напишу еще про Серебряный век
только непонятно, когда мы будем встречаться с Книжным клубом по декадансу... осенью что ли (( блин.
Вот еще одна дама, похожа по поведению чем-то на первую жену Ходасевича, Марину Рындину. Но если та остепенилась, уйдя от Ходасевича к Маковскому (главному редактору журнала "Аполлон"): стала спокойно жить с ним, родила ему троих детей, эмигрировала (в Париж, кажется). То эта нет: практически до самого конца устраивала всякие выверты. Напишу про нее, потому что мне кажется, очень яркая представительница этой декадентской эпохи.
Звали ее Паллада Старынкевич. Называла себя "демонисткой", а Ахматова скажет коротко: "Гомерический блуд" (хотя хочется ответить Анне Андреевне - кто бы говорил)))
Не была красавицей, но "была неповторима, это больше!" (по словам художника Милашевского). И посмотрите, как она выглядела: "Когда Паллада шла по улице, прохожие оборачивались... На плечах накидка - ярко-малиновая или ядовито-зеленая. Из-под нее торчат какие-то шелка, кружева, цветы. Переливаются всеми огнями бусы. На ногах позвякивают браслеты. И все это, как облаком, окутано резким, приторным запахом “Астриса”… Денег у Паллады мало. Талантов никаких. Воображение воспаленное…»
То есть самое главное - чтобы прохожие оборачивались. А поскольку талантов никаких, то нужен эпатаж и выпендреж.
Как она в 17 лет стала любовницей Егора Созонова, который потом швырнул бомбу в министра Плеве. Как двое студентов из-за нее покончили с собой (один из них - внук драматурга Островского, между прочим). Он спросил ее: "Я должен застрелиться?" И Паллада сухо ответила: "Да, Островский, стреляйтесь". После этого он выстрелил в себя и замертво упал у ее ног. Но ничто в ее душе не шевельнулось видимо.
Князев тоже был влюблен в эту самую Палладу (а Кузмин был влюблен в Князева и называл Палладу "последней мерзавкой и б...ю"). Потом Князев влюбился в Судейкину, они жили там все вместе все были друг в друга влюблены, все спали со всеми по очереди - реально Содом и Гоморра.
а потом Князев застрелился - говорят, из-за скандала с какой-то дамой нетяжелого поведения. так глупо.
Но я про Палладу не договорила. У нее будет еще много любовей и любовников, включая Леонида Каннегисера (который потом застрелил Урицкого, за что его расстреляли в 22 года).
перед ней «низали жемчуг слов» Гумилев, Северянин, Георгий Иванов, Николай Врангель, Борис Садовский. А граф Алексей Толстой один из основателей легендарного кабаре «Бродячая собака» в своём романе «Сёстры» описал её так: ««...Такой гнили нигде не найдешь - наслаждение!.. Посмотри - вон в углу сидит одна - худа, страшна, шевелиться даже не может: истерия в последнем градусе, - пользуется необыкновенным успехом». Впрочем, были и более откровенные строки. Михаил Кузмин в «Гимне Бродячей собаки» :
Не забыта и Паллада
В титулованном кругу,
Словно древняя Дриада,
Что резвится на лугу,
Ей любовь одна отрада,
И где надо и не надо
Не ответит, не ответит, не ответит «не могу»!
в апреле 1917 г., в часовне Академии художеств, будет венчаться с очередным мужем - скульптором Г. Дерюжинским. Тогда же войдет в круг знакомых Феликса Юсупова, однокашника Г. Дерюжинского, с которым у нее также возникнет роман - до чего скорая особа, это что-то!
Новая жена Судейкина, Вера Судейкина-Шиллинг, утверждала, что Паллада в Крыму травилась от любви, была контужена, что ее дважды арестовывали (сначала белые, потом красные) и что она, во что трудно поверить, участвовала в казнях немцами большевиков.
"Мы поражаемся,"-пишет в дневнике Вера Судейкина, - как у нее хватило духу на рассвете идти за осужденными далеко за город, смотреть каждому в лицо и выслушивать их выкрики со строгим лицом. “Ни слез, ни истерики, - предупредили ее немцы, - а то будет скандал”. “Матушка-барыня, - вопил один из осужденных, - ведь вы добренькая. Вы все поймете, заступитесь, голубушка"... Читались бумаги... отдавались приказания... и несколько часов смотрела на это гнусное зрелище Паллада в шелковом платье, с ярко накрашенным лицом, со стеком в руках, стоя в группе офицеров и делясь с ними впечатлениями...» И муж ее, и Ф. Юсупов, оба бросят Палладу и уедут на Запад. А она в 1921 г. вернется в Петроград, где в последний раз выйдет замуж за искусствоведа В. Гросса. Проживет в Ленинграде (пр. Ветеранов, 67) до 1968 г. Жена одного из ее сыновей скажет: «Прожила тяжелую жизнь, и морально, и материально... Перенесла... вызовы в КГБ, аресты... жизнь в коммунальной квартире... Всегда оставалась женщиной - всегда ухожена, с прической, в шляпках, шарфиках, несмотря на тяжелое состояние здоровья...» Напоследок напишет письмо Ахматовой: «Наверно, я в корне умру, потому что очень хочу вас видеть и слышать - а я теперь тень безрассудной Паллады. Страшная тень и никому не нужная...».
