Детство Пушкина
Читаю Анненкова про Пушкина - очень интересно. Как же хорошо он пишет: так ясно изъясняет свои мысли!
Оказывается, вторая жена прадеда Пушкина, Абрама Ганнибала (арап Петра Великого который), немка Христина Матвеевна Шеберг, очень нецеремонная была дама, не желала называть третьего сына Януарием, трудно это было для ее немецкого произношения. И переназвала его Осипом. Говорила о своем муже: "шерне чорт делает мне шорна репят и дает им шертовск имя".
тот самый "шерне чорт"-Абрам Ганнибал
Однако, как бы Христина не ругалась, у супругов было 11-ть детей, из которых дожили до взрослого возраста 7-ро - четыре сына и три дочери. Причём самая младшая дочь, Софья (1759-1802) родилась, когда её отцу было уже около 70 лет, а матери - примерно 55 (!!!).
Дед поэта, Осип-Януарий, был сорвиголова и ужас семьи. От живой жены он обвенчался с другой девушкой, которую обманул самым наглым образом.
Осип Абрамович увлёкся вдовой капитана Устиньей Толстой, и для получения разрешения на брак объявил первую супругу умершей. С присущим ему легкомыслием Осип дал жене “рядную запись” на получение им от неё разными вещами на сумму 27000 рублей (космическая сумма по тем временам). Живя с Толстой, Осип опять наделал много долгов. Вскоре был обнаружен и его незаконный брак, что отражено в распоряжении псковского архиерея. С тех пор на деда поэта пошли обвинения от обеих его жен. Мария Алексеевна прибегнула за помощью к Екатерине II, обвинив своего мужа в двоеженстве, а Толстая подала на него в суд о взыскании с него 27000 рублей, которые он будто бы растратил. Дело о незаконном браке тянулось с 1778 по 1784 г. и закончилось резолюцией самой императрицы: первую жену Ганнибалу почитать законной; второй брак уничтожить; вместо церковной епитимьи послать Осипа Абрамовича на семь лет служить на корабли в Средиземное море (он был отправлен на Черное море, где шла русско-турецкая война).
После возвращения с войны дед Пушкина так и не вернулся к его бабушке. Он доживал свой век в наследственном имении Михайловском под Псковом, где и умер 12 октября 1806 года, как деликатно написал его гениальный внук, “от следствий невоздержанной жизни”. На деле это означало постоянные групповые оргии и пьянки с гаремом крепостных крестьянок, который Осип Ганнибал содержал до самой своей смерти.
Первая, законная жена Осипа, Мария Алексеевна жила вместе с дочкой, Надеждой в бедности, под охранением брата мужа, опекуна, Ивана Абрамовича Ганнибала.
Иван Абрамович Ганнибал
Простота, ясность и меткость ее речи восхищали великого внука. А дочь ее, Надежда Осиповна, жила в угодливости, потворстве и лести окружающих крепостных, что воспитало в ней вспыльчивость, властолюбие и капризное упорство. Надежда Осиповна была дочерью сына Абрама Петровича - Осипа Абрамовича. В молодости она слыла необыкновенной красавицей, была украшением салонов, где ей постоянно ласково и любовно намекали на африканское происхождение, в глаза и за глаза называя «Прекрасной креолкой», или «Прекрасной африканкой». Правда, среди дворовых людей можно было услышать и более вульгарное прозвище «Арапка», но Пушкину льстило древнее и благородное происхождение матери. Абиссинские цари считали себя прямыми потомками царя Соломона и царицы Савской.
ЖЕних ее - скромный, застенчивый, рассеянный гвардейский офицер Сергей Львович Пушкин умел пленить опекуна, Ивана Абрамовича, который считал: "он не очень богат, но очень образован" и выдал за него свою балованную крестницу.
Надежда Осиповна и Сергей Львович
По сравнению с его полудикой и полуграмотной семьей, Пушкины получили полное французское воспитание, писали стихи, знали много умных изречений и острых слов из французской литературы. Дом Сергея Пушкина (как и его брата, Василия) был посещаем членами литературного кружка Карамзина: Жуковский, А.Тургенев, Дмитриев и тп. Сергей Львович терпеть не мог деревни и ни разу не посетил Болдина, в чем его упрекали родные и биографы его сына).
Василий и Сергей Львовичи Пушкины
Когда гораздо позднее, для спасения Болдина туда был послан дельный управляющий: он просто бежал из имения, при виде страшного разорения крестьян, в которое они были погружены беспечностью и образованными стремлениями помещика.
Следует заметить, что у обоих братьев не было времени для своих дел: они занимались только чужими. Страстно искали всю жизнь эффектных бесед, переносили удачное "бонмо" из дома в дом. Вся жизнь их, проведенная в беготне за высшим светом, в толкотне между людьми и пересудами, оставила их под конец материально и умственно разбитыми и несостоятельными.
