как раз Столыпин: )
"Указ 1906 г. и закон 1910 г. создали необходимую правовую основу аграрной реформы. Основные усилия организаторов реформы были направлены на утверждении в деревне права частной собственности на землю как условия роста сельскохозяйственного производства. Цель землеустройства состояла в устранении чересполосицы, многополосицы и дальноземья посредством отвода земельного участка. Рационально землепользование в сочетании с хозяйственной инициативой должны были привести к повышению доходности крестьянского производства.
Столыпинская реформа стала временем испытания жизнеспособности сельской общины. Прочность
традиционных устоев в губерниях региона была различной. По данным Земского отдела МВД, на 1
февраля 1915 г. в Курской губернии вышло из общины - 43 % домохозяев, в Орловской - 39, в Тамбовской-24. С момента начала реформы и до 1 января 1917 г. в Воронежской губернии вышло из общины и укрепило землю в собственность свыше 81 тыс. домохозяев, имевшие свыше 482 тыс. дес. земли. К общему числу дворов это составляло 21 % или около 13 % земельной площади крестьян".
Много это или мало? Мне кажется, вполне достаточно.
"Даже те крестьяне, где переделы не происходили с 1861 г. продолжали ценить общинные
принципы земледелия и самоуправления. Прекращение земельных переделов и усиление социальной
поляризации в деревне вовсе не приводило к отрицанию такого способа саморегуляции как община.
Преобладание семейно-трудового хозяйства по-прежнему требовало общинных гарантий их существования". Четвертая часть хуторян имела часть земли в составе угодий общего пользования (выгон, пастбища, луг), а среди отрубников 40 % располагало собственностью в составе общинных угодий251. Добавим к этому, что крестьяне-укрепленцы продолжали оставаться членами сельского общества, участвовали в сходе и в решении в том числе и хозяйственных вопросов.
Многие продали свои участки. "Другие крестьяне продавали свои участки, чтобы обрести средства для переселения на новые земли. Стремление обрести «подрайскую землю» продолжало жить в крестьянском сознании. Мужик продолжал верить, что есть место, где земли избыток и нет соседства помещика, где нива обильна, а вмешательство власти минимально.
Однако немногие переселенцы сумели адаптироваться к новым условиям хозяйствования. Значительная часть тамбовских ходоков вернулась на родину, не зачислив земли в Сибири (1908 г. - 88,7; 1909 г. -89,2;1910 г. - 69,9 %) по разным причинам. Чаще всего выказывалось недовольство качеством почвы, климатом, отсутствием строевого леса и т.п.
по данным Тамбовской землеустроительной комиссии на 1 января 1909 г. только 539 домохозяев в качестве побудительного мотива к выделу земли к одному месту указывали желание «перейти к улучшенным способам обработки земли». В большинстве своем крестьяне, вышедшие из общины на хутора и отруба, не сумели наладить рациональное и эффективное производство. В исследованиях Дэвида Керанса, на материалах Тамбовской губернии, делается вывод о том, что хуторизация не принесла агротехническую инновацию. Новорожденные хутора и отруба не улучшили методику пахоты. Главным препятствием в этом явяллось малоземелье и маломощность крестьянских хозяйств. Став хуторянами и отрубниками, они не стали от этого богаче. Обследовавшие их представители местной власти вынуждены были признать их хозяйственную «слабость» и «маломощность». Так, 60,9 % тамбовских хуторов и отрубов, по данным за 1912 г., имели по одной лошади, а 3 % были вовсе безлошадными. В только что созданных участковых хозяйствах начались семейные разделы, восстанавливавшие чересполосицу. Крестьяне, отделившие от общины, не стали классом «крепких собственников» и не могли обеспечить устойчивый прогресс сельского хозяйства.К началу 1917 г. в Тамбовской губернии соотношение форм единоличного владения землей было таковым: чересполосное укрепление -75,9; образование отрубов - 23,1; хуторские хозяйства - 1,0 %
то есть получается, реформа Столыпина провалилась?