неужели она правда вот так выглядела в конце жизни?
Вот еще одна дама, похожа по поведению чем-то на первую жену Ходасевича, Марину Рындину. Но если та остепенилась, уйдя от Ходасевича к Маковскому (главному редактору журнала "Аполлон"): стала спокойно жить с ним, родила ему троих детей, эмигрировала (в Париж, кажется). То эта нет: практически до самого конца устраивала всякие выверты. Напишу про нее, потому что мне кажется, очень яркая представительница этой декадентской эпохи.
Звали ее Паллада Старынкевич. Называла себя "демонисткой", а Ахматова скажет коротко: "Гомерический блуд" (хотя хочется ответить Анне Андреевне - кто бы говорил)))
Не была красавицей, но "была неповторима, это больше!" (по словам художника Милашевского). И посмотрите, как она выглядела: "Когда Паллада шла по улице, прохожие оборачивались... На плечах накидка - ярко-малиновая или ядовито-зеленая. Из-под нее торчат какие-то шелка, кружева, цветы. Переливаются всеми огнями бусы. На ногах позвякивают браслеты. И все это, как облаком, окутано резким, приторным запахом “Астриса”… Денег у Паллады мало. Талантов никаких. Воображение воспаленное…»
То есть самое главное - чтобы прохожие оборачивались. А поскольку талантов никаких, то нужен эпатаж и выпендреж.
Как она в 17 лет стала любовницей Егора Созонова, который потом швырнул бомбу в министра Плеве. Как двое студентов из-за нее покончили с собой (один из них - внук драматурга Островского, между прочим). Он спросил ее: "Я должен застрелиться?" И Паллада сухо ответила: "Да, Островский, стреляйтесь". После этого он выстрелил в себя и замертво упал у ее ног. Но ничто в ее душе не шевельнулось видимо.
Князев тоже был влюблен в эту самую Палладу (а Кузмин был влюблен в Князева и называл Палладу "последней мерзавкой и б...ю"). Потом Князев влюбился в Судейкину, они жили там все вместе все были друг в друга влюблены, все спали со всеми по очереди - реально Содом и Гоморра.
а потом Князев застрелился - говорят, из-за скандала с какой-то дамой нетяжелого поведения. так глупо.
Но я про Палладу не договорила. У нее будет еще много любовей и любовников, включая Леонида Каннегисера (который потом застрелил Урицкого, за что его расстреляли в 22 года).
перед ней «низали жемчуг слов» Гумилев, Северянин, Георгий Иванов, Николай Врангель, Борис Садовский. А граф Алексей Толстой один из основателей легендарного кабаре «Бродячая собака» в своём романе «Сёстры» описал её так: ««...Такой гнили нигде не найдешь - наслаждение!.. Посмотри - вон в углу сидит одна - худа, страшна, шевелиться даже не может: истерия в последнем градусе, - пользуется необыкновенным успехом». Впрочем, были и более откровенные строки. Михаил Кузмин в «Гимне Бродячей собаки» :
Не забыта и Паллада
В титулованном кругу,
Словно древняя Дриада,
Что резвится на лугу,
Ей любовь одна отрада,
И где надо и не надо
Не ответит, не ответит, не ответит «не могу»!
в апреле 1917 г., в часовне Академии художеств, будет венчаться с очередным мужем - скульптором Г. Дерюжинским. Тогда же войдет в круг знакомых Феликса Юсупова, однокашника Г. Дерюжинского, с которым у нее также возникнет роман - до чего скорая особа, это что-то!
Новая жена Судейкина, Вера Судейкина-Шиллинг, утверждала, что Паллада в Крыму травилась от любви, была контужена, что ее дважды арестовывали (сначала белые, потом красные) и что она, во что трудно поверить, участвовала в казнях немцами большевиков.
"Мы поражаемся,"-пишет в дневнике Вера Судейкина, - как у нее хватило духу на рассвете идти за осужденными далеко за город, смотреть каждому в лицо и выслушивать их выкрики со строгим лицом. “Ни слез, ни истерики, - предупредили ее немцы, - а то будет скандал”. “Матушка-барыня, - вопил один из осужденных, - ведь вы добренькая. Вы все поймете, заступитесь, голубушка"... Читались бумаги... отдавались приказания... и несколько часов смотрела на это гнусное зрелище Паллада в шелковом платье, с ярко накрашенным лицом, со стеком в руках, стоя в группе офицеров и делясь с ними впечатлениями...» И муж ее, и Ф. Юсупов, оба бросят Палладу и уедут на Запад. А она в 1921 г. вернется в Петроград, где в последний раз выйдет замуж за искусствоведа В. Гросса. Проживет в Ленинграде (пр. Ветеранов, 67) до 1968 г. Жена одного из ее сыновей скажет: «Прожила тяжелую жизнь, и морально, и материально... Перенесла... вызовы в КГБ, аресты... жизнь в коммунальной квартире... Всегда оставалась женщиной - всегда ухожена, с прической, в шляпках, шарфиках, несмотря на тяжелое состояние здоровья...» Напоследок напишет письмо Ахматовой: «Наверно, я в корне умру, потому что очень хочу вас видеть и слышать - а я теперь тень безрассудной Паллады. Страшная тень и никому не нужная...».
неужели она правда вот так выглядела в конце жизни?