не было понятия частной собственности из-за общины, получается?
Традиционной формой борьбы с помещиком в регионе являлась порубка барского леса. Для селян понятие частной собственности на лесные угодья не существовало. В обычно-правовом восприятии крестьян леса ничьи, «Божьи», так как к их посадке не был приложен труд. Самый добропорядочный крестьянин не считал грехом нарубить воз дров в господском лесу. Всякие попытки властей прекратить несанкционированную вырубку леса встречали яростное сопротивление со стороны местного населения.
И причина все-таки голод: С. Прокопович, который в своем исследовании аграрного движения писал в 1905 г.: «Самоуправными действиями холодных и голодных людей руководила одна мысль. Одна цель, - достать дрова, чтобы обогреться, достать хлеба, чтобы поесть, достать сена - чтобы накормить скотину».Главной проблемой для сельских жителей оставалась нехватка пашенных земель, и решение вопроса русский мужик видел в ликвидации помещичьего землевладения. Из донесения орловского губернатора следовало, что «ожидание получить землю соседних помещиков среди крестьян было поголовное и давнее».В рапорте министру юстиции от 9 марта 1905 г. сообщалось: «28 февраля 1905 г. разграблена и сожжена экономия великого князя Сергея Александровича в селах Долбенкине и Лобанова Дмитровского уезда Орловской губернии. Экономическое положение крестьян с. Лобанова плохое. Надел чуть более 2 дес. на душу. Хлеба до новин не хватает даже в урожайные годы, а некоторым его не хватает до Рождества. Общинные земли стеснены и окружены владениями великого князя. Остро стоят проблемы выгона и прогонов скота. Крестьянам было запрещено не только прогонять по экономической земле скот, но и проходить и проезжать не по назначенным для этого дорогам, ловить рыбу в озере, купаться, собирать грибы и ягоды в лесу».
вот еще интересно: В ходе острого противостояния с помещиком крестьяне активно прибегали к таким традиционным приемам, как потрава лугов и посевов, самовольная запашка барских земель. И в этих формах борьбы четко прослеживалась роль сельской общины. Так, в Воронежском уезде весной 1906 г. начались самовольные запашки и выпасы церковных и помещичьих земель и лугов. «Крестьяне поселка Каширского Московской волости Воронежского уезда на основании единогласного решения сельского схода 25 мая числом в 400 человек распахали 25 десятин церковной земли. 27 мая в имении Паньшина при д. Петропавловки Рождественской волости 60 крестьян выпустили лошадей и потравили 10 десятин луга. На увещевания полиции крестьяне заявляли: «Пусть лучше нас убьют или пристрелят, чем умирать с голоду или дать подохнуть лошадям - нашим кормильцам». Автор донесения в департамент полиции делал вывод о том, что такое настроение крестьян являлось результатом недорода прошлого года и голода, который охватил более половины сельских местностей губернии. «Потравы производились обыкновенно ночью», - сообщал острогожский исправник в рапорте воронежскому губернатору, - «Крестьяне являлись толпами, вооруженные дубинками и косами, с угрозами гнали прочь объездчиков и сторожей, и не только пасли свой скот на владельческих лугах, но даже косили и увозили к себе траву. Все эти действия они совершали скопом, как они говорили миром, и с ложным убеждением, что все творимое должно остаться безнаказанным». Последнее утверждение очень важно в выяснении мотивов крестьянского протеста. Прибегая к тем или иным формам протеста, крестьяне стремились санкционировать свои действия мирским приговором. Некий жандармский офицер из Пензенской губернии заметил, что «весьма замечательное значение приобретает у крестьян слово «мир». Они ссылаются на него как на законную опору в противозаконных своих действиях». В народе живо непоколебимое убеждение, что «как скажут крестьяне, так царь и решит».
По взглядам крестьян Рыльского уезда той же губернии лес, вода, земля, дикие звери, птицы и рыбы считались Божьими, созданными для всех людей на потребу и в равном количестве. Не было грехом сделать в чужом лесу порубку, наловить рыбу или дичи в чужих владениях. В основе такого подхода лежало традиционное восприятие крестьянами природы собственности, восприятия труда как единственно справедливого ее источника. Исследователь обычного права И. Тютрюмов в 1879 г. писал: «Мне лично приходилось встречать солидных крестьян, которые ни за что не согласятся «положить грех на душу» - взять что-нибудь чужое, а между тем спокойно едут в чужую лесную дачу и хозяйничают там самым бесцеремонным образом». Крестьянская логика в данном случае просто и понятна - не может быть собственностью то к чему не приложен труд.
