку. Медея слишком огромна как явление, тесен и душен Коринф в зловещем присутствии той, которая себя осознав, знания своего уже не отдаст. У Пазолини Медея не приносит своих детей в жертву солнцу, но, слишком хорошо усвоив цивилизационные уроки - именно мстит вырвавшему её из невинности её беспечального мира, заменившего ей весь мир сладостью своего тела, а потом ушедшему к другой, наскучив ею. 'И ведь европейское вторжение в невинность какого-нибудь африканского племени будет ровно такой же катастрофой. И как бы не с тем же финалом', - так заключает Пазолини 'Видения Медеи'. Никто никогда не знает, что боги готовят смертным. Они способны на всё: и одарить несметным, и отобрать последнее, точно за неуплату, оставив нам только разум, чтоб ощущать утрату".