"Один из вдохновителей аграрной реформы В.И. Гурко признавал: «Для меня было очевидно, что
сразу перейти от общинного владения к хуторскому крестьяне не были в состоянии за отсутствием ряда других необходимых условий. Предложенный порядок, несомненно, перескакивал целый этап естественной эволюции крестьянского землепользования. Непосредственный переход от общинного землепользования, минуя естественный этап личного подворного владения, конечно, трудно осуществим в сколько-нибудь широком размере».
Большинство исследователей русской деревни сходятся в том, что именно приверженность крестьян традициям общинного уклада выступала главным фактором, препятствующим успеху реформы. Жители села опасались, что переход к подворному владению приведет к быстрому обезземеливанию.
Расширение участка за счет покупки земли через Крестьянский поземельный Банк было по силу лишь состоятельным домохозяевам. К банковским ссудам жители села прибегали редко, опасаясь в случае просрочки платежа потерять земельный надел, вносимый в качестве залога.
Крестьяне не спешили покидать общину, потому что надеялись на передел помещичьих земель.
Слухи о скорой передаче барских земель крестьянам с завидным постоянством циркулировали в деревне, выражая заветную мечту сельских жителей о земельной прирезке. Осуществить процесс распределение частновладельческих земель могла только община (что она и сделает в ходе «черного передела» лета-осени 1917 г.). Крестьяне резонно опасались, что не получат своей доли, если покинут общину. Для многих колеблющихся это был весомый аргумент в пользу того, чтобы остаться.
Крестьяне, вышедшие из общины, столкнулись с такими проблемами, о которых они и не задумывались, проживая в деревне. Это отдаленность от школы, церкви, больницы. Именно эти моменты удерживали определенную часть крестьян от выхода на хутора. Они боялись, что их дети останутся неучами, а сами они не смогут регулярно посещать сельский храм. «Если будут вводить хутора, - писал тамбовский крестьянин, - то молодое наше поколение лишится образования, а старое с ними, опять и молодое, храма Божия»271. Да и общение в условиях малолюдства хутора также становилось проблемой. Многие крестьяне считали, что на хуторе можно «одичать», «бабам не с кем будет разговаривать» и т.д.
Столыпинская реформа стала временем испытания жизнеспособности сельской общины. Прочность
традиционных устоев в губерниях региона была различной. По данным Земского отдела МВД, на 1
февраля 1915 г. в Курской губернии вышло из общины - 43 % домохозяев, в Орловской - 39, в Тамбовской-24. С момента начала реформы и до 1 января 1917 г. в Воронежской губернии вышло из общины и укрепило землю в собственность свыше 81 тыс. домохозяев, имевшие свыше 482 тыс. дес. земли. К общему числу дворов это составляло 21 % или около 13 % земельной площади крестьян".
Много это или мало? Мне кажется, вполне достаточно.
"Даже те крестьяне, где переделы не происходили с 1861 г. продолжали ценить общинные
принципы земледелия и самоуправления. Прекращение земельных переделов и усиление социальной
поляризации в деревне вовсе не приводило к отрицанию такого способа саморегуляции как община.
Преобладание семейно-трудового хозяйства по-прежнему требовало общинных гарантий их существования". Четвертая часть хуторян имела часть земли в составе угодий общего пользования (выгон, пастбища, луг), а среди отрубников 40 % располагало собственностью в составе общинных угодий251. Добавим к этому, что крестьяне-укрепленцы продолжали оставаться членами сельского общества, участвовали в сходе и в решении в том числе и хозяйственных вопросов.
Многие продали свои участки. "Другие крестьяне продавали свои участки, чтобы обрести средства для переселения на новые земли. Стремление обрести «подрайскую землю» продолжало жить в крестьянском сознании. Мужик продолжал верить, что есть место, где земли избыток и нет соседства помещика, где нива обильна, а вмешательство власти минимально.
