музей Салтыкова-Щедрина
Итак выезд отъявленных энтузиастов и любителей Михаила Евграфовича Салтыкова -Щедрина все-таки состоялся вчера, чему я очень рада!
Нам пытались помешать: дождь , снег, ветер, дороги Тверской области, тахикардия, неоконченные переводы, да и просто - лень и нежелание куда-либо вылезать в такой ненастный и бессолнечный день. Но к счастью общими усилиями мы все победили и добрались! И не пожалели. Было и правда здорово 😉
Музей небольшой, всего лишь один этаж, сама усадьба Салтыковых сгорела ещё в 1919 году (ее хотят восстановить к 2026, также почистить каскад прудов и запустить в них карпов - хотелось бы, конечно, чтобы так и случилось, но как-то не очень верится 🙄). Раньше музей был в церкви через дорогу , построенной усилиями бабушки писателя в конце 19 века. Теперь храм вернули церкви, забелённые фрески восстанавливают потихоньку.
На кладбище старинные могилы: одна -отца писателя и брата Николая (нелюбимого матерью за неуспехи в учебе, постылого, спившегося довольно рано), рядом - Дмитрия (послужившего прототипом Иудушки).
Мать не пожелала быть похороненной рядом с мужем и сыновьями: упокоилась в любимом селе Ермолино рядом с дочерью. Сам писатель похоронен в Питере на Волковском кладбище вместе с женой.
вот как Дмитрий выглядел. В отличии от книжной трагической судьбы, в реальной жизни «Иудушка» вполне себе процветал. Он действительно добился того, что мать оставила ему поместье Спасское, Михаилу ничего не досталось (потому что Мишель женился против воли матушки на дочке вице-губернатора по большой любви, а мать прочила за него богатую купеческую наследницу). Дмитрий видимо правильно женился (хотя вот: 1844 г. Дмитрий Евграфович женился на Аделаиде Яковлевне Брюн де Сент-Катрин, дочери французских эмигрантов-роялистов). где уж там особое богатство 🤷🏻♀️
Во время крестьянской реформы Дмитрий из 3000 десятин 870 оставил себе. В крестьянский надел он включил больше 100 десятин земли с болотами, непригодной ни для пашни, ни для пастбищ скоту.
В долгой и запутанной тяжбе о наследстве (1872-1874), которая затронула и Салтыковых, самая неприглядная роль принадлежала старшему брату. Писатель называет его «злым демоном»; способным «вызуживать людей». «...Злой дух, обитающий в Дмитрии Евграфовиче, неутомим и, вероятно, отравит остаток моей жизни», - пишет М.Е. Салтыков 7 апреля 1875 года матери.
22 апреля 1873 года Салтыков, отмечая, что у брата «одна система: делать мелкие пакости», довольно подробно живописует самый механизм, производящий эти пакости, набрасывает строки, в которых проглядывают контуры Иудушки «...этот человек не может говорить резонно, а руководится только одною наклонностью к кляузам. Всякое дело, которое можно было бы в двух словах разрешить, он как бы нарочно старается расплодить до бесконечности... Не один я - все знают, что связываться с ним несносно, и все избегают eго. Ужели, наконец, не противно это лицемерие, эта вечная маска, надевши которую, этот человек одною рукою богу молится, а другою делает всякие кляузы».
Через два года, 13 ноября 1875 года, в несохранившемся письме к Унковскому Салтыков, называя старшего брата «негодяем», заявляет: «Это я его в лице Иудушки изобразил», эти слова были сказаны сгоряча в период охлаждения отношений между братьями. После смерти Дмитрия Евграфовича в 1885 г. как указывал Салтыков-Щедрин в автобиографическом письме С.А.Венгерову, село Спас-Угол «и поныне находится во владении детей моего старшего брата», те Михаила, Василия и Николая. То были предпоследние Салтыковы.
а вот и собственно сама Ольга Михайловна- мать писателя, кулак-баба, «Салтычиха»- так ее называли (хотя это совсем не относится к настоящей Салтычихе). Все как в Пошехонской старине: 15-летнюю купеческую дочку выдали за 40-летнего Салтыкова, сначала она была весела, любила с горничными песни петь и плясать, но золовки издевались над ней (купчихой обзывали), может, потому, что обещали за Ольгой приданого 60 тысяч, а дали всего 30. Ну и в 17 лет Ольга Михайловна завела специальные книги , в которых подсчитывала каждую шпанскую вишенку и персик из оранжерей. Девушек, идущих собирать ягоды в лес, заставляла петь, чтобы не ели ягоды, а потом ещё и обнюхивала 🙄
По 700 возов со всякой всячиной отправлялось со двора Салтыковых на продажу каждый день (а дети сидели впроголодь и питались тухлятиной ((
патологическая жадность.