Сергей Львович, желая развязать себе руки, передал все управление домом Надежде Осиповне,
которая не менее его обожала свет и веселое общество, а в управление домом внесла только свою вспыльчивость, да резкие, частые переходы от гнева и кропотливой взыскательности к полному равнодушию и апатии относительно всего происходящего вокруг. Это уже лежало в самой ее природе. Вот почему нет никакой возможности сомневаться в истине нижеследующих строк, которыми один весьма умный наблюдатель описывает нам дом Пушкиных, когда они, в 1814 году, переехали окончательно на жительство в Петербург из Москвы: «Дом их, - говорит он, - всегда был наизнанку: в одной комнате богатая старинная мебель, в другой - пустые стены или соломенный стул; многочисленная, но оборванная и пьяная дворня с баснословной неопрятностью; ветхие рыдваны с тощими клячами и вечный недостаток во всем, начиная от денег до последнего стакана». Вот с чем могла уживаться претензия на образованность, и это еще при весьма достаточных средствах: Пушкины - владели тогда всеми своими наследственными и очень немаловажными имениями. Надо прибавить, что они никогда уже и не выходили из положения, описанного выше.
После всего сказанного нами, кажется, нет надобности распространяться о том, что при воспитании Александра не только не было употреблено в дело какого-либо определенного правила или обдуманной системы, но даже и простого здравого смысла.
В программе автобиографических записок, к сожалению, несостоявшихся или уничтоженных поэтом, встречаются лаконические слова его: «Первые неприятности - гувернантки. Мои неприятные воспоминания. - Кат. П. и Ан. Ив. - Нестерпимое состояние». Для того, чтобы в позднейшие годы жизни так настойчиво отмечать неприятности первых лет, даже три раза повторять почти одну и ту же мысль и фразу, надо было глубоко испытать в свое время горечь и оскорбление окружающей среды.
Единственное, что спасло, воспитало, развило маленького Пушкина - французская библиотека отца. Молодой Пушкин бросился со страстью к французской фамильной библиотеке дома. Библиотека могла быть также и средством для него уйти от семейных огорчений, да она же еще и соответствовала тогда его ленивой физической природе, требовавшей покоя. Мальчика предоставили вполне его страсти, как и следовало ожидать от семейства с сильным «литературным» оттенком, и, разумеется, не заметили коренного перелома, который неожиданно совершился, благодаря этому обстоятельству, в физической и нравственной природе его.
Меня еще поразило, что в детстве он был медлительным, полным - увальнем (за что его все время троллила мать). Молодой Пушкин рос до 9-ти лет тяжелым, флегматическим, неповоротливым мальчиком (какая разница с энергией, подвижностью и неутомимостью позднейших его годов!)
Оказывается, вторая жена прадеда Пушкина, Абрама Ганнибала (арап Петра Великого который), немка Христина Матвеевна Шеберг, очень нецеремонная была дама, не желала называть третьего сына Януарием, трудно это было для ее немецкого произношения. И переназвала его Осипом. Говорила о своем муже: "шерне чорт делает мне шорна репят и дает им шертовск имя".
тот самый "шерне чорт"-Абрам Ганнибал
Однако, как бы Христина не ругалась, у супругов было 11-ть детей, из которых дожили до взрослого возраста 7-ро - четыре сына и три дочери. Причём самая младшая дочь, Софья (1759-1802) родилась, когда её отцу было уже около 70 лет, а матери - примерно 55 (!!!).
Дед поэта, Осип-Януарий, был сорвиголова и ужас семьи. От живой жены он обвенчался с другой девушкой, которую обманул самым наглым образом.
Осип Абрамович увлёкся вдовой капитана Устиньей Толстой, и для получения разрешения на брак объявил первую супругу умершей. С присущим ему легкомыслием Осип дал жене “рядную запись” на получение им от неё разными вещами на сумму 27000 рублей (космическая сумма по тем временам). Живя с Толстой, Осип опять наделал много долгов. Вскоре был обнаружен и его незаконный брак, что отражено в распоряжении псковского архиерея. С тех пор на деда поэта пошли обвинения от обеих его жен. Мария Алексеевна прибегнула за помощью к Екатерине II, обвинив своего мужа в двоеженстве, а Толстая подала на него в суд о взыскании с него 27000 рублей, которые он будто бы растратил. Дело о незаконном браке тянулось с 1778 по 1784 г. и закончилось резолюцией самой императрицы: первую жену Ганнибалу почитать законной; второй брак уничтожить; вместо церковной епитимьи послать Осипа Абрамовича на семь лет служить на корабли в Средиземное море (он был отправлен на Черное море, где шла русско-турецкая война).
После возвращения с войны дед Пушкина так и не вернулся к его бабушке. Он доживал свой век в наследственном имении Михайловском под Псковом, где и умер 12 октября 1806 года, как деликатно написал его гениальный внук, “от следствий невоздержанной жизни”. На деле это означало постоянные групповые оргии и пьянки с гаремом крепостных крестьянок, который Осип Ганнибал содержал до самой своей смерти.