Однако немногие переселенцы сумели адаптироваться к новым условиям хозяйствования. Значительная часть тамбовских ходоков вернулась на родину, не зачислив земли в Сибири (1908 г. - 88,7; 1909 г. -89,2;1910 г. - 69,9 %) по разным причинам. Чаще всего выказывалось недовольство качеством почвы, климатом, отсутствием строевого леса и т.п.
по данным Тамбовской землеустроительной комиссии на 1 января 1909 г. только 539 домохозяев в качестве побудительного мотива к выделу земли к одному месту указывали желание «перейти к улучшенным способам обработки земли». В большинстве своем крестьяне, вышедшие из общины на хутора и отруба, не сумели наладить рациональное и эффективное производство. В исследованиях Дэвида Керанса, на материалах Тамбовской губернии, делается вывод о том, что хуторизация не принесла агротехническую инновацию. Новорожденные хутора и отруба не улучшили методику пахоты. Главным препятствием в этом явяллось малоземелье и маломощность крестьянских хозяйств. Став хуторянами и отрубниками, они не стали от этого богаче. Обследовавшие их представители местной власти вынуждены были признать их хозяйственную «слабость» и «маломощность». Так, 60,9 % тамбовских хуторов и отрубов, по данным за 1912 г., имели по одной лошади, а 3 % были вовсе безлошадными. В только что созданных участковых хозяйствах начались семейные разделы, восстанавливавшие чересполосицу. Крестьяне, отделившие от общины, не стали классом «крепких собственников» и не могли обеспечить устойчивый прогресс сельского хозяйства.К началу 1917 г. в Тамбовской губернии соотношение форм единоличного владения землей было таковым: чересполосное укрепление -75,9; образование отрубов - 23,1; хуторские хозяйства - 1,0 %
то есть получается, реформа Столыпина провалилась?
"Один из вдохновителей аграрной реформы В.И. Гурко признавал: «Для меня было очевидно, что
сразу перейти от общинного владения к хуторскому крестьяне не были в состоянии за отсутствием ряда других необходимых условий. Предложенный порядок, несомненно, перескакивал целый этап естественной эволюции крестьянского землепользования. Непосредственный переход от общинного землепользования, минуя естественный этап личного подворного владения, конечно, трудно осуществим в сколько-нибудь широком размере».
Большинство исследователей русской деревни сходятся в том, что именно приверженность крестьян традициям общинного уклада выступала главным фактором, препятствующим успеху реформы. Жители села опасались, что переход к подворному владению приведет к быстрому обезземеливанию.
Расширение участка за счет покупки земли через Крестьянский поземельный Банк было по силу лишь состоятельным домохозяевам. К банковским ссудам жители села прибегали редко, опасаясь в случае просрочки платежа потерять земельный надел, вносимый в качестве залога.
Крестьяне не спешили покидать общину, потому что надеялись на передел помещичьих земель.
Слухи о скорой передаче барских земель крестьянам с завидным постоянством циркулировали в деревне, выражая заветную мечту сельских жителей о земельной прирезке. Осуществить процесс распределение частновладельческих земель могла только община (что она и сделает в ходе «черного передела» лета-осени 1917 г.). Крестьяне резонно опасались, что не получат своей доли, если покинут общину. Для многих колеблющихся это был весомый аргумент в пользу того, чтобы остаться.
Крестьяне, вышедшие из общины, столкнулись с такими проблемами, о которых они и не задумывались, проживая в деревне. Это отдаленность от школы, церкви, больницы. Именно эти моменты удерживали определенную часть крестьян от выхода на хутора. Они боялись, что их дети останутся неучами, а сами они не смогут регулярно посещать сельский храм. «Если будут вводить хутора, - писал тамбовский крестьянин, - то молодое наше поколение лишится образования, а старое с ними, опять и молодое, храма Божия»271. Да и общение в условиях малолюдства хутора также становилось проблемой. Многие крестьяне считали, что на хуторе можно «одичать», «бабам не с кем будет разговаривать» и т.д.