Нам пытались помешать: дождь , снег, ветер, дороги Тверской области, тахикардия, неоконченные переводы, да и просто - лень и нежелание куда-либо вылезать в такой ненастный и бессолнечный день. Но к счастью общими усилиями мы все победили и добрались! И не пожалели. Было и правда здорово 😉
Музей небольшой, всего лишь один этаж, сама усадьба Салтыковых сгорела ещё в 1919 году (ее хотят восстановить к 2026, также почистить каскад прудов и запустить в них карпов - хотелось бы, конечно, чтобы так и случилось, но как-то не очень верится 🙄). Раньше музей был в церкви через дорогу , построенной усилиями бабушки писателя в конце 19 века. Теперь храм вернули церкви, забелённые фрески восстанавливают потихоньку.
На кладбище старинные могилы: одна -отца писателя и брата Николая (нелюбимого матерью за неуспехи в учебе, постылого, спившегося довольно рано), рядом - Дмитрия (послужившего прототипом Иудушки).
Мать не пожелала быть похороненной рядом с мужем и сыновьями: упокоилась в любимом селе Ермолино рядом с дочерью. Сам писатель похоронен в Питере на Волковском кладбище вместе с женой.
вот как Дмитрий выглядел. В отличии от книжной трагической судьбы, в реальной жизни «Иудушка» вполне себе процветал. Он действительно добился того, что мать оставила ему поместье Спасское, Михаилу ничего не досталось (потому что Мишель женился против воли матушки на дочке вице-губернатора по большой любви, а мать прочила за него богатую купеческую наследницу). Дмитрий видимо правильно женился (хотя вот: 1844 г. Дмитрий Евграфович женился на Аделаиде Яковлевне Брюн де Сент-Катрин, дочери французских эмигрантов-роялистов). где уж там особое богатство 🤷🏻♀️
Во время крестьянской реформы Дмитрий из 3000 десятин 870 оставил себе. В крестьянский надел он включил больше 100 десятин земли с болотами, непригодной ни для пашни, ни для пастбищ скоту.
В долгой и запутанной тяжбе о наследстве (1872-1874), которая затронула и Салтыковых, самая неприглядная роль принадлежала старшему брату. Писатель называет его «злым демоном»; способным «вызуживать людей». «...Злой дух, обитающий в Дмитрии Евграфовиче, неутомим и, вероятно, отравит остаток моей жизни», - пишет М.Е. Салтыков 7 апреля 1875 года матери.
22 апреля 1873 года Салтыков, отмечая, что у брата «одна система: делать мелкие пакости», довольно подробно живописует самый механизм, производящий эти пакости, набрасывает строки, в которых проглядывают контуры Иудушки «...этот человек не может говорить резонно, а руководится только одною наклонностью к кляузам. Всякое дело, которое можно было бы в двух словах разрешить, он как бы нарочно старается расплодить до бесконечности... Не один я - все знают, что связываться с ним несносно, и все избегают eго. Ужели, наконец, не противно это лицемерие, эта вечная маска, надевши которую, этот человек одною рукою богу молится, а другою делает всякие кляузы».
Через два года, 13 ноября 1875 года, в несохранившемся письме к Унковскому Салтыков, называя старшего брата «негодяем», заявляет: «Это я его в лице Иудушки изобразил», эти слова были сказаны сгоряча в период охлаждения отношений между братьями. После смерти Дмитрия Евграфовича в 1885 г. как указывал Салтыков-Щедрин в автобиографическом письме С.А.Венгерову, село Спас-Угол «и поныне находится во владении детей моего старшего брата», те Михаила, Василия и Николая. То были предпоследние Салтыковы.
а вот и собственно сама Ольга Михайловна- мать писателя, кулак-баба, «Салтычиха»- так ее называли (хотя это совсем не относится к настоящей Салтычихе). Все как в Пошехонской старине: 15-летнюю купеческую дочку выдали за 40-летнего Салтыкова, сначала она была весела, любила с горничными песни петь и плясать, но золовки издевались над ней (купчихой обзывали), может, потому, что обещали за Ольгой приданого 60 тысяч, а дали всего 30. Ну и в 17 лет Ольга Михайловна завела специальные книги , в которых подсчитывала каждую шпанскую вишенку и персик из оранжерей. Девушек, идущих собирать ягоды в лес, заставляла петь, чтобы не ели ягоды, а потом ещё и обнюхивала 🙄
По 700 возов со всякой всячиной отправлялось со двора Салтыковых на продажу каждый день (а дети сидели впроголодь и питались тухлятиной ((
патологическая жадность.