Козинцев о Дон Кихоте
Конечно, Дон Кихот смешной, но не только потому, что он тощий и нелепо говорящий (хотя и это есть), но прежде всего потому, что он слишком честный и слишком святой для реальной жизни.
И вот именно в выражении этих свойств и заключена наша задача. Здесь все трудности. Нужно найти эту святость и эту честность - невозможные, не встречающиеся в реальной жизни. И, что самое главное: нужно всерьез (вне зависимости от того, что само положение может быть и нелепым, и даже всегда нелепо!), со всем душевным волнением, со всей силой отдачи душевных сил сыграть всерьез это трогательное человеческое отношение к тому, что вовсе и не достойно этого.
Человечность - основа образа Дон Кихота, как и всех великих произведений искусства.
И не просто человечность, а нестерпимо сильное проявление всех благородных человеческих свойств.
«О, Дон Кихот Ламанчский, как он мил и дорог моему сердцу, как я его люблю… Он чистотой и святой простотою своей прошиб до слез…»- писал дальше Шаляпин.
Вот и задача для Вас. Полюбить этот образ. Полюбить за его чистоту и святую простоту. Так, чтобы прошибли слезы.
Полюбить как реального человека, а не как предмет для комических карикатур и риторического пафоса.
Наш ключ к роли: Алонсо добрый.
Именно добрый, а не добренький.
Отвратительно умиляться и разыскивать сантиментальные места для того, чтобы разжалобить зрителя. Это образ рыцаря. Пусть у этого рыцаря - ни рыцарской повадки, ни рыцарской поступи, ни рыцарских интонаций (и весь смысл именно в том, что всего этого нет ни крохотной тени!) - но он добр, благороден, честен, строг к себе. Он застенчив в век развязности, целомудрен среди блуда и, наконец, - возвышенно мечтателен в век трезвого расчета и власти чистогана.
Теперь о сумасшествии. Сумасшествие в том, что идальго способен, как ребенок, отдаваться мечте. А когда он уж ей отдается, то начинает верить в реальность ее существования со всей силой полной душевной отдачи.
И вот именно в выражении этих свойств и заключена наша задача. Здесь все трудности. Нужно найти эту святость и эту честность - невозможные, не встречающиеся в реальной жизни. И, что самое главное: нужно всерьез (вне зависимости от того, что само положение может быть и нелепым, и даже всегда нелепо!), со всем душевным волнением, со всей силой отдачи душевных сил сыграть всерьез это трогательное человеческое отношение к тому, что вовсе и не достойно этого.
Человечность - основа образа Дон Кихота, как и всех великих произведений искусства.
И не просто человечность, а нестерпимо сильное проявление всех благородных человеческих свойств.
«О, Дон Кихот Ламанчский, как он мил и дорог моему сердцу, как я его люблю… Он чистотой и святой простотою своей прошиб до слез…»- писал дальше Шаляпин.
Вот и задача для Вас. Полюбить этот образ. Полюбить за его чистоту и святую простоту. Так, чтобы прошибли слезы.
Полюбить как реального человека, а не как предмет для комических карикатур и риторического пафоса.
Наш ключ к роли: Алонсо добрый.
Именно добрый, а не добренький.
Отвратительно умиляться и разыскивать сантиментальные места для того, чтобы разжалобить зрителя. Это образ рыцаря. Пусть у этого рыцаря - ни рыцарской повадки, ни рыцарской поступи, ни рыцарских интонаций (и весь смысл именно в том, что всего этого нет ни крохотной тени!) - но он добр, благороден, честен, строг к себе. Он застенчив в век развязности, целомудрен среди блуда и, наконец, - возвышенно мечтателен в век трезвого расчета и власти чистогана.
Теперь о сумасшествии. Сумасшествие в том, что идальго способен, как ребенок, отдаваться мечте. А когда он уж ей отдается, то начинает верить в реальность ее существования со всей силой полной душевной отдачи.