Не являлось преступлением покос травы на чужом лугу, но жатва хлеба на чужой полосе, считалась кражей. О рыбе, пойманной в чужих реках, крестьяне рассуждали так: «он на нее овса и муки не истратил, поить не поил, ухаживать не ухаживал, а всеми делами управляет Бог, Его и рыба вся, знать, можно ловить каждому». О потраве лугов говорили примерно тоже: «Он не пахал, не сеял траву, стало быть, нет тут никакого греха, покормить лошадь». По наблюдению В. Бондаренко, изучавшего обычаи и нравы крестьян Кирсановского уезда Тамбовской губернии конце XIX в.: «Сбор грибов и орехов в чужом лесу считается вполне дозволенным: «Они общие, Бог их зародил для всех», - говорят крестьяне. Взгляд этот до того крепко установился, что запрещения владельца, встречаемые с изумлением и ропотом, никогда не имеют значения»
И причина все-таки голод: С. Прокопович, который в своем исследовании аграрного движения писал в 1905 г.: «Самоуправными действиями холодных и голодных людей руководила одна мысль. Одна цель, - достать дрова, чтобы обогреться, достать хлеба, чтобы поесть, достать сена - чтобы накормить скотину».Главной проблемой для сельских жителей оставалась нехватка пашенных земель, и решение вопроса русский мужик видел в ликвидации помещичьего землевладения. Из донесения орловского губернатора следовало, что «ожидание получить землю соседних помещиков среди крестьян было поголовное и давнее».В рапорте министру юстиции от 9 марта 1905 г. сообщалось: «28 февраля 1905 г. разграблена и сожжена экономия великого князя Сергея Александровича в селах Долбенкине и Лобанова Дмитровского уезда Орловской губернии. Экономическое положение крестьян с. Лобанова плохое. Надел чуть более 2 дес. на душу. Хлеба до новин не хватает даже в урожайные годы, а некоторым его не хватает до Рождества. Общинные земли стеснены и окружены владениями великого князя. Остро стоят проблемы выгона и прогонов скота. Крестьянам было запрещено не только прогонять по экономической земле скот, но и проходить и проезжать не по назначенным для этого дорогам, ловить рыбу в озере, купаться, собирать грибы и ягоды в лесу».
вот еще интересно: В ходе острого противостояния с помещиком крестьяне активно прибегали к таким традиционным приемам, как потрава лугов и посевов, самовольная запашка барских земель. И в этих формах борьбы четко прослеживалась роль сельской общины. Так, в Воронежском уезде весной 1906 г. начались самовольные запашки и выпасы церковных и помещичьих земель и лугов. «Крестьяне поселка Каширского Московской волости Воронежского уезда на основании единогласного решения сельского схода 25 мая числом в 400 человек распахали 25 десятин церковной земли. 27 мая в имении Паньшина при д. Петропавловки Рождественской волости 60 крестьян выпустили лошадей и потравили 10 десятин луга. На увещевания полиции крестьяне заявляли: «Пусть лучше нас убьют или пристрелят, чем умирать с голоду или дать подохнуть лошадям - нашим кормильцам». Автор донесения в департамент полиции делал вывод о том, что такое настроение крестьян являлось результатом недорода прошлого года и голода, который охватил более половины сельских местностей губернии. «Потравы производились обыкновенно ночью», - сообщал острогожский исправник в рапорте воронежскому губернатору, - «Крестьяне являлись толпами, вооруженные дубинками и косами, с угрозами гнали прочь объездчиков и сторожей, и не только пасли свой скот на владельческих лугах, но даже косили и увозили к себе траву. Все эти действия они совершали скопом, как они говорили миром, и с ложным убеждением, что все творимое должно остаться безнаказанным». Последнее утверждение очень важно в выяснении мотивов крестьянского протеста. Прибегая к тем или иным формам протеста, крестьяне стремились санкционировать свои действия мирским приговором. Некий жандармский офицер из Пензенской губернии заметил, что «весьма замечательное значение приобретает у крестьян слово «мир». Они ссылаются на него как на законную опору в противозаконных своих действиях». В народе живо непоколебимое убеждение, что «как скажут крестьяне, так царь и решит».
По взглядам крестьян Рыльского уезда той же губернии лес, вода, земля, дикие звери, птицы и рыбы считались Божьими, созданными для всех людей на потребу и в равном количестве. Не было грехом сделать в чужом лесу порубку, наловить рыбу или дичи в чужих владениях. В основе такого подхода лежало традиционное восприятие крестьянами природы собственности, восприятия труда как единственно справедливого ее источника. Исследователь обычного права И. Тютрюмов в 1879 г. писал: «Мне лично приходилось встречать солидных крестьян, которые ни за что не согласятся «положить грех на душу» - взять что-нибудь чужое, а между тем спокойно едут в чужую лесную дачу и хозяйничают там самым бесцеремонным образом». Крестьянская логика в данном случае просто и понятна - не может быть собственностью то к чему не приложен труд.
Не являлось преступлением покос травы на чужом лугу, но жатва хлеба на чужой полосе, считалась кражей. О рыбе, пойманной в чужих реках, крестьяне рассуждали так: «он на нее овса и муки не истратил, поить не поил, ухаживать не ухаживал, а всеми делами управляет Бог, Его и рыба вся, знать, можно ловить каждому». О потраве лугов говорили примерно тоже: «Он не пахал, не сеял траву, стало быть, нет тут никакого греха, покормить лошадь». По наблюдению В. Бондаренко, изучавшего обычаи и нравы крестьян Кирсановского уезда Тамбовской губернии конце XIX в.: «Сбор грибов и орехов в чужом лесу считается вполне дозволенным: «Они общие, Бог их зародил для всех», - говорят крестьяне. Взгляд этот до того крепко установился, что запрещения владельца, встречаемые с изумлением и ропотом, никогда не имеют значения»