Медицина как газ
Медицина обволакивает нас, просачивается везде, занимает весь видимый объем.
Главное биение жизни происходит теперь на ее ниве.
- Какие новости?
- Ах, знаете, гемоглобин крайне низок нынче. Зато глюкоза в норме.
- Что вы говорите! А у меня эритроциты чего-то высоки, да и СОЭ настораживает.
Даа. Вот и прожили мы больше половины.
**
Утро, почти девять. Стоматологическая клиника «Легкое дыхание» на Льва Толстого. Экран на стене дома демонстрирует непрерывное слайд-шоу с драматическими кадрами постепенно нарастающего пульпита, парадонтозной деградации костной ткани челюсти, воспаления десен, роста абсцессов у основания корней моляров. Под нежную чарующую музыку.
На противоположной стороне улицы четверо дядек (добротные костюмы-пальто-портфели) остановились, задрав голову, и упоенно смотрят это кино. Три минуты, пять…
**
С Таней приходим выписываться к нашему районному молодому доктору Поварову.
Таня присаживается к столу - и тут начинается такое Улыбание, такое Охмурение и Глазами-стреляние!
Доктор ничего, стойкий.
Впрочем, растаяв, он освобождает ее от физкультуры аж на три недели.
С Таней приходим в травму на Полянке - разболелась ушибленная коленка.
- Мам, ну давай съездим, а? Давай сейчас - мне надо знать, что им всем завтра говорить. Вот бы перелом - вот будет круто!
Молодой пацан в зеленом костюме - доктор - не отвлекаясь от компа, мгновенно распечатывает направление на рентген, не глядя ни на ногу, ни на Таню.
Все эти «в угол, на нос, на предмет» остаются незамеченными.
Танька раздраженно выходит в коридор, даже перестав хромать.
- Врач какой-то дурацкий, - резюмирует она. - и у него - зеленые кроксы. Под цвет костюма.
**
Очередь на госпитализацию, оформление медицинских карт.
Юный врач-стажер заполняет историю болезни седовласой дамы.
- Операции, травмы были у вас?
После паузы она плавно поднимает голову, снимает очки и, мечтательно глядя вдаль, начинает:
- Это было в 86-м.. У меня тогда была перекрутка маточной трубы… По-моему, левой.. или же правой? Она еще обвила яичник и приросла к нему..
И так у нее это звучит романтично, так ностальгически и возвышенно, как будто она вспоминает, как сорок лет назад на полуночном Дворцовом ей читали стихи Найман с Рейном.
- Да, была тяжелая, очень тяжелая операция.. Множественные спайки, нарушение проходимости.. Дело тогда кончилось ампутацией яичника..
Он надевает очки и сверху вниз смотрит на пищущего:
- Вы поняли, надеюсь?
Юный врач страдальчески вздыхает.
**
Внезапно в очереди к терапевту академической поликлиники встречаю Наташку давно не виданную. Где еще и встретить человека, действительно! Не сговариваясь предварительно двадцать раз и все равно все отменяя, не на бегу, передавая друг другу билеты-деньги-лекарства-детские вещи, а так, спонтанно и надолго?
Потом там же рядышком, в испанской лавке, за бокалом сидра, выясняем, что в четверг ей надо быть в двух местах одновременно - забирать результаты анализов в этой поликлинике и показывать их врачу на другом углу Москвы. Берусь помочь.
Итак, мне надо зайти в поликлинику и забрать результаты подружкиных анализов, сфотографировать и отправить ей, чтобы она смогла срочно показать их другому доктору. Чего проще.
Четверг. Звоню ей, что я уже на Тургеневской, полный порядок, через пол-часа все будет.
На входе в поликлинику РАН N 1 обнаруживаю охранника с фонариком. За ним - темную лестницу, по которой мечутся невнятные тени.
- Ой, что это тут у вас?
- Авария на подстанции, света нету. Туда нельзя.
- А когда починят?
- Через два часа, не раньше. Сейчас пока никого не пускаем.
- А кто это там у вас ходит тогда?