Первая, законная жена Осипа, Мария Алексеевна жила вместе с дочкой, Надеждой в бедности, под охранением брата мужа, опекуна, Ивана Абрамовича Ганнибала.
Иван Абрамович Ганнибал
Простота, ясность и меткость ее речи восхищали великого внука. А дочь ее, Надежда Осиповна, жила в угодливости, потворстве и лести окружающих крепостных, что воспитало в ней вспыльчивость, властолюбие и капризное упорство. Надежда Осиповна была дочерью сына Абрама Петровича - Осипа Абрамовича. В молодости она слыла необыкновенной красавицей, была украшением салонов, где ей постоянно ласково и любовно намекали на африканское происхождение, в глаза и за глаза называя «Прекрасной креолкой», или «Прекрасной африканкой». Правда, среди дворовых людей можно было услышать и более вульгарное прозвище «Арапка», но Пушкину льстило древнее и благородное происхождение матери. Абиссинские цари считали себя прямыми потомками царя Соломона и царицы Савской.
ЖЕних ее - скромный, застенчивый, рассеянный гвардейский офицер Сергей Львович Пушкин умел пленить опекуна, Ивана Абрамовича, который считал: "он не очень богат, но очень образован" и выдал за него свою балованную крестницу.
Надежда Осиповна и Сергей Львович
По сравнению с его полудикой и полуграмотной семьей, Пушкины получили полное французское воспитание, писали стихи, знали много умных изречений и острых слов из французской литературы. Дом Сергея Пушкина (как и его брата, Василия) был посещаем членами литературного кружка Карамзина: Жуковский, А.Тургенев, Дмитриев и тп. Сергей Львович терпеть не мог деревни и ни разу не посетил Болдина, в чем его упрекали родные и биографы его сына).
Василий и Сергей Львовичи Пушкины
Когда гораздо позднее, для спасения Болдина туда был послан дельный управляющий: он просто бежал из имения, при виде страшного разорения крестьян, в которое они были погружены беспечностью и образованными стремлениями помещика.
Следует заметить, что у обоих братьев не было времени для своих дел: они занимались только чужими. Страстно искали всю жизнь эффектных бесед, переносили удачное "бонмо" из дома в дом. Вся жизнь их, проведенная в беготне за высшим светом, в толкотне между людьми и пересудами, оставила их под конец материально и умственно разбитыми и несостоятельными.
Сергей Львович, желая развязать себе руки, передал все управление домом Надежде Осиповне,
которая не менее его обожала свет и веселое общество, а в управление домом внесла только свою вспыльчивость, да резкие, частые переходы от гнева и кропотливой взыскательности к полному равнодушию и апатии относительно всего происходящего вокруг. Это уже лежало в самой ее природе. Вот почему нет никакой возможности сомневаться в истине нижеследующих строк, которыми один весьма умный наблюдатель описывает нам дом Пушкиных, когда они, в 1814 году, переехали окончательно на жительство в Петербург из Москвы: «Дом их, - говорит он, - всегда был наизнанку: в одной комнате богатая старинная мебель, в другой - пустые стены или соломенный стул; многочисленная, но оборванная и пьяная дворня с баснословной неопрятностью; ветхие рыдваны с тощими клячами и вечный недостаток во всем, начиная от денег до последнего стакана». Вот с чем могла уживаться претензия на образованность, и это еще при весьма достаточных средствах: Пушкины - владели тогда всеми своими наследственными и очень немаловажными имениями. Надо прибавить, что они никогда уже и не выходили из положения, описанного выше.
После всего сказанного нами, кажется, нет надобности распространяться о том, что при воспитании Александра не только не было употреблено в дело какого-либо определенного правила или обдуманной системы, но даже и простого здравого смысла.
В программе автобиографических записок, к сожалению, несостоявшихся или уничтоженных поэтом, встречаются лаконические слова его: «Первые неприятности - гувернантки. Мои неприятные воспоминания. - Кат. П. и Ан. Ив. - Нестерпимое состояние». Для того, чтобы в позднейшие годы жизни так настойчиво отмечать неприятности первых лет, даже три раза повторять почти одну и ту же мысль и фразу, надо было глубоко испытать в свое время горечь и оскорбление окружающей среды.
Единственное, что спасло, воспитало, развило маленького Пушкина - французская библиотека отца. Молодой Пушкин бросился со страстью к французской фамильной библиотеке дома. Библиотека могла быть также и средством для него уйти от семейных огорчений, да она же еще и соответствовала тогда его ленивой физической природе, требовавшей покоя. Мальчика предоставили вполне его страсти, как и следовало ожидать от семейства с сильным «литературным» оттенком, и, разумеется, не заметили коренного перелома, который неожиданно совершился, благодаря этому обстоятельству, в физической и нравственной природе его.
Меня еще поразило, что в детстве он был медлительным, полным - увальнем (за что его все время троллила мать). Молодой Пушкин рос до 9-ти лет тяжелым, флегматическим, неповоротливым мальчиком (какая разница с энергией, подвижностью и неутомимостью позднейших его годов!)