- Ну, это те, кто еще при свете пришли. Сейчас у врачей приема нет - какой прием, ни один компьютер не работает..
- Пустите, пожалуйста! Мне не нужен компьютер, и прием не нужен, мне только бумажные результаты анализов забрать.
- Ну, смотрите, если очень надо.. Проходите, попробуйте..
Третий этаж, в холле вдоль стен сидят люди. Темнота, лишь слабый свет телефонов озаряет склоненные лица.
- А вы что сидите - разве прием идет?
- Нет, но обещали через два часа починить, я очередь заняла..
- А в кабинете есть кто-нибудь?
- Постучитесь, но, кажется, нет.
Кабинет, где спрятаны вожделенные результаты анализов, заперт.
Пускаюсь в путь вниз по лестнице в регистратуру или в лабораторию, чтобы хоть что-нибудь вызнать.
Дорогу подсвечиваю фонариком из телефона. Вдруг луч падает на знакомое лицо.
Это же милейшая медсестра из кабинета, в который мне надо!
Она говорит кому-то: я сегодня в отгуле, я только на секунду. Дочку укладываю в Склиф, прибежала анализы забрать..
Я кидаюсь к ней, объясняю ситуацию, она берется помочь и тут же выхватывает из темноты пробегающую мимо тетеньку с пачкой листков, при свете телефона выбирает один и дает мне - вот ее анализы, фотографируйте!
Телефон плохо снимает тексты в темноте, мы вваливаемся в какой-то кабинет, где скучает у окошка бескомпьютерный врач, просим разрешить сфотографировать бумажку у него, при дневном свете, и тут углядываем, что анализы чьи-то не те.
Медсестра уносится куда-то и возвращается с нужным листком, я фотографирую, отсылаю, благодарю, улыбаюсь и машу.. Вот такая стремительная, невидимая, таинственная поликлиника мне нравится!
**
Не успела я отчитаться Машеньке, как мы преуспели на стезе ортокератологии (коррекции зрения посредством ношения ночных линз), как Динка потеряла свою Несусветной Ценности Ночную Линзу.
Вечером она вставила ее в глаз, а утром не смогла там обнаружить.
Уж рылась-рылась - но, как известно, «в своем бревна не замечаешь..»
И в остальных местах, на столах и постелях, линзы тоже нет.
Как же хочется иметь в арсенале какое-нибудь фраевское заклинание по приманиванию вещей. Потому что просто так искать линзу в квартире, заваленной сарафанами, флейтами, книжками, колготками, древними костями, войлоком и тапочками - дело бесполезное.
И вот так всегда! Таня в свое время посеяла дорогущий корректор прикуса на польской таможне - вечер 31 декабря, поляки требуют выгрузить ребенка из машины и предъявить, мы машем Таней перед окошком паспортного контроля, сонная Танька зевает во всю ширь, пластинка выпадает в затоптанный пограничный снег, а мы замечаем ее отсутствие только потом..
Неет, с такими детьми - только брекеты на клею и винтах, только неснимаемые очки на широкой резинке, как у миньонов!
**
Укладываюсь в больничку на плановую двухдневную процедуру - и в очереди в регистратуру обнаруживаю Михалну, направленную в то же отделение.
Лена Михална, любимый друг моей юности! Хозяйка квартиры на Каляевской, в которой никогда не запиралась дверь, на стенах висели картины всякие, а по полу бродил гигантский белый пес Сёба (Себастьян, порода «пиренейский грифон»), а везде постоянно клубились какие-то симпатичные обормотские люди разнталантливые. А главное, среди этого всего сидела Михална, и рисовала чего-нибудь, и курила, и тебя слушала со вниманием, и можно ей было рассказывать все чего хочешь, всякие юношеские бредни о мирах, а она подхватывала тут же, как что-то для себя важное, и от этого так хотелось приходить и рассказывать.
С Леной Михалной, с которой сколько раз пройден путь с маяка до Солнечной долины, которая спала на Меганоме в большом черном пакете вместо палатки, которая заставляла меня рисовать пейзажи в Тихой бухте, которой рыбаки в Лисьей в тумане дарили гигантскую камбалу, которая так радостно-пронзительно вопила, залезая в студеную воду майского Черного моря, которую я так давно не видала из-за всякой идиотской суеты своей - так вот, с этой Михалной мы оказалась вместе на целые медленные отделенческие сутки, ура!
И как злостные нарушители режима, мы сидели и болтали-болтали, пока нас искали врачи, и шухер поднимался по отделению - почему Калмыковой нет в 315-й? А в это время я в 305-й показывала Михалне фотографии армянские, и она вспоминала, как они со Змеем ездили в Эчмиадзин и Горис в 74-ом, что ли, году, и даже узнавала места. А еще я показывала ей фотографии соловецкие, и она вспоминала, как они со Славкой работали на Соловках, и как там все поменялось.
А еще она мне рассказывала про Рим и Сиену, в который они попали осенью, и про то, как с внучкой Машкой они учили Пушкина, крича, и.. и.. А вокруг дерева под окном клубилась, поблескивая на солнце, стая свиристелей.
А потом меня быстро выписали, а ее еще нет. Надеюсь, завтра.
Но какой это был праздник.
Как будто жизнь вдруг опять старается понравиться, подмигивает, подсовывает подарочки по карманам.
**
Это я к тому, что объятья медицины таят в себе неисчислимые богатства драматургии.
**
А, и тем, кто дочитал - бонус: пересказ Лео Кагановым детских стихов в японском стиле.
**
Потеряла лицо Таня-тян
Плачет о мяче, укатившемся в пруд.
Возьми себя в руки, дочь самурая.
**
Рисовую лепешку испек самурай,
Кого угостить?
Самурай-самурай, кого хочешь, выбирай.
**
Жадный человек подобен коровьему мясу,
Барабану далекой Турции, соленому плоду огурца.
Все рассказано.
**
Внимательно вглядись в траву.
Здесь бы кузнечик, похожий на плод огурца.
Ай да лягушка.
Главное биение жизни происходит теперь на ее ниве.
- Какие новости?
- Ах, знаете, гемоглобин крайне низок нынче. Зато глюкоза в норме.
- Что вы говорите! А у меня эритроциты чего-то высоки, да и СОЭ настораживает.
Даа. Вот и прожили мы больше половины.
**
Утро, почти девять. Стоматологическая клиника «Легкое дыхание» на Льва Толстого. Экран на стене дома демонстрирует непрерывное слайд-шоу с драматическими кадрами постепенно нарастающего пульпита, парадонтозной деградации костной ткани челюсти, воспаления десен, роста абсцессов у основания корней моляров. Под нежную чарующую музыку.
На противоположной стороне улицы четверо дядек (добротные костюмы-пальто-портфели) остановились, задрав голову, и упоенно смотрят это кино. Три минуты, пять…
**
С Таней приходим выписываться к нашему районному молодому доктору Поварову.
Таня присаживается к столу - и тут начинается такое Улыбание, такое Охмурение и Глазами-стреляние!
Доктор ничего, стойкий.
Впрочем, растаяв, он освобождает ее от физкультуры аж на три недели.
С Таней приходим в травму на Полянке - разболелась ушибленная коленка.
- Мам, ну давай съездим, а? Давай сейчас - мне надо знать, что им всем завтра говорить. Вот бы перелом - вот будет круто!
Молодой пацан в зеленом костюме - доктор - не отвлекаясь от компа, мгновенно распечатывает направление на рентген, не глядя ни на ногу, ни на Таню.
Все эти «в угол, на нос, на предмет» остаются незамеченными.
Танька раздраженно выходит в коридор, даже перестав хромать.
- Врач какой-то дурацкий, - резюмирует она. - и у него - зеленые кроксы. Под цвет костюма.
**
Очередь на госпитализацию, оформление медицинских карт.
Юный врач-стажер заполняет историю болезни седовласой дамы.
- Операции, травмы были у вас?
После паузы она плавно поднимает голову, снимает очки и, мечтательно глядя вдаль, начинает:
- Это было в 86-м.. У меня тогда была перекрутка маточной трубы… По-моему, левой.. или же правой? Она еще обвила яичник и приросла к нему..
И так у нее это звучит романтично, так ностальгически и возвышенно, как будто она вспоминает, как сорок лет назад на полуночном Дворцовом ей читали стихи Найман с Рейном.
- Да, была тяжелая, очень тяжелая операция.. Множественные спайки, нарушение проходимости.. Дело тогда кончилось ампутацией яичника..
Он надевает очки и сверху вниз смотрит на пищущего:
- Вы поняли, надеюсь?
Юный врач страдальчески вздыхает.
**
Внезапно в очереди к терапевту академической поликлиники встречаю Наташку давно не виданную. Где еще и встретить человека, действительно! Не сговариваясь предварительно двадцать раз и все равно все отменяя, не на бегу, передавая друг другу билеты-деньги-лекарства-детские вещи, а так, спонтанно и надолго?
Потом там же рядышком, в испанской лавке, за бокалом сидра, выясняем, что в четверг ей надо быть в двух местах одновременно - забирать результаты анализов в этой поликлинике и показывать их врачу на другом углу Москвы. Берусь помочь.
Итак, мне надо зайти в поликлинику и забрать результаты подружкиных анализов, сфотографировать и отправить ей, чтобы она смогла срочно показать их другому доктору. Чего проще.
Четверг. Звоню ей, что я уже на Тургеневской, полный порядок, через пол-часа все будет.
На входе в поликлинику РАН N 1 обнаруживаю охранника с фонариком. За ним - темную лестницу, по которой мечутся невнятные тени.
- Ой, что это тут у вас?
- Авария на подстанции, света нету. Туда нельзя.
- А когда починят?
- Через два часа, не раньше. Сейчас пока никого не пускаем.
- А кто это там у вас ходит тогда?
- Ну, это те, кто еще при свете пришли. Сейчас у врачей приема нет - какой прием, ни один компьютер не работает..
- Пустите, пожалуйста! Мне не нужен компьютер, и прием не нужен, мне только бумажные результаты анализов забрать.
- Ну, смотрите, если очень надо.. Проходите, попробуйте..
Третий этаж, в холле вдоль стен сидят люди. Темнота, лишь слабый свет телефонов озаряет склоненные лица.
- А вы что сидите - разве прием идет?
- Нет, но обещали через два часа починить, я очередь заняла..
- А в кабинете есть кто-нибудь?
- Постучитесь, но, кажется, нет.
Кабинет, где спрятаны вожделенные результаты анализов, заперт.
Пускаюсь в путь вниз по лестнице в регистратуру или в лабораторию, чтобы хоть что-нибудь вызнать.
Дорогу подсвечиваю фонариком из телефона. Вдруг луч падает на знакомое лицо.
Это же милейшая медсестра из кабинета, в который мне надо!
Она говорит кому-то: я сегодня в отгуле, я только на секунду. Дочку укладываю в Склиф, прибежала анализы забрать..
Я кидаюсь к ней, объясняю ситуацию, она берется помочь и тут же выхватывает из темноты пробегающую мимо тетеньку с пачкой листков, при свете телефона выбирает один и дает мне - вот ее анализы, фотографируйте!
Телефон плохо снимает тексты в темноте, мы вваливаемся в какой-то кабинет, где скучает у окошка бескомпьютерный врач, просим разрешить сфотографировать бумажку у него, при дневном свете, и тут углядываем, что анализы чьи-то не те.
Медсестра уносится куда-то и возвращается с нужным листком, я фотографирую, отсылаю, благодарю, улыбаюсь и машу.. Вот такая стремительная, невидимая, таинственная поликлиника мне нравится!
**
Не успела я отчитаться Машеньке, как мы преуспели на стезе ортокератологии (коррекции зрения посредством ношения ночных линз), как Динка потеряла свою Несусветной Ценности Ночную Линзу.
Вечером она вставила ее в глаз, а утром не смогла там обнаружить.
Уж рылась-рылась - но, как известно, «в своем бревна не замечаешь..»
И в остальных местах, на столах и постелях, линзы тоже нет.
Как же хочется иметь в арсенале какое-нибудь фраевское заклинание по приманиванию вещей. Потому что просто так искать линзу в квартире, заваленной сарафанами, флейтами, книжками, колготками, древними костями, войлоком и тапочками - дело бесполезное.
И вот так всегда! Таня в свое время посеяла дорогущий корректор прикуса на польской таможне - вечер 31 декабря, поляки требуют выгрузить ребенка из машины и предъявить, мы машем Таней перед окошком паспортного контроля, сонная Танька зевает во всю ширь, пластинка выпадает в затоптанный пограничный снег, а мы замечаем ее отсутствие только потом..
Неет, с такими детьми - только брекеты на клею и винтах, только неснимаемые очки на широкой резинке, как у миньонов!
**
Укладываюсь в больничку на плановую двухдневную процедуру - и в очереди в регистратуру обнаруживаю Михалну, направленную в то же отделение.
Лена Михална, любимый друг моей юности! Хозяйка квартиры на Каляевской, в которой никогда не запиралась дверь, на стенах висели картины всякие, а по полу бродил гигантский белый пес Сёба (Себастьян, порода «пиренейский грифон»), а везде постоянно клубились какие-то симпатичные обормотские люди разнталантливые. А главное, среди этого всего сидела Михална, и рисовала чего-нибудь, и курила, и тебя слушала со вниманием, и можно ей было рассказывать все чего хочешь, всякие юношеские бредни о мирах, а она подхватывала тут же, как что-то для себя важное, и от этого так хотелось приходить и рассказывать.
С Леной Михалной, с которой сколько раз пройден путь с маяка до Солнечной долины, которая спала на Меганоме в большом черном пакете вместо палатки, которая заставляла меня рисовать пейзажи в Тихой бухте, которой рыбаки в Лисьей в тумане дарили гигантскую камбалу, которая так радостно-пронзительно вопила, залезая в студеную воду майского Черного моря, которую я так давно не видала из-за всякой идиотской суеты своей - так вот, с этой Михалной мы оказалась вместе на целые медленные отделенческие сутки, ура!
И как злостные нарушители режима, мы сидели и болтали-болтали, пока нас искали врачи, и шухер поднимался по отделению - почему Калмыковой нет в 315-й? А в это время я в 305-й показывала Михалне фотографии армянские, и она вспоминала, как они со Змеем ездили в Эчмиадзин и Горис в 74-ом, что ли, году, и даже узнавала места. А еще я показывала ей фотографии соловецкие, и она вспоминала, как они со Славкой работали на Соловках, и как там все поменялось.
А еще она мне рассказывала про Рим и Сиену, в который они попали осенью, и про то, как с внучкой Машкой они учили Пушкина, крича, и.. и.. А вокруг дерева под окном клубилась, поблескивая на солнце, стая свиристелей.
А потом меня быстро выписали, а ее еще нет. Надеюсь, завтра.
Но какой это был праздник.
Как будто жизнь вдруг опять старается понравиться, подмигивает, подсовывает подарочки по карманам.
**
Это я к тому, что объятья медицины таят в себе неисчислимые богатства драматургии.
**
А, и тем, кто дочитал - бонус: пересказ Лео Кагановым детских стихов в японском стиле.
**
Потеряла лицо Таня-тян
Плачет о мяче, укатившемся в пруд.
Возьми себя в руки, дочь самурая.
**
Рисовую лепешку испек самурай,
Кого угостить?
Самурай-самурай, кого хочешь, выбирай.
**
Жадный человек подобен коровьему мясу,
Барабану далекой Турции, соленому плоду огурца.
Все рассказано.
**
Внимательно вглядись в траву.
Здесь бы кузнечик, похожий на плод огурца.
Ай да лягушка.